Инесса Клюшина - Работа над ошибками (СИ)

Марка в классе нет, лишь Роберт Евгеньевич сидит за партой и просматривает какие-то бумаги.

— Решил вас дождаться, — улыбка на его лице такая добрая и открытая, — оставлять как-то ваш кабинет без присмотра не хотелось. Куда переставить парту?

— Вот сюда, пожалуйста, — показываю я на первый ряд. Многоженство — интересная тема, а я очень любопытна.

— Благодарю вас.

— Вероника Васильевна, это вам спасибо, что так долго ждали. Работа…

— Да, мне тут много рассказали о вас, — не могу не улыбаться в ответ. Представляю, почему к нему, кроме всего прочего, идут все. Добродушный такой…

— Ну, это бывает, — он не перестает улыбаться.

— Говорят… — замолкаю. Зачем спрашиваю? Мне прямо так важно.

— Что? — улыбка не сходит с его лица. Он ни капельки не смущается ни своей веры, ни всяких слухов, связанных с ней. Чувствую невольное уважение к этому человеку, и хочется поговорить с ним подольше. Сажусь за свой стол, а отец Марка садится рядом за парту.

— Говорят, у вас, мормонов, распространено многоженство.

Роберт Евгеньевич закидывает голову и смеется.

— Ой, какое многоженство сегодня…Сегодня бы одну жену обеспечить, да? Ну, к слову, Вероника Васильевна, такое было и есть. Но не в России. В Америке, в штате Юта, до сих пор живут некоторые последователи, но это другие мормоны. Те, кто остались многоженцами. Но остальные — нет.

Так. А Америка здесь при чем? Я, как истинная патриотка, вмиг настораживаюсь.

— А что, в Америке тоже есть мормоны?

— О! Их по всему миру полно. Но сама религия родилась в Америке. Именно там Джозеф Смит продиктовал перевод Священного Писания…

— То есть вы не христиане?

— Почему же? Мы читаем Библию наряду с Книгой Мормона. Книга Мормона — дополнение к Библии.

— Понятно…

Нет уж. Не верю я религиям, родившимся а Америке. Ну такая вот я противная.

Внимательно разглядываю Роберта Евгеньевича. На дурака или зомбированного вроде не похож. Хотя кто знает?

— Да ладно вам, Вероника Васильевна, — отец Марка спокойно встречает мой недоверчивый взгляд, — Я всегда считал, что неважно, какую религию исповедует человек. Главное, чтобы сам человек был хорошим и делал добро миру.

А вот это правильно. Может, зря придираюсь?

— А чем эта религия лучше православия…католичества, протестантизма? — напоследок задаю вопрос.

— Запретов больше, — отвечает отец Марка, — четче прописаны нормы поведения, что ли… и очень хорошее окружение, что немаловажно, — глаза Роберта Евгеньевича грустнеют.

Да, про поддержку вашей церкви мы уже наслышаны.

Мне приходит в голову, что не так уж и неуместны нападки Нины Петровны на эту религию. Мне самой она тоже как-то не очень нравится. Ладно, хватит разговаривать о вере с адептом. Приду домой, посмотрю в интернете, и найду все, что мне нужно.

Впрочем, правильно говорит отец Марка, какая разница, что за религия, лишь бы человек имел четкие нравственные ориентиры. Пускай себе не пьют чай и кофе. Что им там еще запрещено? Посмотрю где надо.

Роберт Евгеньевич ласково смотрит на меня. Под его взглядом я чувствую, что краснею. И почему он не уходит?

— Вероника Васильевна, я хотел не о своей вере поговорить. Вам она неинтересна, думаю. Я о Марке, — теперь понимаю, почему Марка нет в кабинете. Судорожно перебираю в памяти события, случившиеся на прошедших уроках. Может, чем обидела ребенка? Нет, могла лишь эти пресловутые ограничения задеть, но здесь я не буду смущаться и скажу как на духу: мои правила действуют для всех детей одинаково, вне зависимости от социального или религиозного статуса.

— А что с Марком, Роберт Евгеньевич?

— Да можно просто Роберт, — добрая, но немного печальная улыбка украшает этого человека, — дело в том, что…понимаете… У Марка проблемы с русским языком. Верно?

— Да. Есть некоторые проблем, — соглашаюсь я, — но не смертельные. Немножко подтянется…

— Дело в том, что я не смогу его сам подтянуть. Занят постоянно. Будто я один врач на весь город, — он даже руками разводит, — даже в Питере у меня столько пациентов не было. Очень много.

— То есть вы хотите, чтобы я посоветовала репетитора, — уточняю я.

— Мне бы хотелось, чтобы вы с ним позанимались, Вероника Васильевна. Лично вы, и никто другой. Марк очень хорошо к вам относится. Правда. Только и рассказывает мне о вас. Как Вероника Васильевна задала им то объемные картины, то еще что-нибудь…

— Дети вообще об учителях много чего рассказывают, — отвечаю я, пока ничего не обещая. Еще один ученик. У меня сейчас их немало.

— Вероника Васильевна, я понимаю, вы сейчас очень заняты, но… прошу вас, войдите в мое положение. Мы в городе, где у нас почти никого нет, особенно — у Марка. Я работаю постоянно, в частную клинику устроился на совмещение, чтобы заработать побольше, может быть, скоро совсем туда уйду. Марку…необходимо женское внимание. Он потерял недавно маму. Конечно, у него есть няня, я нашел хорошую заботливую бабушку, но это — не то. Понимаете меня? Я даже не ради русского, хотя и ради этого тоже. Ему нужно…даже сформулировать не могу… — Роберт Евгеньевич, или просто Роберт, очень разволновался, — нужно…как мама. А он очень требовательный в своих привязанностях. Ему нравитесь вы — и никто другой. Я уже предлагал — бесполезно.

Молчу и чувствую, как откуда-то из глубины поднимается тупая, ноющая боль. Как мне близки все эти переживания. Мои переживания, конечно же, по другому поводу, но боль души у людей так похожа…

— Я заплачу намного больше, чем за просто репетиторство, — продолжает говорить взволнованным голосом Роберт, — поймите. Это так для меня важно. А вы просто будете задерживаться после этого урока с ним…минут на двадцать. Поговорите с Марком, спросите, как дела, чем будет заниматься на выходных… Он говорит, что хочет с вами пообщаться, но в классе много человек, и он стесняется подходить часто. И на переменах вы всегда заняты.

Скажите, вы можете отказать такой просьбе? Да плевать, что мормон.

— Хорошо, я…выделю время. Пусть приходит ко мне после уроков. Попозже скажу, когда он может приходить. И о плате за уроки…давайте тоже попозже.

— Конечно, — кажется, отец Марка выдохнул с облегчением. Мы говорим еще пару минут, потом вежливое прощание, и Роберт выходит из моего кабинета, без усилий неся ящик с инструментами. Очень целеустремленный человек. Пришел, увидел, победил.

А я начинаю собираться. Засовываю в пакет тетрадки, справочные материалы — все проверю дома. Среда — почти единственный из дней недели, который я разгрузила от репетиторства, чтобы немного отдохнуть.

Закрыть кабинет, отдать ключ на вахту и выйти из школы — дело минуты. Одна остановка на автобусе, которую обычно прохожу пешком, и я дома, и Жужик прыгает от радости, пытаясь лизнуть мое лицо.

Застываю у входа. Недалеко от школы, ровно за оградой, замечаю машину Стаса. Сам Стас стоит около машины. Черная кожаная куртка, короткий ежик светлых волос. Мне не кажется. Стас поворачивает голову и смотрит в мою сторону.

Что это с ним? И как узнал время, когда… А, да. Я же все давно рассказала Стасу, и про свое расписание — тоже. Смотри-ка, какой внимательный. Не пропускает, оказывается, мимо ушей все то, что говорю. Прибавим подобную внимательность к достоинствам Стаса. Или он просто по делам приехал, и его присутствие ко мне не имеет никакого отношения?

А тот спокойно ждет, когда я подойду к его машине. Правильно, мне же не кидаться в кусты и притворяться, что в них так и сидела. Хоть поздороваюсь.

Я волнуюсь, и с каждым шагом сердце стучит быстрее. Скажет сейчас, что шахматные турниры закончены…

— Привет, — говорю я, и Стас кивает в ответ:

— И тебе привет.

— Какими судьбами? Работа?

— Ну, не совсем… Скажем так, в гости приехал. К тебе.

— А что такое?

Стас громко вздыхает и делает лицо самого несчастного мужчины на земле. Явно переигрывает.

— Соскучился…

Безумно приятно слушать подобное признание, пусть это и вранье. Если приехал, значит, я нужна, а быть нужным ох как дорого на нашей земле.

— Да неужто? А Алиса…

— Да какая Алиса? Я с ней в шахматы не играю…

Мы и не сомневались.

— Так как трубку ты не берешь, приехал спросить лично: шахматные турниры по плану? Или ты обиделась и не простишь меня никогда-никогда?

— Я на тебя не обижалась, — говорю рассудительно, — а трубку не брала, потому что…потому что. В общем, Стас, все нормально и все по плану. Давай договоримся, когда встречаемся.

— Давай. Ты, наверное, голодная? Я бы тоже чего-нибудь перехватил. Поехали в кафешку какую, поедим.

Наверно, мои глаза округлились от ужаса, потому что Стас, посмотрев на меня, вдруг коротко рассмеялся.

— Не кипишуй, дорогая. Все, с играми в женщину-вамп мы завязали. Просто посидим где-нибудь, поедим и поговорим… Сто лет тебя не видел.

— Неделю, — поправляю я.

— Ага. Садись в машину.

Стас даже не смотрит, согласна я или нет. Берет мои сумки из рук, разворачивается ко мне спиной, уверенно идет к машине и садится в нее. Мне ничего не остается, как следовать за ним.