— Предлагаешь ему подарить набор из секс-шопа? — спрашиваю небрежно.

— Ну хотя бы. Наручнички…э-э-э… презервативчики веселенькие…

Мой долгий-долгий вздох. Маринка посмеивается.

— Может, вообще к нему переедешь? Тогда и подарочек подобный пригодится?

— Ерунду говоришь.

— Вероника! Но тогда все упрощается до предела! И ты не одна…

— Одна, не одна. Кому очень надо, доберутся.

— Перестань. Пусть и уголовники, но кому охота брать на себя такое дело? Ведь ты же просто учитель, и тайна твоей Лены не такая уж глобальная!

— Настаиваешь, что меня могут просто побить? Успокоила.

— Очень надеюсь, что все обойдется, и разговоры останутся разговорами, — Марина вновь отходит к плите.

— Я тоже. Но, как говорится, искру туши до пожара, беду отводи до удара.

— Вероника — мисс поговорка!

— Пословица, — поправляю я, и мы обе улыбаемся. Меня чуть отпускает. Действительно, что уж такого в этой тайне криминального? Ну, несовершеннолетняя девочка занимается проституцией. Сколько их таких на свете?

Полностью беспокойство, конечно, меня не покидает, и вряд ли покинет, пока я не предприму что-нибудь.

— Сегодня перекантуйся, соседа позови с тобой и Жужей погулять, или пораньше выйди, когда у вас людей полно около дома. А завтра — к Стасу. И без всяких отговорок, — планирует Маринка, — я еще сама поспрашиваю про крутых мужиков. За деньги тебя будут охранять не хуже президента.

— А Аню мою кто охранять будет?

— Если она правильно себя поведет, охрана не понадобится. Ее же никто не видел, правильно? Твое внимание ей вредно сейчас. Главное, сама будь осторожна…

— Знаю, знаю, — перебиваю Марину.

Время близится к вечеру, и мне становится неуютно в ухоженной Марининой квартирке. Пора домой. Мало ли что.

Наспех прощаюсь с подружкой, которая предлагает чуть задержаться и у нее поужинать, но для меня привычнее родная холостяцкая квартира, где только Жужик рядом, и больше никого. Все эти семейные ужины — только ненужные эмоции, которые не могут не возникать у одинокой брошенки.

На улице полно людей, но я теперь понимаю, как это — ожидать опасность и вздрагивать от каждого подозрительного прохожего.

Погода совершенно обычная для ноября. Снег еще не выпал; листья давно облетели, они лежат грязным желто-черным ковром под ногами. Ветер дует с нещадной силой. Почему-то так ветрено в этом году…

Как пелось в фильме о Мери Поппинс? Ветер перемен? А мы все несемся короткими перебежками от радости до потери. И у меня ничего не меняется. Даже ветер.


Прошел день, другой. Неожиданно встреча со Стасом перенеслась на два дня позже, я ходила с кухонным ножиком в сумочке и наспех купленным газовым баллончиком, вздрагивая из-за каждого подозрительного звука. Но ничего не происходило, и меня все сильнее начала посещать надежда, что те, кому звонила Лена, скорее всего, отказали ей. А может, одумалась сама Лена? Сердчишко ли екнуло сделать зло человеку, который тебя, наряду с родителями, вырастил?

Очень хотелось верить в это.

Я максимально ограничила свои передвижения по улице. Подвозить меня на тренировки попросила знакомую из другого подъезда, она ходила в тот же фитнес — клуб, что и я. Пришлось подстраиваться под ее занятия (одни аэробики и стрип-денс, который не очень люблю), но, по большому счету, теперь мне стало все равно, куда ходить. Из школы я возвращалась с Розой Андреевной. Она узнала откуда-то о разговоре Лены — по своим секретным каналам, разумеется — и настояла на том, что теперь она сопровождает меня до дома. Раньше иногда так ходили, когда заканчивали работать в одно и то же время. Мы долго препирались за закрытыми дверями ее кабинета, где я объясняла Розе Андреевне, как это опасно и так далее. Но закаленная долгими школьными годами учительница настояла на своем.

Оставались прогулки с Жужиком и магазины, и я приняла соломоново решение: гулять по-минимому. С магазинами пока это удавалось, а с псом мы ходили по кустам недалеко от дома, не заглядывая в парк. Все репетиторства свелись к кабинету в школе.

Вечера и ночи были полны позвякиваний и шорохов. Жужик мирно спал со мной на кровати, в то время когда я вслушивалась в звуки ночного многоэтажного дома. Поговорила с соседкой: у нас общая прихожая с железной дверью. Вернее, не столько поговорила, сколько непредвиденно получилось напугать тетю Аллу и ее мужа. Леонид Игнатьевич, кряхтя и поругиваясь, вмонтировал щеколду в дверь, и открыть снаружи ее теперь, если она была закрыта на этот затвор, не представлялось никакой возможности. Мы договорились закрывать общую дверь самодельным засовом только на ночь.

И все равно мне было неспокойно. Я несколько раз бегала вечером, проверяя, заперта ли дверь, кроме обычных замков, еще и на щеколду, а потом садилась и обнимала свое мохнатое чудо, которое смотрело на меня преданнейшими глазами и не догадывалось о грозящей хозяйке опасности.

А Стас уехал куда-то по делам и не торопился возвращаться.

Маринка нашла парочку телохранителей. Узнав их расценки, я тихонько присвистнула. Мой бывший муж мог бы позволить себе такое. А мне, наверное, нужно обратиться к ребятам попроще.

Наконец дождалась звонка от Стаса. Я была в школе, сидела в своем кабинете и заполняла классный журнал, когда он позвонил.

— Привет, дорогая, — сердце сжалось от привычно-ленивого и уверенного тона его голоса, — ну что, сегодня как насчет шахмат и прочего? Свободна? Надеюсь, ты еще не замужем за чудным мормоном?

— А если скажу, что да?

— Тогда придется что-то с ним делать.

— А прочее — это что?

— Какая любопытная. Придешь — узнаешь. Жду сегодня во сколько?

— Когда сам-то свободен? — лихорадочно соображаю, как бы мне распределить свой день так, чтобы сразу из школы отправиться к Стасу.

— Да я только приехал недавно. Дел нет. В любое время.

Надо все-таки домой сгонять. Попросить или не попросить Стаса проводить — сначала до дома, потом до него?

— Через час устроит?

— Окей. Тогда жду, — Стас кладет трубку. Не попросить.


Итак, прошло время вежливых приветствий. Вышло время обязательной программы из подколов Стаса, которая сегодня была предельно урезана и смягчена: видимо, он действительно рад меня видеть. И даже сыграно несколько партий. А я все собираюсь хоть что-то сказать Стасу о моей проблеме.

Решение появилось из ниоткуда. Все гениальное просто! Только бы рот открыть и произнести несколько предложений…

— И чего мы сегодня так глубоко задумчивы? — Стас переставляет коня и смотрит на меня, прищурив пронзительные серые глаза. Все как обычно: налицо распахнутая рубашка, дерзкий вид и непринужденная поза. В тысячный раз думаю, какой он чудесный…был бы. Кабы не противный характерец.

— Стас…а ведь ты занятия по рукопашному бою ведешь, да? — наконец еле выговариваю я. Но выговариваю.

Мой план прост и ясен: пора научиться защищать себя самой. Телохранители, они, конечно, хорошо. Но вдруг недруг застанет именно тогда, когда я буду одна? Нужно и самой быть хоть немного подготовленной.

Мой вопрос производит определенный эффект. Стас даже застывает на мгновение, и лицо становится крайне заинтересованным.

— Ты же знаешь, дорогая, что да. Ближе к делу.

— А можно на твоей тренировке позаниматься? — спрашиваю вежливо.

— Кому? — недоумевает Стас.

— Мне.

— Тебе? — Стас так шокирован, что придвигается ко мне поближе и выражение его лица меняется на удивленно-веселое, — нет, дорогая. Тебе — нет.

А ты сомневалась, Вероника? Ничем он тебе не поможет, никогда! Просто высокомерный дебил! А ты с ним возишься, вон, играть учишь…

— Объясню почему, — продолжает Стас, игнорируя мое враз изменившееся настроение. Говорит он спокойно и рассудительно, без доли насмешки в голосе, как может говорить человек, консультирующий новичка в том, в чем хорошо разбирается:

— Пойми одну вещь. Ко мне не ходят случайные люди. Там все с очень хорошими знаниями. Профи, если можно так назвать. Несколько парней не дотянут до этого звания, но основной контингент именно такой. Там не начинают с нуля. Если проще: у меня тусят крутые ребята.

Понимающе киваю. С этого бы и начинал.

— Я так подозреваю, что ты знаешь о самообороне предельно мало?

— Э-э…Я никогда…

— Понял, короче. Так вот, Вероник, в чем дело: я без проблем могу взять тебя к себе на тренировку, не зыркай на меня обиженно, не надо. Но! Тебе нужно объяснять все с самых азов, как любому новичку. Никто из парней этого делать не будет: у них свое. Я тебе тоже не смогу уделить много внимания. Плюс парни в жизни не встанут с тобой в спарринг, ни один. Ненароком что вывернут и сломают тебе, а я их потом за это сам покалечу, — мое сердце радостно подскакивает в груди: так приятно! Пусть оборот речи, но все же…

— Так что даже если ты и попадешь на мою тренировку, результата не получишь никакого. Может, лишь повосхищаешься мужиками. А, забыл сказать еще важную детальку! Женщин среди нас нет.

— Да-а, — тяну смущенно. Замахнулась, синичка, на журавля…

— А теперь скажи, зайка, зачем тебе нужны основы самообороны? — Стас скрещивает руки на груди и откидывается на стуле, буравя меня подозрительным прищуром. Моя спина сразу холодеет, и руки тоже.

— Просто…занимательно…

— Ого, занимательно! Даже так? Слово-то какое! Стас его не знает.

— Хорош придуриваться. Я…я увидела недавно тебя в военной форме, вот…заинтересовалась. Тоже хочу, хоть немножко.

Глаза Стаса искрятся от смеха: