— Нет. Это не первое мое родео, Печенька. Все будет в порядке. Кроме того, там есть жилая деревня рядом с гаванью. Я не буду один. Со мной поедет целая команда. Не волнуйся. Инглиш тоже начнет волноваться, а этого мне хочется меньше всего.

Он приподнимает мой подбородок пальцами, заставляя смотреть ему в глаза.

— Обещаешь?

— Черт, нет, я не буду этого обещать.

Его глубокий хохот заставляет мои гормоны закипеть. Как у него получается так влиять на меня?! Я сжимаю бедра, чтобы облегчить давление. Ну, конечно, это не помогает.

— Почему ты скрестила ноги? — спрашивает он с хитрым прищуром.

— Ты в курсе.

— Где Медвежонок?

— Смотрит кино. Даже не думай об этом.

— Ох, Печенька, я хочу сделать гораздо больше, чем просто думать об этом.

Да будь я проклята, если он этого не сделает.

Он хватает меня, относит в ванную, закрывает дверь, и у нас происходит самый горячий быстрый секс на раковине, который можно себе представить.

Когда мы заканчиваем, я не могу удержаться от вопроса:

— Ты спланировал это? Потому что у тебя пять с плюсом за скорость.

— Нет, но у тебя тоже пятерка за твою горячую киску.

Сейчас мы опять находимся к спальне. Я сгребаю две кучи его маек и прижимаю их к себе, произнеся:

— Просто пообещай, что будешь осторожен, Бек. Я серьезно.

Он тонет в моих глазах и медленно кивает.

— Обещаю.

Потом он целует меня так, будто от этого поцелуя зависит его жизнь. После он останавливается и говорит:

— Ты привнесла в мою жизнь гораздо больше смысла, чем я ожидал.

Я наблюдаю за тем, как подскакивает его кадык, когда он сглатывает. Я чувствую, что он хочет сказать что-то еще, но лишь трясу головой и добавляю:

— Позаботься о себе и Медвежонке, пока меня не будет. Я вернусь раньше, чем ты думаешь.

— Обещаю, — шепчу я. — А ты поторопись.

У нас все в порядке во время его отсутствия. Ему удается несколько раз позвонить нам, когда они ходили в деревню за провизией. Но, если не считать этих нескольких раз, новости от него мы слышим, только когда он добирается до главного аэропорта Аргентины.

За сутки до его возвращения нам звонит адвокат Бека, пытаясь его разыскать. Он просит Бека перезвонить, как только сможет, и это сильно меня тревожит.

— Я могу вам чем-то помочь? — интересуюсь я.

— Нет, но должен предупредить вас, миссис Бриджес, вам стоит подготовиться. — Его тон заставляет меня насторожиться. Этой ночью отсутствие сна гарантировано. Инглиш спрашивает меня, все ли в порядке. Она все чувствует, поэтому мне нужно быть внимательной с ней.

На следующий вечер мы встречаем Бека с улыбкой на лице и горящими глазами. Когда Инглиш бросается в его объятия, ее руки и кудри повсюду. Но как только он смотрит на меня, сразу понимает, что что-то не так.

Он вопросительно приподнимает брови, но я отвечаю ему мягкой улыбкой и мотанием головы. Я отказываюсь портить воссоединение Инглиш с отцом. Весь день она только и трещала о том, как она рада видеть его, поэтому наш разговор о мистере Моргане может немного подождать.

— Итак, Бек, в честь твоего возращения, куда бы ты хотел сходить поужинать?

— Да, папочка. В наш любимый ресторан?

— А как насчет того, чтобы заказать пиццу в нашем любимом ресторане. На дом.

— Йэй!

Инглиш хлопает в ладоши, пока мы едем в сторону дома. В Атланте в половину седьмого вечера не так много пробок, и через сорок пять минут мы уже заезжаем в гараж. Еще через пять минут Бек заказывает пиццу. Он звонит родителям, чтобы дать знать, что уже дома, и мы садимся за кофейный столик, наслаждаясь пепперони.

— Это лучшее, что можно придумать, — стонет он.

— Сказал парень, который постоянно сидит на правильном питании, — отвечаю я.

— Знаю, но здесь нет глютена. В поездке еда была ужасной. Сухие пайки просрочены, а в деревне практически не было еды. Мне казалось, я умру от голода. Было настолько плохо, что первая нормальная еда, которую я смог съесть, была в аэропорту.

Должно быть, ему действительно пришлось нелегко. Он ел только в крайней необходимости.

— Не волнуйся. Это не убьет тебя, если ты съешь подобную пищу пару раз.

— Это раздражает мой желудок. Такое ощущение, что у меня внутри гигантский жирный мяч.

Инглиш зажимает рот рукой и кричит:

— Фу, папочка. Это отвратительно.

— Я знаю, именно поэтому тебе не следует есть много.

Я бросаю в него салфеткой и говорю:

— Я уже слышу, как ты говоришь то же самое на следующей неделе.

Надеюсь, Инглиш забудет об этом разговоре, хотя это мало вероятно.

После ужина Бек отправляется в душ и настаивает на том, чтобы устроить вечерний просмотр в «большой кровати». Он вытаскивает оригинальную версию «Гадкого Я», и мы устраиваемся поудобнее. Инглиш засыпает уже через полчаса, поэтому мы относим ее в спальню и укладываем в кровать.

Когда возвращаемся, я знаю, что он ждет ответы.

— Мистер Морган звонил и сказал, чтобы ты ему перезвонил. Срочно. Он сказал, чтобы мы готовились.

— Он еще что-нибудь добавил?

— Ничего, хотя я спрашивала.

Меж его бровей образуются две глубокие складки.

— Интересно почему?!

— Не знаю. Но я не настаивала.

— Я позвоню ему утром. — Потом он сонно улыбается мне. — Я скучал по тебе, Печенька.

Он с легкостью усаживает меня себе на колени. Медленно скользит руками в мои волосы, удерживая голову так, чтобы наши губы оказались в идеальном положении для поцелуя.

Это заставляет меня вспомнить слова Мишель, которые она произнесла прямо перед тем, как закончились каникулы в школе. Мы встретились, чтобы пообедать, поскольку мы давно не виделись из-за моего переезда к Беку.

— Ты влюбилась в него, Шер. Это написано у тебя на лбу. Даже то, как ты произносишь его имя, говорит об этом: Бек, — спародировала она меня.

— Остановись, — рассмеялась я.

— Я серьезно. Ты говоришь это с таким мечтательным видом. Мягче, чем до этого. Будто строчки из песни.

— Я не знаю. То, что я чувствую к нему, появилось так неожиданно. Он такой добрый и заботливый. Не как тот осел, которого я встретила в первый раз. Я понимаю, почему Инглиш такая, какая есть. Иногда я ловлю его на том, как он на меня смотрит. Таким глубоким взглядом. Будто в этом взгляде есть то, чего нет на поверхности.

— Он влюблен в тебя. Ну, или просто сходит с ума от тебя. Его глаза всегда следят за тобой. Я не так много видела вас вместе, но то, что я видела, позволяет мне с уверенностью говорить, вы идеально подходите друг другу.

— Ты куда унеслась, Печенька? — спрашивает Бек.

Захихикав, я отвечаю:

— Просто подумала кое о чем.

— Поделишься?

— Возможно, когда-нибудь. Но не сегодня.

— Это что-то неприличное? Потому что я хочу неприличного с тобой. Прямо сейчас.

Он снимает с меня майку.

— Я соскучился по твоей прелестной розовой киске, и хочу сделать с ней много интересного.

— Расскажешь?

— Лучше покажу. — Он переворачивает меня и стягивает лосины. Когда Бек опускается к моим ногам, он произносит:

— Что это?

— Носки.

— Ха-ха. Это миньоны?

— Хей, я их фанат.

— Тогда раздвинь своих миньонов в сторону и покажи мне свою киску. Я очень голоден. Хочу увидеть там твои пальцы.

— Нет! Сделай это сам.

— Не сегодня, малышка. Или через несколько минут. — Он пробегается пальцами там, где начинается моя киска, и останавливается, разводя в стороны мои губы. — Прикоснись к себе. Сейчас же.

Я медленно прикасаюсь к себе. Такая мокрая, пальцами глажу клитор.

— Не останавливайся, пока я не скажу тебе.

Его сладкие слова действуют на меня, и я готова наброситься на него, чтобы оттрахать. Я начинаю извиваться.

— Быстрее.

— Нет, сейчас мое время. Все будет медленно.

Потом он с легкостью переворачивает меня, словно блинчик. Я стою на четвереньках, а он раздвигает в стороны мои колени, и я ощущаю его рот на себе. Черт, это так приятно. Он трахает меня языком и пальцами, пока я не выгибаюсь и не стону от оргазма. Он не останавливается до тех пор, пока мои стоны не переходят в едва слышные вздохи.

— Мой день рождения на следующей неделе, Печенька. Ты ведь знаешь, чего я хочу?

— Ах, — отвечаю я на выдохе.

— Я хочу вот сюда. — Он начинает выводить пальцем круговые движения по моей дырочке, я стону еще больше, когда он входит в меня одновременно членом и пальцем. — Обещаю, тебе понравится.

— Хорошо. Я готова. — Черт, если б он захотел этого прямо сейчас, я бы не стала его останавливать. Я безумно хочу этого парня, а я ведь только что кончила. — Просто трахни меня, Бек.

Он прижимается к моей спине, и я ощущаю его мягкое дыхание у своей щеки.

— Как ты хочешь? Жестко? Мягко? В любом случае, это будет медленно.

— Жестко.

Как только мои слова срываются с губ, он врывается меня. Затем выходит практически полностью, и моя голова готова взорваться от того, как сильно я его хочу. Я даже не понимаю, что говорю вслух.

— Полегче, малыш. Я чувствую тебя.

Он все продолжает и продолжает, пока я не дохожу до предела. Тут он спрашивает:

— Готова?

Думаю, у меня изо рта текут слюни, когда я стону: