Тропинин опустился в кресло напротив. Он остался в рубашке и брюках, скинув пиджак на кровать. Под тканью угадывался бинт, который он носил после нападения. Это еще больше приблизило к реальности. Волосы его влажно поблескивали. Он иногда чуть жмурился. Я заметила, что сильнее всего усталость сказывалась на его глазах. В какой-то момент он перестал сражаться с опускающимися веками и замер, будто заснул. На нас снизошла тишина, удивительная тишина пустого дома, которая имела свое очарование.

— Предлагать тебе выпить уже поздно? Твое хорошее настроение уже улетучилось, — тихо произнес хозяин дома.

— Пожалуй, да.

Он вздохнул, подался вперед, уперев локти в колени.

— То, что случилось, Соня, я не предвидел подобного поворота, и тем более подобных действий со стороны матери, — он не оправдывался и не извинялся, он лишь сообщал мне очевидное.

— Элона Робертовна и Нонна Владимировна вместе представляют собой грозную силу. И цели их светлы, даже святы в каком-то смысле, — немного иронии все-таки просочилось, как я ни пыталась этого избежать.

Он усмехнулся.

— О святости Нонне надо было думать чуть раньше.

— Она изменила? — поинтересовалась я, не ожидая ответа, если честно.

— Она предала, — он сказал это спокойно, но эхо горечи в его словах я уловила. — Она не стала пояснять, забрала сына. Если бы ни его возраст и то, что я не могу ее обвинить, что она совершенно не годится на роль матери, я бы, не задумываясь, приложил бы все силы, чтобы лишить ее даже права с ним видеться.

Я поняла! В доме не было фотографий и милых безделушек. Он стер все, все, что напоминало бы ему здесь о существовании женщин вообще и Нонны в частности. Это была его берлога одиночества.

Когда Дима ушел, мне тоже хотелось все порвать и перебить. Ровно один час! А потом я будто прозрела. Я не зависела от него больше. Мне не надо крошить в труху фотографии, выкидывать мелкие вещи и усилено «забывать», чтобы не было больно. Больно было, но это бы не помогло. Я бы даже сохранила с ним вполне дружеские отношения, если бы не он сам. Я перегорела. А вот Тропинин, похоже, нет. Он слабаком не был. Но ведь если человек силен, то и привязанность его сильна, да и зависит многое от обстоятельств. Тем более у них есть сын, которого он любит и не бросил, и ему волей-неволей приходится сталкиваться с бывшей женой.

А может он просто пытается заменить ее мною и мне подобными?

Бесполезно, как в детской игрушке, забавной такой, я ее купила Абрикосу давным-давно. Шесть дырочек разных по форме и шесть формочек: звездочки, кружочки, квадратики… Треугольник никогда не пройдет в прорезь для квадрата, а кругу не стать звездой.

— Мне предстоит работать без выходных следующие две недели. У моего начальника семейные проблемы, — пальцы скользили по гладкому дереву, изучая рельеф подлокотников массивного кресла.

Виталий молчал и даже глаз не открыл, хотя губы его недовольно поджались.

— После этого ты пересмотришь свой график?

— Как ты это себе представляешь?

— Возьми отпуск для начала.

Я вздохнула.

— Хорошо. Я могу завтра позвонить Анатолию Ивановичу и спросить о возможности начать ремонт в квартире?

— Соня, — Виталий произнес это так, будто пожаловался на непослушного ребенка небесам.

Я же в это время изучала краешек своего свитера.

— Мне нужен свой угол на такие… случаи, да и вообще… у меня же дочь.

Подняв глаза, я наткнулась на взгляд Тропинина. Виталий не спорил и никак не отреагировал мою фразу. Но его взгляд… От него мурашки по коже побежали. Он встал и, сделав шаг ко мне, протянул руку. Я тоже встала, оказавшись к нему безумно близко. Моя ладонь свободно скользнула вверх по его запястью к локтю и выше к плечу. Там, под рубашкой, телу явно стало жарко. Одна рука Тропинина легка мне на талию и притянула к мужчине, а вторая аккуратно заправила прядь моих волос за ухо, согревая щеку.

* * *

Пожалуй, это были самые необычные две недели в моей жизни. Насыщенные интересной работой, и тем, что меня ожидало каждый вечер в Лисьем Носу, звонками родителей и малышки, общением с Томой и Валентиной Алексеевной. Размышлениями… А куда без них?! Хотя присутствовало еще и странное томление, ожидание чего-то глобального.

Я еще тогда, в первую ночь в доме Вити, лежа под теплым одеялом, ощущая тяжесть его руки на своем животе и слушая его мерное дыхание, дала себе установку, что проживу эти недели без метаний по поводу наших отношений. Я разрешила себе ими просто наслаждаться, не задавая вопросов о том, что он будет делать с недовольными матерью и бывшей женой и, в конце концов, со мной тоже. Сложная задача, скажу я вам! Но ведь и повлиять-то я ни на что не могу, и буду лишь зря себя накручивать. Я прочла эту мантру раз пятьдесят, пока сон бессовестно подкрадывался, чтобы напасть и утащить в свою волшебную страну.

Но утром мантра начала действовать. Во-первых, проснувшись еще до звонка будильника, причем, задолго до него, я стала бессовестно приставать к спящему Тропинину. Мне действительно этого очень хотелось. И я не стала себе отказывать в этом желании. Уж не знаю, какой распорядок дня у Виталия Аркадьевича в обычной жизни, но возражений не последовало, и будильник чуть ни разрушил приятную атмосферу, за что был быстренько отправлен в нокаут.

Юбка и блузка, как и большинство вещей, благодаря моим сборам на Фонтанке, помялись, и спасли меня лишь черные джинсы и тонкий свитер, не очень офисный стиль, но допустимый.

Тропинин одевался медленно, не торопясь, причем в домашнее. Вопрос о каком-либо приеме пищи тоже не встал, потому что я бессовестно опаздывала после удовлетворения своих потребностей. В итоге запрыгнула в машину к Лёне, который за считанные минуты довез меня до работы.

День прошел более чем успешно. Я попросила девочек чуть сместить прием, чтобы уехать пораньше и привести в порядок вещи, и клиенты пошли мне навстречу. Ближе к полудню позвонила Валентина Алексеевна. Голос ее был бодрым. Пансионат действительно помогал ей восстановиться хотя бы физически. Про психологический аспект можно было молчать еще очень долго. Единственное, о чем попросила мать Димы, это узнать, по возможности, как там Маргарита Николаевна себя чувствует. Старушка не помнила номера телефона подруги.

Что ж, а это был отличный повод позвонить Варкову!

Анатолий Иванович был сдержан и серьезен, сказал, что номер телефона скинет смс, и заявил, что пока с ремонтом мне придется обождать. Это, конечно, чуть подпортило мне эйфорию. Но с другой стороны к концу срока отработки у меня появятся деньги.

Хороших новостей о «моем обидчике» Варков мне так и не сообщил.

Ушла с работы я на час раньше, как и планировала. Приехал за мной Лёня, вполне себе довольный и веселый, даже разговорчивый. Дома Виталия не было. Как и моей сумки, все мои вещи в идеальном порядке уже заняли свое место в шкафу. Но самым приятным сюрпризом стало то, что Тропинин распорядился «перебросить» Анну Александровну и Артема сюда, в Лисий Нос, чтобы мне было уютнее. Это было очень приятно. Собственно, на них я и наткнулась, отправившись исследовать дом.

Анна Александровна, здоровая и румяная, рассекала по кухне, изучая содержимое шкафов и огромной кладовки. Артем, сидя на высоком стуле возле стойки, записывал то, что супруга ему диктовала. Оба моего прихода не заметили, оттого выглядели вполне себе супружеской парой, даже обменивались шуточками и смешками и какими-то только им понятными намеками.

— Кхе-кхе, — на мое слабенькое покашливание оба обернулись и улыбнулись, чем меня несказанно удивили, особенно Анна Александровна, которая не страдала проявлением эмоций на работе.

— Софья Аркадьевна, — экономка кивнула. — Добрый вечер. Что-нибудь желаете выпить до ужина?

Я подошла и уселась рядом с Артемом.

— А что спиртное раздают?

— Бар здесь отменный, — сообщила мне Анна Александровна. — А вот с едой проблемы. Я так понимаю, Виталий Аркадьевич тут почти не ест, либо еду заказывает в ресторане. Посему готовить почти не из чего.

— У него нет экономки тут? — удивилась я.

— Нет, у него тут только горничные. Ребята из охраны питаются отдельно, им еду привозят.

— А кто же теперь на Фонтанке?

— Тот, кого пожелает видеть Элона Робертовна.

— Погодите, а где же сын Виталия? — удивилась я. — Я думала, он здесь живет, когда приезжает в Питер. Да и Сережа говорил мне про Лисий Нос, когда я его нашла.

— Он на Крестовском сейчас. У Виталия Аркадьевича там большая квартира рядом с парком. Там и детская оборудована. Нонна Владимировна там же, как я полагаю, как и хозяин в данный момент, — проинформировал меня Артем.

Неприятно уколола мысль.

— Из-за меня, похоже, свершилось в семействе Тропининых «великое переселение народов», — горько усмехнулась я.

— Скажем, не вы стали его инициатором, — изучая содержание шкафа, заявила Анна Александровна, не оборачиваясь.

— Он останется там на ночь? — я понимала, как важен сын для Виталия, но сожаления все же не смогла сдержать. Ведь там еще и Нонна.

О, отлично, Соня Аркадьевна! Ты еще ревновать начни, чем не страдала ни разу в жизни.

— Нет, он сообщил, что прибудет через полчаса. Заказанную еду привезут чуть раньше.

— Вас тоже из-за меня выдернули?

Парочка переглянулась.

— Здесь даже лучше, Софья Аркадьевна. Для нас, по крайней мере. Больше площадь, больше работы, больше зарплата, — хитро сощурился Артем.

— Ну, хоть за вас могу порадоваться, — улыбнулась я. — Спасибо за одежду.

Анна Александровна кивнула и вернулась к переписи того, чего на кухне недостает, а я отправилась бродить по дому.

Первый этаж, выполненный в странном стиле — модерн с примесью дерева, камня и старины, навевал прохладу. Кожаные диваны в огромной гостиной, камин. Вроде бы все есть, а жизни нет. Хотя мужчине-холостяку, наверное, самое оно.