Дверь в кабинет, где состоялась наша вторая встреча с Витей, была приоткрыта, там горела лишь одна лампа. Я решила в царство хозяина без его ведома не вторгаться.

А вдруг у него на столе стоит фотография улыбающейся красавицы бывшей жены?! Дала бы себе подзатыльник, да головенку жалко!

Окна в гостиной тоже были большие, но не от пола до потолка, как на втором этаже, где располагалась спальня, зато арочные с мелкой сеткой стекол как в старых английских домах на картинках. И смотрели они в сад, где земля была чуть припорошена февральским снежком, тянули к небу тонкие голые ветки — руки деревья.

— Медитируешь? — голос Тропинина за моей спиной заставил вздрогнуть и обернуться.

— Раздумываю над тем, что хочется нарисовать лужу крови как Кентервильское привидение, пусть даже зеленкой.

Виталий Аркадьевич, расстегивая пиджак, направился ко мне.

— За что он ее там? Она была дурна собой и не умела готовить? — он улыбнулся.

— Да, что-то вроде того.

— Тебе не нравится здесь? — он остановился рядом со мной, и его теплая ладонь коснулась моей щеки. Кожа его пахла мылом.

— Почему же? Тут прекрасная акустика для звона цепями, — улыбнулась я. — Ты был у сына?

— Да, завтра они улетают все-таки, — он скинул пиджак на кресло и заложил одну руку в карман брюк, а второй чуть приобнял меня. — А мне предстоит серьезный разговор с матерью после всего произошедшего.

— Мне жаль, что я стала причиной ваших размолвок.

— А мне жаль, что моя мать уже столько лет идет на поводу у желаний Нонны. Это у нее какая-то болезненная мания.

— Она считает, что вы зря расстались, и все еще можно вернуть.

— Это то и грустно, — Виталий чуть отстранился и посмотрел на меня. — Сонь, когда я прихожу домой, я хочу оставлять все проблемы за дверями. Нонна — моя проблема. Как и мать. Здесь, — он ткнул пальцем в пол, — нет никого кроме нас. И мне хотелось бы свести к минимуму все разговоры о моих проблемах. Хотя бы по началу.

Меня это более чем устраивало, и я кивнула, принимая его условия. Он же замолчал, закрыв глаза, чуть запрокинул голову и глубоко вздохнул, расслабляясь.

— Я звонила Анатолию Ивановичу, он пока не разрешил заниматься ремонтом.

Тропинин как-то дернулся, но промолчал. А я продолжила.

— А мне звонила Валентина Алексеевна, ей в пансионате очень помогают, по голосу слышно. Спасибо большое, Витя.

— Больше она тебе ничего не сказала? — спросил он, не открывая глаз.

— Нет, — удивилась я.

Тропинин молчал с минуту, а потом все-таки сказал то, что заставило мурашки стадами курсировать по моей спине.

— К ней попытался наведаться Смоляков. Его не пустили, хотя у него были корочки следователя. Тебе следует быть осторожнее. Толя считает, что он будет все наглее действовать, потому что чем дальше, чем меньше у него остается шансов выжить, если он не найдет товар, который, как мы полагаем, увел у него твой бывший муж.

Я прерывисто втянула воздух.

— Моим точно ничего не грозит? Может, им стоит переехать на время к знакомым в область?

— Если такая возможность есть, хотя это скорее для самоуспокоения.

Я сглотнула. Настроение опустилось ниже плинтуса.

— Это когда — нибудь закончится? — голос мой дрогнул.

— Все будет хорошо, — он уткнулся носом мне в висок.

Ужинали мы, в тот вечер практически молча, каждый думал о своем. Тропинин заснул, едва коснувшись подушки. А я долго ворочалась, прислушиваясь к звукам нового дома. А когда все же уснула, обнаружила себя посреди квартиры Димы, напротив настежь распахнутого окна, от которого тянуло могильным холодом.


Утренние сборы в этот раз были размеренными и неторопливыми, сдобренными завтраком и ароматом кофе. Виталий тоже рано уезжал, ему надо было куда-то в область по делам стройки. Завтракал он со мной на кухне за небольшим деревянным столом, правда, уткнувшись в ноутбук, листая документы, хмурясь и бросая рассерженные взгляды на телефон, который поминутно «ерзал» по поверхности стола, принимая текстовые сообщения.

Горячий кофе остался уже на самом донышке моей чашки, когда Виталий, не отрываясь от чтения, выдал фразу, после которой я удивленно замерла.

— Спальня пустовата. Если тебе что-то надо из мебели и прочей этой вашей ерундистики — не смущайся. С Анной обсуди расходы.

Сказать на это было нечего, да он и не ждал.

У ворот нас уже ждал мой монстрик, белый Гелек и Лёня с Артемом. Тропинин, оторвавшись на секунду от экрана телефона, где, как я могла заместить, он писал что-то не по-русски, мазнул губами по моей щеке.

— Вернусь поздно, провожаю сына вечером.

Я кивнула и уже подошла к машине, но вдруг повернулась и ляпнула то, что висело на языке с вечера.

— Вить, а в доме что, нет ни одной ванны?

Я нашла кучу обустроенных по последнему слову техники душевых, но ванны даже самой маленькой не обнаружила, а мне иногда нравится полежать в пенке с книжкой.

Виталий Аркадьевич, как мне показалось, сделал вид, что не расслышал, а вот Лёня кинул на меня весьма странный взгляд, и, быстро захлопнув дверь за хозяином, поспешил за руль.

Глава 23

— Даже не знаю, что и делать, — Зоя горестно вздохнула, бесцельно перекладывая бумаги из одной стопки в другую. — Я ведь у него квартиру за коммуналку снимала. Понятное дело, знакомый, дальний родственник мамы. А теперь ему деньги нужны, а двушка, сама понимаешь, да еще недалеко от метро… Блин, комнату не хочу, а квартиру с моей зарплатой не потянуть. У тебя нет никого, кто квартиры сдает, ну или может, так сказать, одолжить на время?

Я покачала головой.

— Прости, дорогая. Друг сдавал за копейки, но у них второй малыш на подходе, и они хотят что-нибудь больше купить. В соцсетях есть пара неплохих групп. Сходи в агентство, у нас там куча постоянных клиентов — агентов, я думаю, подберут что-нибудь приемлемое.

— Нет уж, спасибо, еще на поклон к этой дуре Ирке идти, — фыркнула девушка, отшвырнув дела, отчего те проехали папочками по глянцевой поверхности стола.

— А она-то тут причем? — попыталась я скрыть улыбку, но, как уже убедилась, актриса из меня никакая — Зоя еще больше нахмурилась при виде моего лица.

— А ты думаешь, она не узнает, если мне тот же Василич (приводивший отличные сделки и получавший за это хорошие «чаевые» от Саныча агент) поможет? Деньги же через нее идут.

— А тебе не все равно?

— Нет, не все равно! Я этой… платить не собираюсь!

— Бентли против Матиза! Кто же выйдет победителем из этой схватки? — широко ухмыльнулась я.

— Иди ты знаешь куда?! — Зоя, чье настроение вот уже два дня как пребывало в состоянии близком к абсолютному нулю, шмыгнула носом и пошла работать, по дороге тяжко вздыхая, и повышая громкость этих самых вздохов по мере того, как росло расстояние между девушкой и моим кабинетом.

Намек на наличие в моей жизни Тропинина я проигнорировала. Это было очередное новшество, и я еще не знала, как к такому относиться, особенно когда это исходило от друзей. Исстрадавшееся лицо Зоюшки просто кричало: «Что тебе стоит у него спросить?» Да, собственно, ничего, кроме характера и жизненного опыта. Последний учил решать свои проблемы самой, именно по — этому, памятуя о предложении Виталия помочь (по его интонации это скорее звучало как «разобраться») с ремонтом в моей квартире, я решила, что постараюсь все сделать своими силами. В конце концов, приоритет — Абрикосова комната и кухня. А потом прорвемся. Один раз у меня уже был период, когда я униженно просила. Это отучило меня и подобострастно благодарить, а некоторым иной вид благодарности может быть просто неизвестен. Не хотелось думать, что Виталий к таковым относится.

Кроме того, Витя и так сделал достаточно. И делает. Вспомнить хотя бы Валентину Алексеевну.

Две недели вместе с ним показались мне целой жизнью, и до жалости, до слез это были безумно короткие две недели. Может и неправильно так думать, ведь Настенька была далеко, у меня была куча проблем, а Тропинин… Нас с ним будто выдернули из привычных коконов и дали подышать «другим» воздухом. Меня-то точно. И мне этот воздух определенно понравился.

Дня четыре я встречала его исключительно утром в кровати, сопящим под одеялом. Его миром была работа, его дело. Думается мне, Витя мог позволить себе где-то отпустить, переложить на кого-то часть вопросов, но он был человеком, предпочитавшим все контролировать и решать самостоятельно. Говорил он немного, как и я в прочем, посему, молчание не казалось тягостным или неправильным.

Он был нежен, ничего не требовал, не ставил ультиматумов, возможно, потому, что я крутилась на крохотном пятачке его жизни и дальше невидимых границ нос не совала. Опять же, с одной стороны жутко хотелось, а с другой не хотелось совсем. Потому что это странное шаткое положение — ты и «кто-то» и «никто» одновременно было комфортным для меня сейчас.

Будь я столь же открытой как Зоя, или жизнерадостной как Тома, возможно, меня бы это напрягло. Но я давно уже стала замкнутым человеком, тяжело впускавшим новых людей в свою жизнь. А в Виталии было что-то лично для меня близкое. Я даже сама для себя не могла найти этому определение. Что-то родное. Может, это как раз и есть последствие замкнутости, когда прорывает человека на чувства. Когда смотришь и понимаешь — это твое, до мозга костей твое. И как оно умудрялось быть от тебя так далеко все это время?! И сама же пугаешься этой мысли. Мне кажется, не знай я его, а просто мельком увидев его фотографию, где угодно, да хоть на сайте знакомств, я подумала бы тоже самое, поправ скептиков, высмеивающих теорию человеческой «половинчатости».

А те редкие минуты, которые мы проводили вместе, делали его еще ближе. Отчасти этому поспособствовал еще Лёня, чуть-чуть глаза на Тропинина мне приоткрывший. Хотя от него-то я подобного ждала в последнюю очередь, совершенно справедливо полагая, что Леонид считает меня лишней головной болью для своего шефа.