Теперь я поняла.

Этот человек, этот незнакомец, которого я никогда не встречала, пришел в единственное место на этой земле, которое было для меня убежищем. И он только что разорвал его в клочья.

Без всякой гребаной причины.

Он продолжал смотреть на меня, не двигаясь. Это само по себе нервировало. В ситуации, когда врываются в дом женщины с целью убить, должна быть какая-то нервозность.

Но он был статуей. Которая лишь моргала.

— Потому что это моя работа, — сказал он.

Я вытаращила глаза.

— Твоя работа заключается в том, чтобы наблюдать за мной? — уточнила я.

Он коротко кивнул.

Я задумалась над этим заявлением. Кто-то нанял его. Предположительно, чтобы убить меня. Или, по крайней мере, разбить все, что у меня осталось.

Тот факт, что у меня не было друзей, отчасти означал, что у меня нет и врагов.

Ну, раньше, возможно, у меня даже были друзья.

Сейчас трудно вспомнить, когда. Казалось, это было целую вечность назад.

И даже в той жизни я была застенчивой, робкой, мне почти не разрешали выходить из дома, поэтому друзей было мало. И когда застенчивая, робкая девушка, ничем не примечательная во всех отношениях, каким-то образом попалась на глаза одному из самых поразительно злых людей в мире, друзей стало еще меньше.

Потому что друзья были спасательным кругом. Они бы помогали оставаться в здравом уме. Заставляли ее чувствовать, что она не одна.

А я была обязана быть одна.

На земле был только один человек, который хотел меня уничтожить.

— Кристофер, — сказала я, слово было горьким на языке, заставляя мое когда-то ровное сердцебиение учащаться.

Простое произнесение его имени произвело на меня большее впечатление, чем явный психопат, стоящий передо мной с пистолетом.

Он был похож на Волан-де-Морта.

Но еще хуже.

Что-то промелькнуло в глазах киллера: удивление, узнавание. Может быть.

— Кристофер нанял тебя, чтобы убить меня, да? — спросила я, мой гнев и страх сливались воедино, клетки каждой эмоции боролись друг с другом за доминирование.

И снова никакого ответа.

— Ты наемный убийца, — сказала я.

Я утверждала вместо вопроса, потому что так более вероятно получить ответ.

— Я фрилансер, — сказал он.

Я поджала губы.

— Это не отменяет факта, что ты киллер.

Он кивнул.

Я ломала голову, почему Кристофер после стольких лет хочет меня убить. У него было много шансов.

Множество.

Но он ими не пользовался.

Впрочем, в этом не было необходимости. Он уже убил меня всеми способами.

Так что, возможно, это был не Кристофер.

Разум работал над моим коротким списком личных контактов.

Но кроме него никого.

Я встретилась взглядом с пустыми голубыми глазами. Он собирался осушить то, что осталось от моей жизни. Он был мрачным жнецом.

— Зачем кому-то понадобилось меня убивать? — спросила я, обращаясь то ли к нему, то ли к самой себе. — Я не интересная.

— Не обязательно быть интересной, — ответил он, удивив нас обоих. — Просто мешаешься.

Я закипела от этого. Гнев вырос из ниоткуда. Потому что гнев - это то, что спасает большинство людей. Гнев подпитывает людей, чтобы они встали и спасли себя.

Я не спасла ни себя, ни свою дочь.

Я была так слаба, что у меня даже не хватило гнева, чтобы наброситься на человека, который больше всего этого заслуживал.

Но сейчас злость появилась из ниоткуда.

Я уставилась на человека в маске.

— Значит, из-за того, что я причиняю неудобства кому-то, у кого много денег, но нет морали, моя жизнь обречена? Это дает тебе право так поступать? — сплюнула я.

Он долго смотрел на меня.

— Да, — просто ответил он.

Как будто все было так легко.

Тишина в комнате раскачивалась, как маятник.

— Значит, теперь ты меня убьешь? — сказала я решительно, гнев снова исчез.

Почему я борюсь за жизнь? Неужели умереть так плохо? Я получу передышку, обрету покой. Может быть, еще увижусь с ней. Понюхаю ее волосы. Прикоснусь к ее кудряшкам.

Мое сердце сжалось так больно, что, будь у меня сейчас его пистолет, я бы выстрелила в себя.

Все обещания исчезли в темноте. Я сделала то, чего не должна была. Я начала думать о ней.

Эта боль была парализующей.

— Да, — повторил он, не замечая ножей, прокалывающих каждый дюйм моей кожи.

Я ждала. Смотрела. Надеялась, что он поднимет пистолет и покончит с моей болью и страданием.

— Хорошо, — прошептала я.

Забавно, но это было бы мое последнее слово. Оно должно быть поэтичным? Нет. Все равно никто не услышит. Просто черная дыра в форме человека, которому глубоко наплевать, кто там что-то говорит.

— До свидания, — он поднял руку, чтобы я больше не смотрела в ледяную синеву его глаз, я увидела черную бездну ствола пистолета.

Грохот пули заглушил все.

Даже мою боль.



ГЛАВА 2

— Я не мертва, — говорю я после нескольких секунд, что последовали за грохотом выстрела.

Он сунул оружие за пояс брюк.

— Нет, — согласился он.

Пыль мирно падала с потолка, свидетельствуя о холостой пуле.

— Почему? — спросила я.

Не знаю, разочаровалась ли я или испытала облегчение. Внутри была пустота. Теперь я поняла, каким картонным существом я стала.

Или всегда была такой?

Нет, раньше, когда у меня была она, мой маленький ангел, на котором можно было сосредоточиться посреди ада, я была чем-то большим, чем картон. Я отдала ей свою последнюю жизнь, свою радость. Все это умерло вместе с ней.

— Потому что, — сказал он, пробуя слова на вкус, словно не был уверен. — Потому что это было бы жалко, — продолжил он, наконец, его лицо было пустым, таким же бездушным, как и его голос, и моя душа.

Он подошел ко мне быстрыми, целеустремленными шагами. Никаких колебаний. Сунул руку в карман куртки и вытащил нож.

Я даже не вздрогнула.

Хотя должна. Именно так поступали все, когда люди в масках связывали их, говорили, что убьют, а потом набрасывались с ножом. Возможно, именно так и поступали люди. Не я.

Потом он наклонился надо мной и перерезал веревки, и я решила, что мне это, несомненно, померещилось, потому что это было единственным объяснением его чистого и океанского запаха, плывущего в воздухе. Я знала, что у меня есть психологические проблемы, но официально я не сумасшедшая. Но почему запах моего потенциального убийцы казался приятным?

— Жалко, — повторил он, стоя передо мной и внимательно разглядывая. — Ты и так сама по себе несчастна. Убить тебя было бы еще хуже. Я не делаю ничего жалкого, — продолжал он холодным и недобрым голосом.

Он повернулся, словно собирался уйти. Я наблюдала, как он пересек комнату, подошел к двери, окутал ее своей тенью, а затем повернулся.

— Пойми, что твое дальнейшее выживание не останется тайной, — он огляделся. — Если ты так это называешь, — затем его глаза сфокусировались на мне. — Если ты хочешь продолжать жить, существовать, тебе, возможно, придется стать невидимой для таких людей, как я.

А потом он исчез.

Остался только его запах.


*** Он

— Все готово? — спросил бесстрастный голос в трубке.

Он захлопнул дверь своего дома. Он был жестоким человеком по профессии, по необходимости. Не от природы.

— Дело сделано, — солгал он.

Еще одна необходимость в его профессии - ложь. Она, как кровь и пули, была его хлебом с маслом. Хотя он лгал только мишеням. Или людям, через которых он должен был пройти, чтобы добраться до цели. Сейчас это было так же просто, как убить. А убивать было так же легко, как дышать.

Но не для тех, кто ему платил. Не было никакой необходимости лгать им. Он не будет нести финансовой ответственности. В этом не было необходимости. И опасности. Особенно учитывая этого клиента.

Жизнь во лжи легче распутать, чем жизнь в правде.

Вот почему он жил невидимым. Никакой правды.

Но сейчас он нарушил все свои правила.

Для нее.

— Хорошо, — сказал голос.

Он налил себе водки.

— Деньги будут на счету. Было приятно работать с тобой, паршивец.

Он воспринял это как прощание и повесил трубку. Он не говорил любезностей.

Особенно этому клиенту.

Он здорово облажался.

Он никогда не делал этого раньше.

Никогда.

А теперь все из-за нее. Жалкая, сломленная и слабая женщина, лишенная страха, самосохранения, достоинства.

Он отхлебнул водки.

«Нет, не совсем без достоинства», — подумал он, направляясь к черной дубовой двери своей личной библиотеки. Та, что пряталась в дальнем конце дома, а не та, что хвасталась величием и богатством, чем откровенно занимались прежние владельцы поместья.

В этой девушке было спокойное достоинство. Она принимала свою смерть.

Он прошел через комнату, открыв дверь, скрытую в книжных шкафах. Зажегся свет, тускло освещая рамы, загромождавшие укромные пространство.

Он подошел к своему любимому экземпляру и задумчиво провел пальцами по стеклу.

Она не была красавицей. Нет, что-то мешало ей быть просто красивой. Ее тусклые волосы, желтоватая кожа, сухие губы. Затяжной запах смерти и печали. На нее было почти больно смотреть. Но ее глаза очень жестокие на фоне серой кожи. Они не давали ему прикончить ее.

Не это ли помешало ему? Этот болезненный взгляд?

Он осмотрел существо за стеклом.

Или он хотел добавить ее к своей коллекции? Что-то редкое?

Он не совсем понимал, кто она такая, но она была чем-то уникальным.