Эрин Уатт - Расколотое королевство

– Я скорее суну свой член в выхлопную трубу своего пикапа, чем в тебя, – отвечаю я и залезаю в машину.

Фелисити так и остается стоять на месте, так что мне приходится въехать на край тротуара, чтобы не сбить ее.

У этой девчонки, похоже, совсем нет мозгов, раз она считает, что мы когда-нибудь будем вместе. Даже если бы она осталась единственной женщиной на Земле и мне нужно было бы переспать с ней, чтобы выжить, я бы предпочел броситься в кратер ближайшего вулкана.

В одном она права: я считаю, что лучше всех подхожу Хартли. И дело даже не в том, что я богаче Брэна, хоть это и правда, а в том, что я буду бороться за нее. Как только Хартли появилась в «Асторе», Брэн сразу же проявил к ней интерес, но он сдался после первого же разговора со мной. Парень не заслуживает второго шанса. Я еще не закончил с Харт. Я никогда… Мне приходится резко нажать на педаль тормоза, потому что я проехал поворот к больнице. Дав задний ход, я разворачиваю пикап прямо посреди дороги, игнорируя гудки клаксонов и злобные крики проезжающих мимо водителей.

Показав им всем средний палец, я несусь по дороге, ведущей к больнице, и оставляю пикап на полосе, обслуживаемой парковщиком, которому бросаю ключи.

– Истон Ройал, – говорю я сквозь зубы и, не дожидаясь ответа, прохожу через двери главного входа.

Подходя к палате Себа, я все еще бешусь от злости.

– А ты быстро, – говорит Сойер, увидев меня в дверях.

Я плюхаюсь на каменный диван и включаю телевизор.

– Ты привез мне коктейль?

– Ты же сказал, что ничего не хочешь, – огрызаюсь я.

– Я ничего такого не говорил. Ты же сам объявил, что привезешь мне большой коктейль.

– Если тебе так сильно его хочется, съезди за ним сам, черт тебя дери! – Я переключаю каналы, но мне не нравится ничего из того, что показывают. Спортивный развлекательный канал – кому хочется смотреть боулинг? Национальный канал – снова «Спасатели Малибу»? Сколько уже лет этим придуркам? MTV – подростковая беременность. Нет уж, спасибо!

– Да какая муха тебя укусила?!

«Харт!», хочется закричать мне, но я же не маленький ребенок. Я мужчина, и меня ничуть не трогает это дерьмо, что девушки уходят к другим парням, что те, о ком ты заботишься, плюют тебе в душу. Все эти эмоции для слабых и глупых.

Я забил на них, когда мама покончила с собой. Она обещала любить меня вечно, но нарушила свое слово, когда мне было четырнадцать. Хартли вообще не говорила мне ничего подобного. Никаких нарушенных клятв, никакой лжи. Она даже не может вспомнить меня. Настолько я не важен для нее.

– Все эта чертова палата. – Я бросаю пульт в сторону. – Зачем нам молочные коктейли, Сойер? Нам уже не десять лет. Алкоголь – вот что нам нужно. Только он поможет нам справиться со всем этим дерьмом.

– Думаешь? – Он, похоже, заинтересовался. – Но разве в больнице разрешен алкоголь?

Последнее предложение он говорит шепотом, как будто противозаконно даже говорить об этом.

– А как они узнают?

– И где ты возьмешь выпивку?

Я хватаю свой рюкзак и расстегиваю молнию. На самом дне лежат две бутылки «Смирнофф», которые позвякивают там еще со времен последнего матча в сезоне. В одной осталась лишь треть. Я откручиваю крышку и протягиваю бутылку Сойеру.

– Ты носишь с собой водку? – удивленно спрашивает брат, но берет бутылку и подносит к губам.

Я ощущаю укол вины, но отмахиваюсь от этого чувства. Что необычного в том, чтобы иметь при себе немного спиртного? Тем более я давно ничего не пил – с тех пор как произошла авария. К тому же сейчас я не планирую садиться за руль, а когда приедет Элла, уже протрезвею. Не напьюсь же я в стельку с нескольких граммов водки. Наверное, даже легкого опьянения не почувствую.

– Здесь не так уж много. – Сойер вытирает губы тыльной стороной ладони.

– У меня в пикапе есть еще, – уверяю я, и это правда – у меня всегда лежит несколько бутылок в грузовом отделении, рядом с домкратом. Ухмыляясь брату, я откидываю голову и вливаю водку прямо в горло.

Все произошло очень быстро: мороженое, вывалившееся из рожка, рука Брэна на моем плече, разгневанный Истон, покидающий кафе. По-моему, все смотрят только на меня. Видимо, до аварии мне едва ли приходилось бывать в центре внимания, потому что я чувствую себя неуютно. Я смотрю вниз, чтобы проверить, застегнута ли ширинка, и понимаю, что на мне по-прежнему форменная клетчатая юбка.

Я сама невозмутимость, но это лишь снаружи. Внутри я растеряна, дрожу и готова провалиться сквозь землю. Но за два дня в школе я быстро поняла, что, показав свою слабость, тут же станешь жертвой.

Я расправляю плечи, поднимаю подбородок и выхожу из кафе. Меня тут же ослепляют лучи послеполуденного солнца, я неуклюже спотыкаюсь и едва не падаю лицом на асфальт. Расстроившись, прячусь за машину Брэна и жду его возвращения.

Он появляется спустя пять минут, держа в руке новый рожок с мороженым.

– Вот, держи. Не хотел, чтобы ты возвращалась домой с пустыми руками. – Брэн протягивает его мне, но сейчас я боюсь даже взять у парня мороженое, потому что это может выглядеть согласием пойти по пути, на который я не хочу больше ступать.

– И что это было? – спрашиваю я.

– В каком смысле? – Брэн невинно моргает, откусывая от своего мороженого.

Мне не нравится, что он строит из себя дурака, и я многозначительно смотрю на него. Брэн не полный идиот, поэтому поджимает губы и отводит взгляд.

– По-моему, ты говорил, что мы были друзьями, – говорю я. Ему везет, что на улице прохладно, иначе мороженое уже давно бы стекало по его пальцам.

– Да, были. Мы и сейчас друзья, – отвечает он куда-то в сторону парковочного счетчика.

– Тогда почему ты ведешь себя так, будто между нами что-то есть? – Нет, конечно, такое возможно, но лично я в этом сомневаюсь, потому что не настолько самонадеянна, чтобы думать, будто мне каким-то образом удалось затащить в постель самого популярного парня в школе, а потом еще и квотербека футбольной команды. Все происходящее со мной сейчас – травля со стороны Фелисити, отношение одноклассников, этот мальчик с солнечной улыбкой, второй день подряд катающий меня по городу, – на самом деле почти не имеет ко мне никакого отношения. Истон Ройал – вот эпицентр шторма. Я лишь получаю удары, потому что лечу в его реактивном потоке. – Что ты имеешь против Истона?

Мой вопрос заметно смущает его, потому что он отвечает не сразу, прикрывшись своим мороженым. Я терпеливо жду, пока Брэн доест, но это не занимает много времени.

– Мне нравится Истон, – наконец отвечает он. – Он классный защитник, и я рад, что мне не пришлось играть против него. С ним весело тусоваться, но…

Все время эти «но». Я уже начинаю злиться и испытываю желание защитить Истона.

– Если он хороший парень, тогда, может, тебе не следовало злить его? Я не пешка, которую можно передвигать по доске, чтобы обыграть других игроков.

Брэн хмурится.

– Все совсем не так.

– Тогда объясни.

– Ладно. – Он скрещивает руки на груди. – Истон бабник, понимаешь? Я не хочу, чтобы он воспользовался твоей ситуацией.

Брэн считает меня слабой и уязвимой. Прекрасной дамой, которую нужно спасти. Может, я сейчас не в самой лучшей форме, но все равно могу постоять за себя.

– Я почти ничего не знаю о своем прошлом за последние пару лет, но планирую все выяснить, и лучше в одиночку. Спасибо за мороженое и за то, что подвез. – Я собираюсь уходить.

Брэн хватает меня за руку.

– Хартли, подожди. Прости меня. Это была импульсивная реакция. Мою сестру обманул парень типа Истона, и мне бы не хотелось, чтобы с тобой случилось то же самое. Вот и все.

Я осторожно ослабляю его хватку.

– Я верю тебе и ценю твою заботу, но все равно поеду на автобусе.

Оставляю Брэна посреди тротуара и шагаю в сторону автобусной остановки. Эти поездки с Брэном с самого начала казались мне неправильными, но я не могла понять почему. Он был милым и безобидным. Не подкатывал ко мне. Отвечал на мои вопросы, как мог, даже на неудобные типа моего списывания. Но мне никогда не было на сто процентов комфортно с ним. И только после того, как я столкнулась сегодня с Истоном, все встало на свои места.

Стоило мне посмотреть в эти синие, словно океан, глаза, как внутри меня появилось чувство вины. Как будто я сделала что-то не то. Когда Брэн положил руку мне на плечо, на лице Истона мелькнули изумление и обида, но он быстро пришел в себя и спрятал эмоции за насмешками. А мне было так же плохо, как если бы Истон застал нас с Брэном голыми.

Он прав. Я делаю все, что не рекомендовал мне делать доктор. Каждую ночь силюсь вспомнить, кем была последние три года, и каждый день кто-нибудь стремится донести до меня свою версию правды. И я с готовностью принимаю ее. Так или иначе, в моей голове какая-то каша из «Эм-энд-эмс» и «Скиттлз». Я не могу отличить шоколадные драже от фруктовых, а когда пытаюсь угадать, то ощущаю отвратительный привкус во рту.

Может, мне лучше не оглядываться назад? Конечно, ужасно потерять три года из жизни, но не хуже ли стараться вспомнить и потерпеть неудачу? А если это дар? Как много людей получают реальный шанс избавиться от чувства вины за свои прошлые грехи и начать новую жизнь свободными?

Так почему бы не начать все с начала, в том числе и новые отношения – со своими родителями, сестрой, учителями и одноклассниками из «Астор-Парка»? Мне следует благодарить судьбу: не у каждого есть возможность получить аттестат частной академии «Астор-Парк». Благодаря лишь этому я смогу поступить почти в любой колледж. Настолько престижным считается «Астор».

Что толку пытаться реконструировать прошлое, основываясь на воспоминаниях других людей? Это даже не воспоминания, а так, версии – вольный пересказ событий. Если бы мне пришлось снимать фильм о своем прошлом, я была бы героиней, которая читала бы одиноким старикам в домах престарелых, спасала животных или рыла канавы в деревнях, и уж никак не малодушной выскочкой, которая использует людей, чтобы подняться по социальной лестнице.