Так тому и быть? Он подарил ей лучший оргазм в ее жизни, не требуя ничего взамен, и его это устраивало?

— Ладно, — неуверенно ответила она. — Давай опять будем просто друзьями.

— Просто друзья, — согласился он.

Почему у нее сложилось впечатление, что она проиграла эту битву?

— Так... — начала она, после того, как допила свой кофе. — Мы в отеле. У нас есть стихотворение, не говорящее ни о чем конкретном. И что мы будем делать дальше?

Джонатан снова пожал плечами, и Вайолет начала ненавидеть этот жест. — Уверен, скоро мы все поймем. Может быть, нам стоит погулять по городу. В стихотворении упоминается колесо. Может быть, нам нужно поискать колесо, во всех его проявлениях.

Ей показалось это хорошим началом. — Их может быть невообразимое множество. А если мы не найдем колесо, на которое указал мой отец?

— Тогда мы останемся здесь и придумаем другой план. Уверен, рано или поздно мы все поймем.

Для него это казалось таким простым. — То есть ты предлагаешь остаться на греческом острове, наслаждаясь морем и солнцем?

Он улыбнулся, и на мгновение появился ее прежний Джонатан. — А разве это плохо?

Не особо. Насколько она помнила, Санторини был очаровательным островом, и сейчас стояла теплая погода. — Может, нам сходить на руины?

— Мы не являемся участниками экспедиций, поэтому нас вряд ли пустят на территорию раскопок. Хотя если мы встретим одну из групп твоего отца, то можем попробовать. Тогда это объяснит причину нашего приезда сюда.

Вайолет знала, отец более пяти лет усиленно занимался руинами Акротини, а затем он неожиданно изменил свое мнение и переключил все свое внимание на Испанию. Она не знала, почему именно Испания, да и не хотела знать. — Получается... нам пока нечем заняться?

— Получается так. Может, хочешь осмотреть достопримечательности?

Она заморгала от его неожиданного предложения. — А разве мы не должны работать, устраивать мозговой штурм, например?

— Должны, и мы это сделаем. А сегодня, почему бы нам не отдохнуть и не насладиться хорошей погодой? Немного прогуляться. Ты выглядишь уставшей.

Если она и выглядела уставшей, то только потому, что до сих пор не могла отойти от вчерашнего эпизода. Эпизода, который пробудил ее тело, но никак не повлиял на Джонатана. — Я не устала.

— Отлично. Может, тогда погуляем?

— А мы можем сначала позавтракать?

— Я не говорил, что для начала мы не можем полакомиться чем-нибудь вкусненьким, — тихо ответил он.

И она покраснела, вспомнив, как совсем недавно он лакомился ею. Черт, она была совершенно уверена, он специально так сказал, вот только не понимала зачем.

Каким он был сейчас? Безразличным, холодным Джонатаном, которому плевать, будут ли они ласкать друг друга или нет? Или же это соблазняющий, все еще влюбленный в нее Джонатан?

Она была совершенно сбита с толку.

***

Они провели целый день на улице. Санторини был таким же идеальным, как она и помнила. Остров сам по себе является вулканического происхождения, а город располагался по границам калдеры. Это была одна из древнейших цивилизаций, существовавшая свыше 3500 лет назад до тех пор, пока не произошло извержение вулкана, разрушившего Акротири. В настоящее время город Фира представлял собой белые здания, располагающиеся каскадом по всему острову, окруженные скалами и красивейшим морем. Санторини славился невероятными закатами, а в ясный день голубое небо сливалось с морем, делая его бесконечным.

Она влюбилась в это место сразу, как только приехала сюда с Джонатаном 10 лет назад. Они покинули раскопки в Акротири на все выходные, чтобы заниматься любовью в отеле Калиста. И вот, спустя 10 лет, гуляя по тем же улочкам, она не могла перестать вспоминать те дни.

Тогда Джонатан держал ее за руку, пока они изучали узкие, извилистые городские улочки. Сегодня он просто шел рядом. Как друг. И от этой мысли ей стало больно.

Улочки Фиры были усыпаны сувенирными магазинами. В воздухе витали приятные ароматы, и она не могла устоять не попробовать баклаву или вкуснейший гирос. Она купила яркое, цветное парэо для пляжа. И просто любовалась городом, пока они гуляли. День был приятным, но в то же время раздражающим.

Они осматривали достопримечательности и болтали ни о чем. Несколько раз внимательно перечитывали стих и искали на улицах колеса, или нечто подобное, подходящее под их загадку, но ничего не нашли. К концу дня ноги Вайолет гудели от усталости, нос обгорел, но ей была приятна эта усталость. Они весь день вкушали местные яства, поэтому необходимость в ужине отпала. Однако когда пришло время расходиться по своим номерам, Вайолет задумалась, может, Джонатан не хотел уходить? Планировал ли он подняться в ее номер? Может, он был бы не прочь повторить события в самолете?

Не то, чтобы она сама этого жаждала, повторяла она себе. Но если бы он предложил, она бы знала, что он все еще заинтересован в ней.

Но, кажется, ему было все равно. Он лишь улыбнулся, сказал, что позвонит ей утром, когда проснется, и удалился в собственный номер.

И, по непонятной причине, Вайолет это задело. Казалось, чем больше она хотела, тем спокойней был Джонатан. И ее это раздражало. Она хотела, чтобы он переживал и дергался, как она. Она хотела, чтобы, ложась спать, он вновь и вновь прокручивал в памяти произошедшее. Видит бог, именно это делала она.

Она также видела это во сне. У нее был восхитительно— неприличный сон о его губах, руках и о том, как он нашептывал ей пошлое стихотворение, пока занимался с ней любовью.

Было горько и обидно, проснувшись, не обнаружить его рядом.

Следующий день не многим отличался от предыдущего. Когда они опять ничего не нашли, Джонатан предложил отправиться на пляж и понежиться на солнце. Рано или поздно они найдут ответ, им просто нужно набраться терпения, и пока этого не произошло, они не должны отказывать себе в удовольствии наслаждаться Санторини. Это рабочая поездка, а не романтическое путешествие, поддразнивал Джонатан.

Вайолет всегда считала себя выдержанной и спокойной, но как оказалось, это не так. Потому что когда они гуляли вдоль берега, ей хотелось, чтобы Джонатан взял ее за руку, как это делали проходящие парочки. Ей хотелось гладить его мускулистые руки, зная, что они принадлежат ей.

Она снова начала в него влюбляться, и это было опасно. Чем сильнее она желала отдалиться от него, тем сильнее ее тянуло к нему.

Джонатан же наоборот был веселым, дружелюбным, но заметно отстраненным. Словно ему было все равно, сможет он еще раз поцеловать ее или прикоснуться.

Вайолет должен был радовать этот факт. Так же, как она должна была радоваться нескольким дням на райском Санторини, наслаждаясь ярким солнцем и теплым Средиземным морем.

Но она этого не делала. Она была напряжена, как никогда прежде, и это не имело никакого отношения к глупым поискам, подстроенным ее отцом. Все дело было в бесподобном, сексуальном мужчине рядом, желающим с ней только платонических отношений.

Какого черта она вообще заявила, что хочет быть ему другом? И самое отвратительное, почему он спокойно с этим согласился?

Вайолет находилась в своего рода аду. В аду с другом, не испытывавшем к ней никаких чувств. Еще две недели назад она посчитала бы это раем. Но это было до того, как в ее жизнь вернулся Джонатан.

И теперь, когда он снова рядом, ее сердце желало всего или ничего. Она была в ужасе от этого, но больше ее пугало то, что Джонатан больше не испытывал к ней никаких чувств.

Вдруг она снова впустит его в свое сердце, а его это уже не нужно? И она вновь останется одна с разбитым сердцем.

От этой мысли у нее холодело внутри.

День третий плавно перетек в четвертый, они продолжали смешивать работу и удовольствие. Когда Джонатан предложил посетить местный клуб подводного плавания и поискать затонувшие колеса, Вайолет решила, что это будет очередным тупиком, но не захотела отказывать себе в удовольствии провести день, погружаясь в голубое Средиземное море. Продолжив поиски, они посетили еще несколько амфитеатров на острове, и Вайолет ненавидела то, как сильно ей все это понравилось. Каждый день был приятным, но в то же время разочаровывающим. Она не могла больше выносить эту пытку. Просто не могла.

Ей нужно было что-то придумать.

Стало ясно, Джонатан больше не проявит инициативу. Если она хотела его, то должна была подтолкнуть его, показать ему свое желание. Она должна была предложить ему свое сердце на тарелочке, рискуя услышать отказ. Есть вероятность, что дружеские отношения устраивали его гораздо больше, чем любовные.

Она опять должна была рискнуть всем. Ее это пугало, но она больше не могла выносить мучительные дни рядом с радушным, вежливым Джонатаном, который общался с ней так же, как с персоналом отеля.

Да, раньше она хотела быть ему просто другом. Но она пересмотрела свое решение. Поэтому... начала обдумывать план. Соблазнение — это единственный способ пробиться через выстроенную между ними стену дружбы.

***

Следующим днем Джонатан удивился, когда Вайолет предложила провести первую половину дня на пляже. С каждым днем на острове она становилась более нервной. Это было заметно по языку ее тела и по тому, как она хмуриться на него, словно он что-то делает не так.

Но что именно он делает неправильно, он не знал. Он дал ей пространство, как она и просила. Он больше к ней не прикасался, хотя это было мучительно больно. Каждую ночь он погано спал, потому что его постель была пуста, или он проводил часы, мастурбируя в душе, пытаясь избавить тело от болезненного желания.

Если Вайолет хочет быть лишь друзьями, он не будет подталкивать ее к обратному. И с каждым днем она становилась грустнее из-за невозможности найти ответ на их загадку. Он же, наоборот, испытывал радость, ведь у него была возможность лишний день провести с Вайолет. Они уже оба выучили стих наизусть, пока искали колеса по всему городу. Они осмотрели всевозможные руины, которые мог придумать профессор ДеВитт. И каждый день Джонатан просыпался со страхом, что Вайолет повернется к нему и скажет. — Все, с меня хватит. Тут нечего искать. — И у него не будет выхода, как отправить ее домой.