Я торопливо вытащила ноутбук из сумки и включила его.

Рауль оказался прав: сигнал удалось поймать без проблем. Но когда я вошла в свой почтовый ящик, ахнула: в нем находилось лишь одно-единственное письмо, присланное с того же адреса, с какого я получила имейл о моем отце. А так все — переписка с Петром, письмо мамы, сообщения от заказчиков — было удалено.

— Что такое? — встревожился Рауль, по моему лицу и восклицанию поняв, что что-то не так.

— Кто-то взломал мой ящик и удалил всю переписку! — с несчастным видом пролепетала я и нажала на единственное письмо.

«Говорили тебе, чтобы не лезла куда тебя не просят! Немедленно возвращайся в Москву. Будешь излишне любопытной — там и останешься».

— Анна? — Рауль неожиданно протянул руку через стол и накрыл мои пальцы ладонью.

Тепло его руки немного привело меня в чувство, я подняла на парня глаза. Но, видимо, выражение их не успокоило его, а еще больше напугало.

— Анна, что случилось?

— Ничего, Рауль. Ничего. Все в порядке.

— Обманываешь.

— Я получила письмо с угрозой. Но это уже мое дело. Спасибо тебе за помощь. Мне и так неловко за то, что я втянула незнакомого человека в свои проблемы.

— Глупости говоришь! Что за угроза? — Привстав, он попытался заглянуть в монитор моего ноутбука.

По интонации его голоса, по встревоженно нахмуренным бровям я поняла, что движет им отнюдь не любопытство.

— Ничего не понимаю. Переведи, пожалуйста!

Я вяло выполнила просьбу.

— Это уже было? В Москве? Тебе угрожали?

— Вот так же присылали анонимные письма. Подбрасывали их, правда, домой в почтовый ящик.

— Анна, если тебе нужна помощь, если страшно тут оставаться, постараюсь тебе помочь. У меня один друг работает в полиции, могу спросить у него совета.

— Спасибо, — натянуто улыбнулась я. — Но, думаю, угрозы пока лишь на бумаге. Сомневаюсь, что мне могут навредить. Чувствую себя в Санроке в большей безопасности, чем в Москве. Но все равно спасибо. Ты очень отзывчивый парень.

— Правильней сказать, любопытный и общительный, — засмеялся он. — Ты меня очень заинтриговала своей историей. Это раз. Два — интересно было пообщаться с иностранкой. Возможно, дальней родственницей. И три… У тебя очень красивые глаза. Глаза кошки. Глаза Аны Марии.

Я не успела ответить, потому что у Рауля зазвонил телефон.

Он извинился передо мной и торопливо вытащил мобильный.

— Привет, Ракель! — с радостной улыбкой поприветствовал он звонившую.

И мне подумалось, что позвонила ему та девушка, барабанщица, с которой я застала его вчера. Настроение, до этого радужное, как переливающийся на солнце мыльный пузырь, лопнуло.

Когда Рауль окончил разговор, я первая, не дожидаясь, пока он скажет, что ему пора, попрощалась с ним, расплатилась за сок и отправилась домой.

Ракель… Так звали барабанщицу. Имя не менее сексуальное, чем ее игра, чем браслеты на ее запястьях, чем томный взгляд жгуче-черных глаз, чем пирсинг-«мушка» над губой. Ракель и Рауль — даже их имена звучат в унисон, как ее игра и его пение. Рауль и Ракель… С каким-то мозахистским наслаждением я смаковала их имена, меняла их местами, но, как говорится, от перестановки мест сумма слагаемых не изменяется. У меня нет ее сексуальности, моя игра на барабанах не доводит мужчин до экстаза — я никогда не держала в руках даже барабанные палочки. Мой взгляд нельзя назвать роковым, моим движениям недостает кошачьей плавности. И все те уроки аутотренинга, которые давала мне мама, оказались бессильными перед природной сексуальностью Ракель. Они не выдержали удара «тяжелой артиллерии», скуксились, сдулись, стерлись в пыль.

Очнись! Проснись!

Проходя мимо здания фабрики, я подумала, что ничего страшного не случится, если я войду в помещение и поищу свой телефон. После письма мамы я чувствовала острую необходимость позвонить ей, она наверняка ожидает звонка, а может, уже сама названивает и тревожится, почему я не беру трубку. Я вернулась обратно за угол, приблизилась к деревянным воротам и толкнула их. Заперто! Причем так глухо, будто их не открывали добрый десяток лет: между полом и дверями не было даже самого узкого зазора, ворота словно вросли в землю.

Но как же так? Ведь вчера открыть их не составляло труда — стоило только притронуться! Я посильней налегла на дверь, толкнула ее плечом — бесполезно. Все равно что пытаться сдвинуть с места прочно засевший в землю валун.

Но ведь я же была там! Это не могло мне присниться! Потерянный мобильный — тому доказательство. Конечно, можно предположить, что я посеяла его где-то по дороге, а визит на фабрику мне привиделся. (Хм… уснула по дороге? Намешали чего-то галлюциногенного во вчерашний коктейль?) Но мне в это не верилось.

Мимо прошла какая-то парочка. Покосившись на меня, все еще топтавшуюся в растерянности перед воротами, девушка с молодым человеком переглянулись и хихикнули. К счастью, ничего не сказали, ушли. Наверное, я привлекала внимание.

Я продолжила свой путь к дому, но подумала, что повторю попытку ночью. А вдруг эти загадочные ворота открываются лишь в темноте? Врата темени… Врата полуночи… Чем не название для триллера?

И все же без связи оставаться нельзя. Для начала позвоню маме с переговорного пункта и сообщу, что у меня все в порядке. А потом куплю новый телефон и местную карточку. Правильное решение, но сейчас у меня не было сил возвращаться в поселок, мне хотелось в тишину дома — выпить сладкого чая, чтобы избавиться от горького привкуса, оставшегося после разговора Рауля с его девушкой и воскресших воспоминаний о подсмотренных поцелуях. Кажется, еще вчера я подумала о том, что можно очароваться человеком, лишь подсмотрев его жест — ласки, которые он дарит другой? Так вот, воспоминания об этом могут послужить хорошим противоядием от «глупостей».

И вправду, глупость… Мне есть над чем подумать.


Дома, выпив чашку сладкого чая, я принесла на кухню блокнот и ручку. Нужно записать все для наглядности, чтобы не запутаться в этом сериале с кучей иностранных имен и родственных связей. Никогда не любила «мыльные оперы», и вот надо же, одна из них приключилась в моей жизни. Может, это какое-то реалити-шоу, а меня снимают скрытые камеры? Кто-то следит за каждым шагом, подкидывает новые загадки, по каплям сцеживает информацию, подстраивает встречи и декорирует все страшилками в виде приключений на фабрике, таинственно появляющимися фигурками и ножами. Или я попала в игру, устроенную персонально для меня, — как, например, герой фильма «Игра». Может быть, на самом деле существует агентство по организации щекочущих нервы игр, и кто-то из близких — Арина, например, и родители, — объединившись, заказал для меня такое персональное шоу? Ради того, чтобы я встряхнулась после развода. Это больше похоже на правду. Я даже, поддавшись порыву, обошла кухню, внимательно разглядывая стены и потолок в поисках замаскированных камер. Но, посмеявшись над своим предположением, вернулась за стол — к раскрытому блокноту. Даже если я — героиня какого-то шоу, от меня ожидают действий. Пожалуй, распутаю этот клубок и без скудных подачек Петра, который не желает делиться информацией, будто найденным сокровищем.

К черту такие «сокровища»!

Прежде всего я разбила истории на три части, условно обозначив их как «далекое прошлое», «прошлое» и «настоящее». К «далекому прошлому» я отнесла рассказанное Раулем. Кратко, пользуясь не столько словами, сколько схемами, законспектировала услышанное на манер условия к задаче по генетике — используя стрелки и крестики.

Значит, Ана Мария (дальняя родственница Рауля) вышла замуж за одного из сыновей владельца фабрики — Рамона Сербера. В связи с чем Рамону было отказано в наследстве. Пара поселилась в доме, в котором теперь остановилась я. Через несколько лет у них родился ребенок. Что с ним потом стало? Погиб или был отправлен в другую страну? В Союз? Может ли он являться моим дедом? Я поставила тут знак вопроса, так как мои предположения оказались слишком смелыми и, увы, пока что бездоказательными.

Далее, легенда повествует, что Ана Мария изменила мужу с его братом, за что и поплатилась жизнью. Убийца, Рамон, не пощадивший и брата, на несколько лет пропадает, а потом вновь объявляется в поселке и женится. Детей от второго брака у него нет.

Искал ли он своего первого ребенка? И что стало с фабрикой — к кому она перешла после его смерти?

Далее, «прошлое» — мамина история, в которой, возможно, и появляется тот самый пропавший сын Рамона и Аны Марии.

Ну и, наконец, «настоящее» — события, в которые втянули меня. С одной стороны, кто-то меня направляет, заранее задав условия и место действия. Петр? Если он работает на моего деда, почему не приведет меня прямо к нему? Зачем отправил меня в Санрок безо всяких объяснений? Желает, чтобы я сама до всего докопалась?

С другой стороны, кто-то еще, помимо Петра, имеет интерес к этой истории, но добивается от меня противоположных действий. А вернее, бездействия. Чтобы я никуда не лезла. Плохо то, что, взломав мой ящик, этот недоброжелатель получил дополнительные карты. И как жаль, что я не запомнила электронный адрес Петра! Как я теперь буду ему писать?!

Черт… Без телефона и оставленных в нем контактов… У меня отвратительная память на номера, я даже не пыталась запоминать их — зачем, когда вся информация хранится в телефонной книжке? За время пользования мобильными телефонами я еще ни разу не теряла их. Наверное, жаль, что не теряла, иначе была бы куда предусмотрительней и копировала бы контакты в блокнот. Счастье, что я помню номера мамы и Арины. Хоть с ними могу связаться.

Немного отдохнув, я вновь вышла в поселок, нашла переговорный пункт и позвонила вначале маме, а потом — Арине. С мамой разговор вышел очень коротким: я сообщила, что у меня все в порядке, но я потеряла телефон. Затем зашел разговор о письме.