— Привет, сонная принцесса! Можно войти?

Я посторонилась, пропуская его. Рауль прошел в гостиную и без приглашения опустился в кресло, тогда как я все еще стояла, напоминая в своей простыне древнегреческую статую.

— Тебе идет! — пошутил он, кивая на мое «одеяние».

Я поплотнее завернулась в простыню и с опозданием поняла, что так еще больше «обнажилась»: ткань была слишком тонкая и, туго обтянутая вокруг фигуры, не маскировала, а подчеркивала ее. Вот черт!

— Извини за столь ранний визит, но мне хотелось сделать тебе сюрприз.

— Он удался, — хрипло выдохнула я. — Мог бы, правда, начать с серенады под окном. Это дало бы мне время привести себя в порядок.

Рауль рассмеялся, запрокинув голову. Потом развел руками:

— Я приходил вчера вечером, но не застал тебя. А телефон ты мне не оставила.

— Ты и не спрашивал, — усмехнулась я. — Впрочем, телефона у меня и нет — забыла на фабрике.

— На фабрике? — удивился он. — Что ты там делала?

Я рассказала Раулю о котенке, умолчав о страшной фигуре в плаще.

— Странно, ворота закрыты, как ты проникла внутрь?

— Не знаю. В тот вечер ворота, похоже, были открыты. Правда, когда я попыталась вернуться и поискать телефон, нашла их запертыми.

— Мы поищем твой телефон вместе. Потом. А сейчас я хочу тебя кое-куда свозить. Покажу тебе чудесные места. Сегодня — день отдыха! Забудь о фабриках, родственниках, историях из прошлого и просто насладись этим днем. Я подумал, что тебе, вероятно, скучно находиться постоянно в Санроке, тогда как погода просто благоволит тому, чтобы поехать поздороваться с морем. Ну как? Едем?

— Едем! — обрадовалась я. — А почему так рано?

— Потому что я хочу свозить тебя на свой самый любимый пляж. Ехать туда почти два часа, и всю прелесть его можно понять лишь рано утром — когда он еще пустой, отдохнувший после ночи. Позавтракаем там же.

Я собралась быстро: полотенце, очки, крем. Надела купальник и сверху — майку и шорты.

— На чем поедем? — спросила я, появляясь перед Раулем.

— На мотоцикле. Не испугаешься?

Испугалась бы — с кем-нибудь другим. Но с ним мне было все равно, на чем ехать — на мотоцикле ли, на звездолете, на метле или просто идти пешком.

— Нет! — уверенно ответила я.

А Рауль вдруг шагнул ко мне и взял мое лицо в ладони:

— Изумительные глаза, — прошептал он. — Невероятные! Это о них говорится в моей песне. Странное ощущение — будто я писал ту песню о тебе и для тебя…

Но не успела я что-либо ответить, как он уже опустил руки и, развернувшись, вышел на улицу.

Все же я несколько поторопилась, считая, будто поездка на мотоцикле не произведет на меня особого впечатления. Первое время я сидела за Раулем, судорожно обнимая его за талию и зажмурившись от страха. Где-то минут через пятнадцать езды осмелилась открыть глаза. И только через полчаса понемногу начала наслаждаться «полетом».

Через два часа, как Рауль и обещал, мы приехали на место.

— Ну как? — с плохо скрываемым волнением, будто ему действительно было очень важно, чтобы пляж мне понравился, спросил он.

Я ответила не сразу. Дыхание сковало восхищение, когда я с высоты горы, на которой мы находились, оглядела окрестности.

Теперь я знаю, как выглядит мой персональный рай. Это маленький безлюдный пляж, сияющий золотом в лучах утренного солнца. Затерявшийся меж двух живописных скал, верхушка одной из которых украшена, будто короной, развалинами настоящего древнего замка. Это то место, где вода кристально-прозрачная, а берег вылизан волнами до леденцового блеска. Где белый песок такой мелкий и мягкий, будто мука. Где на синем бархате морского полотна белеют вдалеке треугольники парусников. Где дуновение ветра такое ласковое, как прикосновение материнской ладони.

Рауль позаботился и о завтраке: достал из багажника мотоцикла, помимо своего рюкзака с вещами и моего пакета, переносную сумку-холодильник с приготовленными бутербродами и прохладительными напитками. Мы не стали сразу спускаться к пляжу, вначале позавтракали, укрываясь в тени низкорослых сосен, растущих на скале и наблюдая за полетом упитанных чаек. Без слов, переглядываясь с красноречивыми улыбками.

А потом, бросив вещи на песок, с разбега рухнули в прохладные объятия моря, поднимая тучи брызг и пугая чаек.

Мы плескались с такой детской радостью, будто было нам всего по семь лет. Играли в догонялки, плавали наперегонки вдоль берега — от одной скалы к другой. Ныряли, выбегали обратно на песок, чтобы через пять минут вновь с визгами и брызгами окунуться в прохладную воду. Когда я в очередной раз уплывала от Рауля, он догнал меня, но не хлопнул ладонью по спине, как раньше, давая этим понять, что теперь моя очередь догонять его, а вдруг поднырнул, подхватил меня и выпрямился, держа на руках над водой. В первый момент мне подумалось, что он придумал новую проказу и собирается бросить меня в воду, и завизжала. Но он, наклонившись ко мне, оборвал визг поцелуем.

Я вновь была влюблена, и меня не смущало то, что это произошло так быстро. Стремительно. Я считала, что во время развода эмоционально высохла, как высыхают, превращаясь в хворост, лишенные живых соков обломанные ветки. Я действительно стала хворостом… настолько сухим, что лишь одной искры оказалось достаточно для того, чтобы разгорелся костер.

В Рауля невозможно было не влюбиться, а мое сердце открылось для него еще тогда, когда я услышала впервые его песню. Я забыла обо всем, не только о том, что мне уже не семнадцать лет, когда влюбляешься просто потому, что тебе подарили улыбку, или потому, что твой герой похож на актера с постера, или потому, что он — самый популярный парень на курсе. Да, я влюбилась так, как влюбляются юные девы — не в человека, о котором я мало что знала, а в дорисованный собственными фантазиями образ. Но сейчас не думала о том, что завтра, возможно, реальность растопит воск моих крыльев и я полечу вниз, теряя, словно перья, иллюзии. Неважно. Я живу сегодняшним днем, текущим моментом, в котором я счастлива так, как не была счастлива ни разу в жизни. Даже с бывшим мужем.

Накупавшиеся, мы сидели на расстеленном полотенце и ели прохладную сочную дыню. Сладкий сок сочился сквозь пальцы, и Рауль сцеловывал его с моих запястьев. А потом кормил меня дыней из своих рук. И было в этом больше интимности, чем в занятиях любовью. Больше, чем в подсмотренном мною его жесте, которым он убирал прядь волос с лица другой девушки. Теперь тот жест не казался мне таким уж красноречивым, нежным. Рауль поцелуями моих запястий признался мне в чувствах куда более откровенно.

Ушли мы с пляжа в обеденное время. Но не стали возвращаться домой. Рауль повез меня в ресторан, в котором, с его слов, готовили самый вкусный на всем побережье суп из рыбы и морепродуктов, а также мясо по какому-то особому, тщательно оберегаемому рецепту. Еда и в самом деле была божественной. А мы — до такой степени проголодавшимися, будто оба просидели на жесткой диете внушительный срок. Мне не хотелось, чтобы этот день заканчивался. Я с тревогой ожидала, что сейчас Рауль объявит, что пора возвращаться домой, и, чтобы еще немного отодвинуть этот печальный момент, съела десерт, хоть уже была сытой.

Но у Рауля имелся другой план.

— Хочешь, я покажу тебе все самые красивые пляжи в этих местах?

Произнес он это таким заговорщицким тоном, будто спрашивал, хочу ли я видеть шкатулку с драгоценными жемчужинами, добытыми им собственноручно.

Впрочем, все те пляжи, которые он мне показал в этот день, действительно были жемчужинами. Мы переезжали с одного на другой, купались, целовались, вновь садились на мотоцикл и ехали дальше.

— Если бы у нас было больше времени… — в какой-то момент, созерцая окунувшееся в море солнце, с горечью произнесла я.

— У нас будет много времени. Целая жизнь. Нет, вечность. Достаточно? — усмехнулся Рауль.

Я не стала уточнять, что он имел в виду. Просто позволила ему вновь везти меня навстречу приключениям и романтике.

Мы так и не вернулись в Санрок в тот день. Рауль сказал, что мы находимся достаточно далеко от дома. Поэтому мы остановились на ночь в придорожном, показавшемся нам более-менее приличным мотеле. И провели такую ночь, которую я поклялась запомнить на всю жизнь.

Утро мы опять встретили на пляже, пообедали и, как ни печально, отправились в обратный путь.

— Выпьем кофе? — спросил Рауль, когда мы уже приехали в наш поселок. Кофе — это еще четверть часа, на которые можно отодвинуть разлуку.

— Давай, — с радостью согласилась я.

— Поехали в бар, в котором проходил фестиваль. Кофе там, на мой взгляд, самый вкусный в Санроке.

Мне было все равно, куда. Лишь бы с ним.

В баре оказалось довольно многолюдно и шумно, но мы заняли столик в укромной нише. И проболтали еще час вместо пятнадцати минут. В один из моментов нас ненадолго прервали: к столику подошел поздороваться молодой человек, которого Рауль представил мне как бас-гитариста из группы. На приглашение присесть за столик молодой человек ответил отказом, и, надо сказать, я этому не огорчилась.

— Где-то я его уже встречала, — сказала я после того, когда знакомый Рауля ушел.

— На концерте, где же еще, — пожал плечами Рауль.

Я согласилась, хотя была уверена, что видела этого коренастого, широкоплечего молодого человека с завязанными в хвост волосами и хищными ноздрями в другой обстановке. Где и когда — вспомнила уже после того, как мы ушли из бара. В одном из своих снов, где же еще… В ту ночь, когда я пожелала увидеть незнакомого мне исполнителя песни. Уже позже я поняла, что приснился мне совсем не Рауль, хоть сон и имел к нему какое-то отношение.

— Что-то не так? — спросил Рауль, заметив, что я задумалась.

— Нет, нет, все так, — я поспешно ему улыбнулась.