— Можем купить двух ослов. Одного нагрузим вещами, а на другого посадим Рицпу с Халевом.

— В гарнизоне их можно будет купить выгоднее.

Атрет тут же помрачнел.

— Хватит нам страдать от твоих воинов, обойдемся без римских гарнизонов!

Феофил отнесся к его словам без всякой обиды.

— Осел, купленный в гарнизоне, ничем не отличается от любого другого. К тому же, в гарнизоне он дешевле. — Феофил бросил тунику на каменную скамью и погрузился в бассейн. Когда он вышел из воды, Атрета уже не было. Покачав головой, Феофил помолился Богу за этого варвара. Что бы Феофил ни говорил или ни делал, взгляды Атрета от этого нисколько не менялись. Германец видел в нем только личного врага, представителя ненавистного ему Рима. Ко всему остальному германец оставался слеп и глух.

«Господи, если я не смогу донести до Атрета Благую Весть сейчас, как я вообще смогу достучаться до сердца этого хатта?» — грустно молился бывший сотник.

В одном Феофил был уверен. Германская практичность Атрета возьмет верх над его упрямой гордостью. Денежные запасы не бесконечны, а путь предстоял еще очень долгий. Без гарнизонных ослов тут не обойтись.

27

С двумя ослами, которых Феофил купил в гарнизоне, идти через горы было значительно легче. На одного из них, как и планировалось, навьючили поклажу, которую обычно несли римлянин и Атрет; на другом Рицпа устроила место для Халева, а также погрузила на этого осла тюки, одеяла и кожаные ремни. Сама Рицпа шла рядом, держа в руках уздечку и хворостину. Халев радовался, подпрыгивая на спине у осла. Сам осел был послушен, поскольку груз был для него совсем не тяжелым.

Зима заканчивалась, уступая место весне, снег начал таять, и реки наполнились талой водой. Дороги были грязными, а воздух становился все холоднее. По мере того как путники все дальше продвигались по римской дороге на север, буковые и березовые леса постепенно сменялись еловыми и сосновыми.

Рицпа вдыхала удивительный аромат хвойного леса и благодарила Бога. Ей нравилась красота окружающих ее гор, хотя временами им встречались головокружительные высоты и пугающие пропасти. Путь был коварным, непредсказуемым, поскольку римляне строили дороги с таким расчетом, чтобы они соединяли населенные пункты по самому короткому маршруту, а он далеко не всегда оказывался простым. К середине каждого дня ноги Рицпы гудели, а когда они устраивались на ночлег, все ее тело дрожало от усталости.

Добравшись до Аосты, они увидели, что там разместился достаточно большой контингент римских воинов. Феофил сказал, что такое большое количество военных ничего хорошего не сулит, и отправился в гарнизон, чтобы узнать, что их может подстерегать в Пеннинских Альпах. Рицпа с Халевом и Атрет расположились на отдых.

Горы вокруг них были обрывистыми и снежными, воздух — свежим и прохладным.

— Никогда не видела таких красивых и в то же время суровых мест, — Рицпа посмотрела на Атрета, сидящего по другую сторону костра, и каким–то неведомым образом почувствовала, что начинает его понимать.

— С этих гор мы спустимся в мои родные леса, — сказал германец, не поднимая головы и не глядя на нее. — Там не такой разреженный воздух и нет таких гор.

— А ты помнишь все это с тех пор, как тебя увезли в Рим?

Атрет посмотрел вверх, на горы на северо–востоке. Да, он все помнил.

— Отсюда мы спустимся к реке Роне. По ней выйдем к Рейну. А дальше я уже смогу сам найти дорогу домой.

Рицпа почувствовала какой–то нехороший оттенок в его последних словах.

— Атрет, Феофил наш друг.

— Он римлянин.

Ей еще ни разу не доводилось видеть таких холодных глаз.

— Мы провели столько времени вместе, проделали такой длинный и опасный путь, и ты ему до сих пор не веришь?

— А почему я ему должен верить? Зачем этот римский сотник вообще идет в Германию?

— Он хочет нести твоему народу Благую Весть.

Атрет иронично засмеялся.

— Воин хочет узнать сильные и слабые стороны врага, чтобы потом сообщить все своему командованию.

— Но он больше не служит в римском войске.

— Это он тебе так сказал. — Атрет резко вздернул голову. — До того как оставить Рим, он был с Титом. И в какой бы город он ни заходил, он всегда направляется в гарнизон.

— Ты напрасно его подозреваешь, Атрет. Феофил идет в гарнизон, чтобы узнать, что нас ждет впереди, чтобы и ты был готов к будущим трудностям.

— Ты женщина. Что ты знаешь о войне?

— Ты прав, Атрет. Я ничего не знаю о войне. Но я знаю Феофила. Я доверяю ему свою жизнь. Я доверяю ему Халева. — Услышав шаги, Рицпа повернулась и увидела, как Феофил направляется к ним.

— Разбойники, — мрачно сказал Феофил, присаживаясь к огню. — Какого–то римского чиновника несколько дней назад ограбили и убили.

— Может, нам лучше переждать и отправиться в путь позже? — сказала Рицпа, испугавшись за Халева.

Атрет бросил в огонь несколько сучьев и встал.

— Мы пойдем дальше. — Ничто не могло остановить его на пути к дому — ни римляне, ни разбойники, ни даже боги. Он сможет вдохнуть воздух свободы только тогда, когда они спустятся с гор и окажутся в густых лесах его родных мест. И тогда он решит, что делать с Феофилом. Атрет наклонился, взял мехи с вином и ушел в темноту.

Феофил увидел, как встревожилась Рицпа, и постарался приободрить ее, как только мог:

— По дорогам всюду выставлены дополнительные патрули.

— Чем дальше мы идем, тем становится тяжелее. Иногда мне кажется, что чем ближе мы к Германии, тем дальше мы от Бога.

— Бог всегда с нами, Рицпа.

— Как холодно! — Рицпа плотнее закуталась в теплый плащ, который дал ей Атрет. — Он тебе до сих пор не верит.

— Я знаю.

— Он знает путь домой от Рейна.

Феофил кивнул.

— Мы с тобой прекрасно знаем, что, если в Божьей воле, чтобы мы вместе дошли до Германии, мы дойдем до Германии вместе.

Рицпа молилась о том, чтобы глаза и сердце Атрета были открыты для истины.

Они отправились в путь на рассвете.

28

Рицпа пробиралась по снегу, который завалил узкую дорогу в горах, и изо рта у нее шел пар. Халев наконец–то прекратил плакать, после того как она закутала его в свой теплый плащ и прижала к груди. Все ее тело ныло. Легкие горели. Ног она уже почти не чувствовала. Двумя днями раньше они достигли перевала и теперь спускались по склону гор, но и сейчас они двигались довольно медленно. С каждым днем путь становился все труднее и отнимал у них все больше сил.

Долина, которая виднелась внизу, походила на рай, и Рицпе приятно было смотреть на кристально чистое озеро, окруженное вечнозеленой растительностью и лугами. «Завтра суббота», — сказал ей Феофил. День отдыха.

«Слава Богу», — подумала она. Эта неделя показалась ей слишком длинной, потому что путь отнимал у нее много сил. Она остановилась, чтобы поудобнее устроить на руках Халева. Ребенок подрастал и становился все тяжелее. Атрет тоже остановился и оглянулся на Рицпу. Она улыбнулась ему и пошла снова, молясь, по своему обыкновению, о том, чтобы у нее хватило сил спуститься с гор.

— Это Германия?

— Еще нет, — сказал Феофил, также тяжело дыша; изо рта у него тоже клубами шел пар. — Через несколько дней мы дойдем до Рейна. А еще через два дня будет гарнизон.

Атрет бросил многозначительный взгляд на Рицпу. «Вот видишь, — как бы говорил он ей, — и как мне доверять этому римлянину?»

— Нам нужно там будет остановиться, Феофил?

— Федераты смогут рассказать нам о хаттах.

— Федераты! — презрительно усмехнулся Атрет, который не верил, что кто–то из германцев может добровольно пойти служить в римское войско. — Ты, наверное, хотел сказать «германские рабы».

— Не все германцы считают Рим своим врагом.

— Конечно! Среди них тоже есть глупцы и предатели.

— Тебя не было дома одиннадцать лет. Очень многое изменилось.

— Не настолько.

— Восстание давно уже подавлено.

— Рим может построить здесь хоть сотни гарнизонов, но эта земля никогда не будет принадлежать империи!

— Согласен, — сказал Феофил, не испугавшись гнева Атрета.

Атрет недоверчиво посмотрел на него.

— Ты согласен? — недоверчиво спросил он. — И это говоришь ты, римский сотник, поклявшийся служить Риму?

— Галлы подавлены и покорились Риму, но германцы по–прежнему сопротивляются, — сказал Феофил. — Когда–нибудь и они успокоятся, может быть, для этого понадобится немало времени, но сейчас они не покорены. И я надеюсь привести их к Господу. Если они обратятся к Нему, то всю свою силу они смогут обратить на служение Господу.

Атрет презрительно засмеялся.

— Никакой нормальный хатт не примет Бога, Который отправил на распятие Собственного Сына. Что толку от слабого и бесполезного Бога? — Вытянув руку в сторону леса, германец добавил: — Эта земля принадлежит Тивазу.

— Но была сотворена всемогущим Богом, — сказал Феофил.

— Тогда пусть Он попробует взять ее обратно, — Атрет повернулся к нему спиной и снова пошел по дороге.

На отдых остановились возле кристально чистого озера. Феофил с Атретом отправились на берег, чтобы попробовать поймать рыбу, а Рицпа собирала сосновые шишки. Срывая их с веток, она посматривала в сторону Халева, который оставался на том месте, где они остановились. Ребенку нравилось все, что его окружало, и он, делая неуверенные шажки, передвигался от камней к деревьям, играл с островками оставшегося снега.