Опустив на землю вещи, Феофил ненадолго задержал ее.

— Я уже давно молюсь за вас обоих, — с этими словами римлянин потрепал Рицпу по щеке, как если бы перед ним стояла его дочь. — Твой муж сказал, чтобы ты постирала свою тунику.

— Я так и сделаю, — сказала Рицпа, и ее глаза снова засияли. Она взяла его руку в свои. — Я люблю тебя, Феофил, и благодарю Бога за то, что ты мой брат. Что было бы с нами… — ее голос прервался.

— Иди, родная. Твой муж ждет.

Смахнув слезы, Рицпа улыбнулась и ушла.

* * *

Феофил, взвалив на плечо вещи, стоял и смотрел, как Рицпа идет к ручью, где Атрет играл с Халевом. Она подошла к воде, и Атрет двинулся ей навстречу. Наклонившись, он поцеловал ее.

Глядя на них, Феофил испытал острое чувство одиночества. Бывали минуты, когда его отшельническая жизнь казалась ему особенно мучительной, как, например, сейчас, когда ему пришлось уединиться от Рицпы и Атрета, потому что отношения этих людей претерпевали важные изменения. Он видел, какие пламенные чувства они испытывали друг к другу всю дорогу от Ефеса до Германии, и молился о том, чтобы они не совершили греха. Бог знал их природу и их нужды. Он даровал им эти чувства и все усмотрел. И вот теперь они стали мужем и женой.

Что касалось самого Феофила, то ничего не поделаешь — воинам запрещено вступать в брак. Хотя этот запрет то и дело нарушался. До того как обрести спасение и веру, Феофил сгорал от страсти и предавался греху. Женщины в его жизни были главным наслаждением.

Но, когда он стал христианином, все изменилось.

И вот теперь, когда он уволился с военной службы, жизнь изменилась. Никто не запрещал ему теперь вступить в брак, но он не был уверен в том, что такова Божья воля относительно его жизни. И желание иметь семью в нем уже не было таким сильным, как раньше. Двадцать один год из своих сорока он провел в сражениях и строительствах дорог в Риме, Германии, Ионии. Жить на этой земле ему осталось уже не так много. И эти оставшиеся годы он хотел посвятить Господу.

Но были времена…

Атрет поднял сына, посадил его на плечи и снова наклонился, чтобы поцеловать Рицпу. Феофил смотрел на них, испытывая неожиданное и мимолетное чувство зависти. Рицпа была привлекательной молодой женщиной. По ее реакции было видно, что им не трудно будет «притереться» друг к другу. Жизнь Атрета до сегодняшнего дня была тяжелой и безрадостной, но Бог дал ему радость в лице этой женщины.

«Господи, благослови их множеством детей», — сказал Феофил. Повернувшись, он взобрался на вершину холма, чтобы разжечь костер и приготовить что–нибудь поесть.

* * *

Прошло несколько часов, и Феофил увидел, как Атрет и Рицпа идут в его сторону между елями и соснами. Халев спал на плече у Рицпы, Атрет шел рядом, обнимая ее рукой за талию. Феофил впервые увидел, что между ними нет ни тени напряженности, и понял, что на них действительно было Божье благословение. Рицпа что–то сказала Атрету, тот остановился и нежно прикоснулся к ее волосам. Рицпа подняла голову, и он поцеловал ее, при этом его рука нежно и естественно соскользнула с ее плеча по руке.

Феофил отвернулся, пожалев о том, что стал невольным свидетелем такого интимного момента.

К костру они подошли даже как–то неохотно. Феофил поднял голову и улыбнулся в знак приветствия.

— Отведайте зайцев. — Он знал, что Рицпа испытывает сильное смущение, поэтому постарался сделать так, чтобы влюбленные чувствовали себя как можно непринужденнее. — В том горшке полно бобов, а в этой миске — ягод.

Атрет убрал руку с плеча Рицпы и взял на руки сына. Феофил взглянул на Рицпу и увидел, как она покраснела. Атрет опустил Халева, посадил его среди тюков и накрыл одеялом. «Садись», — сказал он, увидев, что Рицпа по–прежнему стоит поодаль от костра. Когда она подошла ближе, Атрет взглянул на Феофила. Тот жестом предложил им угощаться.

Усевшись, Атрет снял с вертела одного из зажаренных зайцев и положил его на деревянную тарелку. Туда же он положил бобов и кашу из зерен. «Садись», — еще раз сказал он Рицпе и, когда она села рядом, протянул блюдо ей. Слегка погладив ее по щеке, он стал накладывать себе. Рицпа склонила голову для молитвы, Атрет смотрел на нее и ждал, когда она закончит.

К еде Атрет отнесся так же трепетно и страстно, как весь день относился к Рицпе. Ел он быстро, бросая обглоданные кости в костер. Со своим кроликом он разделался еще до того, как Рицпа съела половину своего.

— Можешь снять с вертела еще одного, Атрет, — сказал Феофил, с интересом наблюдая за ним. Он еще никогда не видел Атрета таким голодным. — Я уже ел.

Атрет поднял голову и посмотрел на Рицпу. Она кивнула.

— Тут хватит и мне, и Халеву, когда он проснется.

— Завтра поохочусь, — сказал Атрет Феофилу, снимая с вертела последнего жареного зайца. — Здесь полно оленей.

Феофил засмеялся, несмотря на свое решение не делать этого. Было видно, что семейная жизнь требует особой заботы супругов друг о друге, но он решил воздержаться от комментариев по этому поводу. Атрету, возможно, его юмор и пришелся бы по душе, но Рицпа могла бы смутиться еще сильнее. Он откинулся назад, удобнее устраиваясь на своем багаже.

— А я думал, тебе не терпится разыскать своих соплеменников.

— Не будем торопиться, — решительно сказал Атрет, бросая очередную кость в огонь. — Останемся здесь, а ты расскажешь мне все, что знаешь об Иисусе Христе.

Такое решение Атрета не могло не обрадовать Феофила, но он был воином, поэтому не забывал о практической стороне дела.

— А как же маттиасы?

— Мы на возвышенном месте, — парировал Атрет, показавший тем самым, что помнит об этом не хуже Феофила.

— Они уже напали на нас. Могут напасть и снова.

— Они нападают на тех, кто находится в низинах, как мы сегодня. Ты двоих ранил. Я четверых убил. На нас они уже не нападут. — Атрет бросил в костер последнюю кость. — Маттиасы трусливы.

Атрет решил больше не говорить об особенностях местных племен и вернулся к прерванной теме разговора:

— Так расскажи мне об Иисусе. Хадасса говорила мне о Его распятии и воскресении. Я думал, что Он слаб. Теперь я знаю, что это не так. Он есть истинный Бог, но только мне не все ясно. Ты говоришь, что Бог послал Иисуса на землю. И в то же время ты говоришь, что Иисус есть Бог. Как это понять?

— Иисус есть Бог, Атрет. Бог Отец, Бог Сын и Бог Святой Дух, Который теперь живет и в тебе, — все они одно.

— Как такое возможно?

— Есть вещи настолько удивительные, что человеку понять их не под силу, — сказал Феофил, разведя руками и желая, чтобы Атрет спросил его что–нибудь полегче. — Я всего лишь воин Христа, и знаю только то, что есть Бог Отец, всемогущий и недостижимый по той простой причине, что в этот мир однажды пришел грех. И есть Бог Сын, Который пришел на землю, чтобы очистить нас от греха и сорвать завесу, закрывающую Святое–святых, чтобы мы могли предстать перед Всемогущим Богом и быть для Него такими же близкими, какими когда–то были Адам и Ева в Едемском саду.

Он увидел, как Атрет задумчиво нахмурился, но продолжил рассказ:

— Святой Дух приходит и живет в нас, когда мы начинаем верить во Христа, когда становимся искупленными детьми Божьими. Именно через Святого Духа Бог открывает нам свои тайны, потому что Дух исследует все, даже Божьи глубины.

— И во мне сейчас тоже живет этот Дух?

— В тот самый момент, когда ты принял Христа, Святой Дух вошел в тебя.

— Значит, я одержим этим Духом?

— «Одержим» не совсем удачное слово. Святой Дух пребывает в тебе, когда ты Его призвал, и трудится в тебе как твой Помощник.

— Но я не звал Его.

— Ты веришь в то, что Иисус есть Христос, Сын Живого Бога?

— Да. Я верю, что Он есть Живой Бог.

— И ты признаешь Его своим Спасителем и Господом?

— Он — мой Бог. Я поклялся в этом.

— Тогда знай, что Иисус дал тебе Святого Духа. После воскресения, перед вознесением к Отцу Он сказал Своим ученикам, что они будут крещены Святым Духом. Он сказал, что они примут силу, когда Святой Дух сойдет на них. Это обещание теперь касается и тебя, потому что ты поверил в Него.

Когда Атрет спросил, кто были эти ученики, Феофил начал рассказывать о них.

— Наверное, они были необыкновенными людьми, — сказал Атрет.

— Они были самыми обыкновенными людьми. Некоторые из них были рыбаками, один — сборщиком налогов, другой — бунтарем, вроде тебя. Они ничем не отличались от остальных, кроме того, что Иисус избрал их, сделав Своими последователями. Бог берет нечто обыкновенное и делает из этого нечто необыкновенное. — Феофил увидел, как растерялся Атрет, и почувствовал, что не справляется со своей задачей — ответить на вопросы германца и разъяснить ему важные духовные моменты. Нахмуренный и встревоженный взгляд Атрета ясно говорил ему, что Феофил не просвещает его, а еще больше запутывает.

Боже, помоги мне. Помоги мне найти нужные слова.

— Я обыкновенный человек, Атрет, с простыми мыслями и простой верой.

Атрет наклонился вперед, чувствуя в себе твердую решимость все понять.

— Кто такие Адам Ева, и где этот Едемский сад, о котором ты говорил?

Феофил почувствовал облегчение. О чем ни попросите Отца во имя Мое, даст вам. Вот и ответ: начни с самого начала. Он тихо и радостно засмеялся. Бог дает ответ. Пусть Атрет узнает Писание.

— Давай я лучше расскажу тебе всю историю, а не только ее конец. — Лицо Феофила засияло в свете костра, оно отразило силу и уверенность, что не могло не привлечь внимание Атрета.