Нас было шестнадцать подростков в конференц-зале — семь учеников из Уолл, шестеро из Паркленда и трое из старшей школы в Чаттануге, которые попросились посидеть. Дюжина родителей сидели в конце зала, включая маму Лэндона.

— Я Мэдисон О’Рейли, — сказала Мэдисон. — Я была в актовом зале, когда включилось оповещение об активном стрелке. Наш класс вышел через задний ход, и мы были в порядке. Но я ужасно боялась за своих друзей. Не думаю, что я когда-нибудь снова буду чувствовать себя в безопасности в общественном здании. Или где-то ещё, на самом деле.

Она вложила руку в мою. Я сжал её.

Девушка справа от Мэдисон выступила следующей.

Это был первый раз, когда я заговорил перед группой о том, что произошло. Было тяжело говорить слова, но признание этого придавало силу, будто это не значило, что я был слабым или сломанным. Это не значило, что я сделал что-то не то.

История лилась за историей, лицо за лицом отражало боль.

— Меня ранили через окно и…

— Я держал свою девушку, пока она…

— Я прятался в кабинете и увидел обувь стрелка. Я подумал…

«Я действительно подумал, что умру».

Моё сердце налилось и разгорячилось, будто горящий камень сменил бьющуюся мышцу в моей груди. В какой-то момент я понял, что держу за руку и Джозию, они с Мэдди сидели по обе стороны от меня. Впервые казалось, будто, может быть, они мои друзья, а не только Лэндон.

Со столькими детьми произошло худшее, что было возможно. Я мог посмотреть на них и знать, без вопросов, что они были жертвами, ясно и просто. Не важно, что они сделали, чтобы выжить, они были невиновны. Может быть, не было подходящих слов, чтобы сказать, почему они сидели здесь, когда другие погибли…

Почему я сидел здесь, когда Джейк умер.

…но я был очень рад, что они выжили. И может быть, сочувствуя им, я мог посочувствовать и себе? Лэндон полдюжины раз говорил мне в целом то же самое. Но было легче поверить в это для кого-то другого.

Видеть, как по-прежнему борются другие, помогало мне чувствовать себя не таким слабым.

После того, как все высказались, Лэндон встал. На подставке во главе круга стоял большой флипчарт, и он открыл страницу с маркированным списком.

— И снова, я Лэндон из Уолл, и мы действительно очень рады, что вы, ребята из Паркленда, смогли встретиться с нами на этих выходных. И ученики из Школы Искусств и Наук Чаттануги тоже. Я общался с некоторыми из вас в Твиттере, и мы многому можем научиться по вашему опыту. И у меня есть ощущение, что если мы соберёмся вместе, то сможет повлиять больше. Так что, в попытках разобрать много материала за один день, мы придумали эту программу.

Мэдисон отпустила мою руку, чтобы достать блокнот и сделать пометки. Джозия тоже отпустил, посмотрев на меня с встревоженным вздохом, после чего забрался на стул с ногами и откинулся на спинку, слушая.

Я был удивлён, что Лэндон так всё организовал, потому что он не говорил со мной об этом. Но опять же, это меня вовсе не удивляло. Он неделями был сосредоточен только на этом.

Ученики Паркленда рассказали, какую проделали работу, с мэрией, автобусным туром, маршами и кампанией по регистрации избирателей. Они говорили о своём взаимодействии с приверженцами Второй поправки и о том, как обычно считали, что они не так уж далеко, если могут просто поговорить лицом к лицу о разумных законах об оружии.

Это заставило меня задуматься об отце и Булле, о том, как сильно они ненавидели этих детей. Это было так невероятно и так нечестно. Все в этом зале были чертовски впечатляющими. Я задумался, что бы случилось, если бы здесь был мой отец. Смог бы он просто слушать? Позволить себе почувствовать их искренность и их сердца?

Вероятно, нет. И это вызывало у меня невероятную грусть.

На ланч была пицца, и мы сделали перерыв, чтобы поесть. Я подошёл туда, где Лэндон разговаривал с темноволосым парнем. Лэндон улыбнулся и познакомил нас. В парня выстрелили несколько раз, и на данный момент у него было три операции. Я пожал ему руку, которая была прохладной и мягкой. По какой-то причине при этом на мои глаза навернулись слёзы. Мне хотелось сказать ему, что считаю его смелым, но я не доверял своему голосу.

— Как ты держишься? — спросил Лэндон после того, как парень отошёл.

— Я в порядке. А ты?

Его глаза светились решимостью.

— Я отлично. Всё идёт хорошо, ты так не думаешь? В плане, это тяжело. Но великолепно познакомиться с этими ребятами лично. Иметь шанс скооперироваться.

— Да. Я очень рад, что приехал.

Он моргнул и посмотрел на меня ближе, его улыбка исчезла.

— Ты уверен, что всё в порядке? Ты говоришь немного…

— Всё хорошо, — сказал я. — Просто много всего.

— Я знаю, — он положил руку мне на плечо. — Если тебе нужно выйти…

— Нет. Чёрт, нет. Я это не пропущу, — я попытался придумать способ объяснить. — Это как… доставать занозу. Или делать разрез, давая вытечь яду. Это больно, но хорошо. Понимаешь?

Он одарил меня нежной, озадаченной улыбкой.

— Какой поэт.

— Заткнись. Занозы это не поэзия.

К нам подошла светловолосая девушка из группы Чаттануги, её глаза были красными и опухшими.

— Простите, что перебиваю. Брайан, я просто хотела сказать, что ты очень напоминаешь мне моего брата. Он играл в футбол и закончил школу в прошлом году, и я могу представить, как он прошёл бы через то же, что и ты. Мне очень жаль, что такое произошло.

— Спасибо, — сказал я.

— Можно вас обнять, ребята? — спросила она, вытирая щёки.

Лэндон обнял её, долгим тёплым объятием, которое мог подарить только он. Затем её обнял я. Она снова расплакалась.

— Я бы хотела, чтобы пришло больше людей из моей школы, — сказала она, глотая слёзы. — Но мы принесём это с собой обратно и заставим их понять. Клянусь, заставим.

Лэндон печально ей улыбнулся.

— Спасибо. Я очень рад, что вы сегодня пришли.

Мама Лэндона подошла к нам с двумя тарелками.

— Мальчики, я взяла вам немного пиццы, пока всё не пропало.

— Спасибо, мам, — Лэндон взял тарелку с двумя кусочками пепперони.

Она протянулся мне тарелку с одним куском сырной пиццы.

— Тебе можно пиццу с сыром, сладкий? Я не была уверена.

— Нет, у меня есть крекеры и всякое такое.

— Ты уверен? — она выглядела обеспокоенной. — Что ещё я могу тебе принести? В отеле есть ресторан. Я могу принести тебе немного супа или, может быть, макароны с сыром?

Она была такой милой.

— Не думаю, что я сейчас смогу есть. Но спасибо.

В данный момент мой желудок казался связкой узлов. Я никак не смогу справиться с едой.

Она отошла, и Лэндон наблюдал за мной, пока жевал большой кусок пиццы. Он сглотнул.

— Хочешь попробовать? — он протянул кусочек мне.

Я посмотрел на его губы. Я хотел попробовать, но не пиццу. Когда я поднял взгляд обратно к его глазам, его щёки порозовели.

— Может позже, — сказал я хриплым голосом.

Лэндон прочистил горло и отвёл взгляд.

Этот день был скорее стратегическим сеансом. Все обсуждали, что можно сделать, чтобы продвинуть законы о лучшем контроле за оружием, достучаться до политиков и призвать подростков голосовать.

Я мысленно отключился, потому что в моей голове происходило много чего. Когда я оглядывался вокруг, во мне росло чувство, которое было практически слишком большим, чтобы его сдерживать. Я полагал, что это был один из тех моментов прозрения.

Дело в том, что я любил этих людей.

Я всегда чертовски восхищался Лэндоном. Я считал его таким зрелым, серьёзным и добрым. Но сейчас я видел, что он не единственный. Казалось, в этом зале все такие. Не то чтобы они не были обычными подростками, у которых, возможно, были свои комплексы и проблемы, которые ругались со своими мамами и слишком много пили. Но они были умными, осознавали и были преданны чему-то более великому.

И я хотел этого. Я хотел жить для чего-то большего, чем я сам. Делать что-нибудь со своей жизнью. Я чувствовал, будто… будто это мои люди. Здесь моё место. Здесь я хотел быть. Вот, кем я хотел быть.

Я смотрел, как Лэндон пишет ключевые моменты на огромном листе, высунув язык от сосредоточения и нахмурив брови от стараний. Моё сердце в груди колотилось как собачий хвост при виде него, при воспоминании о том, как невероятно правильно я чувствовал себя при поцелуе с ним.

Я хотел быть с этим человеком.

Да. Да. Абсолютно.

Меня охватила волна благодарности. Потому что не все находят такое, раскрывают себя. Я знаю, потому что долгое время жил наполовину. И я пообещал себе, прямо здесь и сейчас, что стану этим парнем. И ничего меня не остановит.

Глава 16

Тем временем, встреча с учениками Паркленда снова меня зажгла. Их стрелка поймали в день трагедии. Так что они могли свободно жить и не бояться. Это и делал Лэндон. Но у меня складывалось ощущение, что я не могу этого сделать, не могу даже начать справляться с собственным ПТСР, когда знаю, что эти два придурка где-то там.