— Привет, — сказал я, с опаской переводя взгляд между родителями. Я пошёл к холодильнику, чтобы налить стакан апельсинового сока.

— Доброе утро, Брайан, — напряжённым тоном сказала мама. Отец не сказал ничего. Он хмурился, глядя на свою чашку кофе.

Мой пульс ускорился, пока я наливал сок. Было ещё слишком рано для этого. Что бы это ни было.

— Присядь, Брайан, — сказал отец твёрдым, плоским голосом.

Мой желудок упал ещё ниже. Но невозможно было избежать разговора, если этого хотел мой отец. Так что я выдвинул ближайший стул за столом и сел, поставив стакан с соком и положив телефон.

— В чём дело?

Он поднял взгляд на меня, хмурясь. Его лицо было краснее, чем обычно, а губы были сжаты в прямую линию, как верёвка на петле висельника. Во всяком случае, так казалось. Я чувствовал, как внутри меня нарастает тревога, и сказал себе расслабиться. Я не сделал ничего плохого.

— Вчера вечером я видел в интернете фотографию. Угадай, кто это был? Твой маленький лучший дружок. Лэндон Хьюз.

— Ладно, — сказал я.

Мой взгляд метнулся к окну рядом со столом. Я видел задний двор. Забор. В плане, я знал, что весь стресс и проблемы сейчас на кухне, а не на улице. Но этот вид просто вызывал у меня ещё большую паранойю.

— Одна из этих фотографий шла с текстом. Ты знаешь, о чём я, — сказал он.

Мем. Мой отец говорил о мемах. Я знал, что Лэндон стал больше воевать с троллями на своей странице в Твиттере. Он стал более известным, более заметным, что означало больше нападений от ультраправых. Теперь появились мемы с Лэндоном? Отлично.

— Знаешь, что там было написано? — надавил отец.

— Папа, ты же знаешь, что в интернете люди скажут что угодно.

— Там был он с открытым ртом, и надпись: «Соси это, маленький членосос». С нацеленным ему в рот пистолетом.

Мой отец выдавил эти слова, и я был в шоке. Я никогда не слышал, чтобы он говорил слова вроде «членосос».

Я взял со стола свой телефон и сжал его, просто чтобы занять чем-то руки.

— Интернет-тролли, — произнёс я, но мой голос прозвучал слабо.

Папа наклонился ко мне, поставив локти на стол. Его лицо было злым и напряжённым, какого я раньше никогда не видел.

— Почему ты не рассказал мне, что твой дружок, с которым ты проводил так много времени, гомик?

По моей спине пробежал холодок страха.

— Ч-что?

Он стукнул кулаком по столу. Раздался громкий «бах», и я подскочил.

— Ты меня слышал! Отвечай на вопрос!

Я мог соврать. Сказать, что Лэндон не гей. Но как долго протянется ложь? Все в школе знали.

— Потому что это не важно, — мой голос дрожал, но я поднял подбородок.

— Да что ты говоришь! Ты проводишь там всё время. Ты там спишь! Ты чертовски хорошо знаешь, что я никогда не допустил бы этого, если бы знал, что он чёртов педик.

Я сжал телефон крепче. Мой отец никогда не использовал это слово перед мамой. Я увидел, как она поморщилась, когда он сказал это. Ого, он был в ярости. Я пытался придумать антикризисные меры, но ничего не шло в голову, кроме ощущения холодного ступора. Это распространило новокаин по моим конечностям.

— Твоя мать нянчится с тобой с тех пор, как тебя ранили. И я разрешал ей. Что ж, это заканчивается прямо здесь. Ты больше не будешь водиться с этим Лэндоном Хьюзом. Ни в школе. Ни дома. Нигде. Точка. С меня хватит!

Он говорил серьёзно, каждое гневное слово. Это было худшее, что могло произойти. Я смотрел на него, едва ли в силах дышать от ощущения, которое сдавило мне грудь. С него хватит? С него?

Одно в этот момент я знал: с меня хватит. Я потерял слишком много, прошёл через слишком многое. Мысль о полной потере Лэндона, единственного хорошего случая в моём мире, была просто обречённой.

— Нет, — сказал я.

Брови моего отца невероятно нахмурились.

— Что ты мне сказал?

Я повысил голос.

— Я сказал, нет, я не перестану видеться с Лэндоном. Нет, я не перестану общаться с ним в школе. Нет, я не перестану дружить с ним. И я не перестану туда ходить. Конечно, ты можешь запереть меня в комнате, сделать меня узником. Но пока ты не намерен забрать меня из школы или нанять кого-то, чтобы меня охраняли двадцать четыре часа в сутки, я найду способ сбежать. И как только сделаю это, я не вернусь.

Моя мама тихо крикнула.

— Ребята, пожалуйста! — она держала руку у своих дрожащих губ, со слезами на глазах. — Брайан, у твоего отца есть серьёзные опасения. Нам нужно поговорить об этом.

— Я знаю, какие у него опасения, — выплюнул я. — Время с Лэндоном сделает меня либералом. Заставит меня поставить под сомнение мировоззрение отца. Сделает меня, упаси боже, геем, — я сглотнул. Моё сердце билось так сильно, что я чувствовал пульс на шее. — Что ж, угадай что, папа? Я уже был таким до того, как меня ранили. Только я не говорил об этом, потому что знал, что ты никогда не поймёшь и не станешь даже слушать. Я гей, Лэндон мой парень, и я не перестану с ним видеться. Точка.

Перекривливать его произношение, «точка», наверное, было немного слишком. И честно говоря, я был немного удивлён собой. И у меня перед глазами мелькало большое, пробуждающееся «вот чёрт».

Лицо моего отца в шоке осунулось, будто я его ударил.

— Чт-что ты только что… — выдавил он.

Затем он переместился, всеми своими ста тринадцатью килограммами, обходя кухонный стол и хватая меня. Не знаю, что бы он сделал, если бы меня поймал. Я не собирался узнавать.

В конце концов, я ещё помнил некоторые свои движения квотербэка. Я соскользнул со стула, увернулся от его рук и побежал к двери.

Через мгновение я вылетел из дома и как можно быстрее побежал по улице.

***

Я бежал по нашей улице, свернул направо у знака «стоп», свернул налево в переулок и срезал через маленький местный парк. Я думал, что отец погонится за мной, но он не стал. К тому времени, как я понял, что в безопасности от надвигающейся угрозы, мои босые ноги замёрзли и болели, потому что я ударился пальцем о бордюр. Слева болел бок рядом со шрамом. Я не привык бегать, и пришлось остановиться, чтобы восстановить дыхание.

Телефон был у меня в руке. Я набрал Лэндону.

— Можешь приехать меня забрать? — мой голос звучал странно.

Я сказал ему, где меня найти. Ему понадобилось пятнадцать минут, чтобы добраться до перекрёстка, где я ходил вокруг куста в своих фланелевых пижамных штанах и в футболке с коротким рукавом.

Я сел в машину, дрожа как сумасшедший. На улице было минус тридцать с мелочью, и участки льда от недавнего замёрзшего дождя.

Лицо Лэндона было обеспокоенным.

— Боже, Брайан. Что случилось? — он снял своё пальто и протянул его мне, а затем включил печку в машине.

— Мой отец, — я прикрылся пальто, насколько смог.

Он опустил взгляд на мои ноги, хмурясь сильнее.

— Босой? Что заставило тебя так уйти из дома, чёрт возьми? Ты в порядке?

Я покачал головой.

— Я только что открылся родителям, — я хотел сказать это беззаботно, вроде «ты можешь в это поверить?» Вместо этого я звучал как ошеломлённый двенадцатилетний ребёнок, который только что увидел, как его собаку сбила машина.

— Ох, Брай.

Лэндон потянулся через консоль, чтобы обнять меня. На мгновение стало приятно, с теплом и силой. Но я был слишком потрясён, чтобы меня что-то особо успокоило. Я отстранился.

— Ничего, если я на какое-то время приду к тебе?

— Конечно! — он одарил меня натянутой улыбкой. Он выглядел так, будто хотел сказать больше — возможно, посетовать на моего отца — но не стал. Он завёл машину.

Когда мы остановились на подъездной дорожке дома Лэндона, из двери вышла его мама, кутаясь в длинный свитер. Должно быть, я напугал его, когда позвонил — я даже не помнил, что сказал — потому что она выглядела обеспокоенной, пока я выходил из машины. Когда она увидела мои фланелевые штаны и босые ноги, её лицо осунулось, и она подошла ко мне.

— Ох, сладкий, — сказала она. — Пойдём в дом, — она взяла меня за руку.

Не знаю, какое у меня было выражение лица, но как только мы зашли в дом, Сандра обняла меня, и Лэндон обнял сбоку, а затем Рекс, его отец, подошёл и обнял нас всех. Это должно было быть странно, но во мне росло это ужасное ощущение. Это напоминало те сны, когда ты понимаешь, что совершил какое-то ужасное преступление, которое никогда не сможешь исправить. Только это был не сон.

Я весь дрожал, не в силах остановиться.

— Он признался своему отцу, и тот вышвырнул Брайана, — злым голосом произнёс Лэндон.

— Он меня не вышвыривал. Я убежал.

— Он не повёл себя жестоко, сладкий? — спросила Сандра, её голос был очень невозмутимым, будто она делала заявление.

Я не ответил. Не знаю, что сделал бы мой отец, если бы схватил меня. Он не часто меня бил, но был таким отцом, который использовал «ремень» в качестве наказания. Последний раз, когда я получал ремня, мне было двенадцать, и я перечил матери. Урок выучен. Я не сомневался, что сегодня был бы ремень. Выражение его лица было ужасающим.

— Он меня не бил, — сказал я.

— У тебя ничего не болит, Брайан? — спросил Рекс.

Я покачал головой.

— Ты чуть не замёрз до смерти! — возразил Лэндон. — И у тебя нога в крови.

Разве? Я опустил взгляд. Конечно же, я капал кровью на ковёр.

— Простите. Я поцарапал палец. Но я в порядке, — это звучало не убедительно, потому что у меня стучали зубы, когда я говорил.

— Ты в этом году просто в мясорубку попал, да? — произнесла Сандра, и они все обняли меня крепче.

Пока мы стояли на месте, у меня щипало глаза от слёз. Родители Лэндона были невероятно потрясающими. Я не знал, каким образом мне повезло оказаться в этом доме, в этой семье. Наверняка я не сделал ничего, чтобы заслужить это. В груди было тесно, и мне хотелось пойти в комнату Лэндона, пока я не опозорился.