– Керт! А ну поди сюда, негодник!.. – Фиби хотела броситься за ним, но опомнилась. Виновато улыбнувшись и всплеснув руками, она сказала: – Видишь, с чем мне приходится мириться? – Она выключила орущий телевизор. – За жестокое отношение с детьми у нас можно получить срок, а вот за жестокое обращение с родителями почему-то никакого наказания не предусмотрено!

Я не сдержала разочарованного вздоха. Похоже, Фиби отнюдь не скучала, даже несмотря на то, что двое ее старших детей были сейчас в школе. Что же будет вечером, когда они вернутся? Несомненно – полный содом, а мне не хотелось, чтобы моя Кэсси росла в подобной обстановке. Да и Фиби мне тоже было жаль – вешать ей на шею дополнительное бремя было как минимум не по-товарищески.

– Может быть, тебе нужно как-то помочь? – предложила я.

– Да нет. Достаточно того, что ты здесь и я могу хоть немного отвлечься. Только сделай милость – тресни меня как следует, если я вдруг опять начну рассказывать тебе о детях и детских проблемах. Договорились?

– Заметано.

Фиби бросила телевизионный пульт на стол и улыбнулась несколько вымученной улыбкой.

– Насколько я помню, ты предпочитаешь кофе с молоком, правильно?

– Абсолютно правильно, – подтвердила я. На самом деле я предпочитала двойной кофе без молока и даже без сахара, но мне не хотелось огорчать подругу.

– Тогда пошли. – И Фиби провела меня на кухню, которая выглядела так, словно здесь разорвалась пятисотфунтовая бомба. Под ногами у меня хрустели овсяные хлопья и крошки от печенья, стулья вокруг стола стояли как попало, грязные тарелки и миски загромождали раковину и стопками стояли на столе рядом. Посередине этого разгрома сидела в высоком детском стуле Даника и буквально заходилась в плаче – от крика у нее даже побагровело лицо. Впрочем, увидев меня, она сразу замолчала: я была для нее чем-то новым, незнакомым, и теперь она с любопытством разглядывала меня со своего насеста.

– Извини за беспорядок. – Чтобы добраться до кофемашины, Фиби пришлось сдвинуть в сторону несколько упаковок крекеров и сдобных крендельков.

Я пощекотала Данике животик, и та довольно захихикала. Если не считать фотографии, которую Фиби прислала мне на Рождество, я не видела девочку с прошлого лета, когда ей было где-то около трех месяцев.

– Какая ты выросла большая, Даника! – сказала я с одобрением.

Девочка в ответ махнула в мою сторону кулачком и задрыгала ножонками. Я придвинула к столу стул и села.

– Тебе натуральное молоко, верно? – спросила Фиби, и я, кивнув, вытащила из коробки пригоршню овсяных хлопьев «Чириоуз».

– Я тоже терпеть не могу соевое молоко! – воскликнула Фиби. – От него только худеешь… – И она хлопнула себя по животу.

Я тем временем выложила из овсяных хлопьев смешного человечка. Даника взвизгнула от восторга и смахнула мой рисунок со стола. Я взяла еще несколько хлопьев и выложила из них смайлик.

Кофемашина у меня за спиной забулькала, задребезжала и зашипела.

– Ты не поверишь, – сказала Фиби, – но вчера вечером, когда я ложилась спать, в кухне был просто идеальный порядок.

– Наверное, это домовые шалят. – Я ущипнула Данику за щеку. Девочка хихикнула и движением руки уничтожила мою вторую картину.

– Этих домовых у меня развелось видимо-невидимо!.. Ума не приложу, как от них избавиться. – Фиби смела крошки в раковину и стала разливать кофе по чашкам.

– Чёрт побери! – выругалась она и быстро схватилась обожженными пальцами за мочку уха.

– Сёрт! Сёрт! Сёрт! – продекламировал Керт, появляясь в кухне.

Я отвлеклась от очередного шедевра, который выкладывала на столике перед Даникой.

– Все в порядке?

– Да, только обожглась немного. Осторожней, кофе очень горячий.

– Сёрт! Сёрт! Сёрт! – скандировал Керт, с гордым видом вышагивая вокруг кухонного стола. – Сёрт!!! – Последнее слово он почти выкрикнул.

– Попридержи язык, Кертис Рили, если не хочешь, чтобы я тебе наподдала! – одернула его Фиби, ставя чашки на стол.

Даника на стуле снова задрыгала ногами и замахала руками, улыбаясь матери во всю ширину беззубого рта, и Фиби запечатлела на щеке девочки смачный поцелуй. Даника взвизгнула и протянула матери половинку печенья.

– Ум-м-ц, вкусно! Спасибо, Горошинка!

– Чёрт побели! – в последний раз выкрикнул Керт, выбегая из кухни.

Я проводила его взглядом, мысленно благодаря бога за то, что Кэсси никогда не была настолько непослушной и неуправляемой. Интересно, не сойдет ли Фиби с ума, если в ее семье появится еще один ребенок?

Подруга громко застонала и с размаху прижала ладонь ко лбу.

– Это какой-то кошмар, Молли. И так – каждый день!

– Когда он идет в подготовительный класс?

– Только в августе, к сожалению. – Она протяжно вздохнула. – Но я уже сейчас зачеркиваю оставшиеся дни в календаре. – И Фиби действительно показала мне на календарь, прикрепленный к холодильнику магнитом в виде гоночной машины. Правда, никаких зачеркнутых чисел я там не увидела.

Я отхлебнула кофе.

– Отличный латте. Давно такого не пила.

– Ну хоть что-то мне сегодня удалось. Так надолго ты приехала?

– Думаю, мы с Кэсси пробудем здесь еще денька два.

Фиби удивленно приподняла бровь.

– Вот как? А почему так мало?

– Бабушка, похоже, не очень хорошо себя чувствует.

Фиби оперлась подбородком на сжатый кулак, отчего уголки ее губ поползли вниз.

– Извини. – Она похлопала меня по руке. – Когда близкие родственники стареют, это всегда нелегко.

– Да уж…

– Так ты приехала ее навестить?

– Не совсем. Я вообще не знала, что ей нездоровится. Просто Кэсси на неделю отстранили от занятий в школе… – Я провела кончиком пальца по краешку кофейной чашки.

Фиби нахмурилась.

– И что она натворила?

– Ничего особенного, но… – Подруга не знала всей правды, а я чувствовала себя не готовой обсуждать с ней способности Кэсси.

– Она задирала других детей.

Фиби ахнула.

– Да что ты говоришь?! Моя маленькая Кэсси задирала других детей?! Она же всегда была такой спокойной, такой воспитанной…

Я слабо улыбнулась. «Воспитанная» и «спокойная» Кэсси порой демонстрировала такой норов, такой неистовый темперамент, что я только диву давалась – откуда что берется.

– Кстати о Кэсси… Я знаю, что после развода у тебя не хватает ни времени, ни денег, но ведь ты ее крестная… Ты не будешь возражать, если в своем завещании я назначу тебя ее опекуном?

Фиби резко выпрямилась, выпятив внушительную грудь.

– В твоем завещании?! Уж не помирать ли ты собралась? – Она слегка наклонилась вперед. – Даже не думай!..

Опустив голову, я рассматривала горку овсяных хлопьев на столе. Фиби говорила шутливым тоном, но ее догадки были слишком близки к истине, чтобы я могла чувствовать себя спокойно.

– Нет, я не собираюсь умирать, – сказала я наконец, отпив еще глоток кофе. Сейчас латте мне даже нравился – нравился тот маслянисто-ореховый привкус, который сообщало ему натуральное, цельное молоко. – Просто… просто мне уже давно следовало составить завещание. Мне кажется, с моей стороны это было бы только… разумно, не так ли?

Фиби шумно выдохнула – совсем как человек, который испытывает огромное облегчение.

– Вот и хорошо, а то ты меня чуть не напугала. – Она накрыла рукой мою ладонь, и ее лицо стало серьезным. – У меня ведь тоже есть завещание – мой адвокат составил его, когда я разводилась с Винсом. Что касается твоей просьбы, то… я не возражаю. Я с удовольствием стану официальным опекуном твоей Кэсси.

– Спасибо! – сказала я совершенно искренне. – Я сделаю тебя резервным опекуном, ладно? Основным будет бабушка, но… Я пока не знаю точно, что с ней и чем она больна. Возможно, придется все изменить – ты будешь главным опекуном, а бабушка – резервным. Просто я сначала хотела поговорить с тобой, потому что… – Я обвела глазами разгромленную кухню и попыталась не думать о том, как моя дочь будет жить среди рассыпанных овсяных хлопьев и перевернутой мебели. – В общем, тебе и так приходится кормить четверых, и вешать тебе на шею еще одного ребенка было бы с моей стороны не по-товарищески.

– Молли, я тебя умоляю!.. – Фиби всплеснула руками. – За меня можешь не беспокоиться, я справлюсь. Быть может, со стороны действительно может показаться, будто моя жизнь – хаос и бардак, но если с тобой, не дай бог, что-нибудь случится, я сделаю все, чтобы позаботиться о Кэсси должным образом. Уж в этом-то ты можешь на меня положиться! Короче, поступай, как считаешь нужным, и не волнуйся: с твоей девочкой все будет в порядке.

Я почувствовала, как у меня увлажнились глаза. Я не могла обещать Фиби, что не умру, но, по крайней мере, теперь я знала: если мне не удастся избежать ловушки, уготованной мне судьбой, о Кэсси будет кому позаботиться.

* * *

Когда я была еще совсем ребенком, мы с мамой частенько гуляли по Оушен-авеню и узким прибрежным улочкам Кармела-Приморского, заглядывая в витрины небольших магазинов или заходя в лавочки, помещавшиеся в крохотных коттеджиках с высокими крышами, резными карнизами и голландскими дверьми. Мама, правда, никогда ничего не покупала, за исключением своих любимых соленых ирисок. Мы жевали их на ходу, стараясь съесть все до прихода домой, чтобы отец не догадался, где мы были.

Мама обожала эти тихие кварталы. А папа их ненавидел. Эти старомодные, но достаточно солидные и уютные даже на вид домики, которые, казалось, мирно дремлют в тени ухоженных палисадников под мерный рокот близкого моря, воплощали в себе все, к чему он всегда стремился, но чего так и не сумел достичь. Умиротворенное спокойствие, достаток, размеренное течение счастливой и мирной жизни… Отец, несомненно, мечтал о чем-то подобном, но пал жертвой своей собственной мнительности и вздорного, мелочного характера. Безработный алкоголик, он целыми днями раскачивался в кресле-качалке, а по ночам мучил маму, обвиняя ее во всех своих неудачах. Он был убежден: именно то, что когда-то она предвидела его пьянство, повлекло за собой его нынешнюю зависимость от спиртного. Возможно, знание собственного будущего действительно подействовало на папу подобно яду, уничтожив и его амбиции, и уверенность в себе, однако и отпустить нас с мамой он не хотел. Ежедневными придирками и угрозами он сумел подавить мамину волю и удержать нас рядом с собой.