Керриган Берн - Разбойник

– Почему бы тебе не поехать к ней? – предложил Арджент. – Теперь, когда Уоррингтон перестал быть проблемой.

– Я… не могу, – криво усмехнулся Дориан. Его тело было слишком напряжено для этого. Как только он испил сладость Фары, его было нельзя оставлять с нею в одной комнате. Даже сейчас его тело откликнулось.

Арджент покачал головой и, поднявшись со стула, смял сигару на подносе.

– Никогда не думал, что доживу до того дня, когда Дуган Маккензи бросит свою Фею. – Он бросил обеспокоенный взгляд на Дориана.

– Следующий, кто назовет меня так, лишится дара речи, – прорычал Дориан. – Я не отказываюсь от нее. Мы женаты. Она все еще моя.

Янтарная бровь выражала скептицизм, но Арджент счел благоразумным промолчать.

– Вам письмо, Блэквелл. – Дворецкий Дориана принес на серебряном подносе конверт. Дориан взял письмо, но его желудок сжался при виде нортуокской печати.

– Почему она не воспользовалась моей печатью? – удивился он, разламывая воск и разворачивая листок.

Да и зачем ей это?

– Что ж, я, пожалуй, пойду. – Арджент позвонил в колокольчик и попросил лакея принести его пальто, пока Дориан читал слова, от которых его виски стало раздирать острыми пиками ярости.

«Дориан,

Я очень тщательно обдумала наше положение и решила освободить вас от вашего обещания. Мое намерение создать семью все еще в силе. Таким образом, я буду искать другого кандидата для выполнения своих требований, пока моя цель не будет достигнута.

Я искренне надеюсь, что это письмо застанет вас в добром здравии и что вы сможете обрести покой.

С уважением, леди Фара Ли Блэквелл, графиня Нортуок».

Смяв листок, Дориан встал и швырнул его в камин. Ярость пронзила его с такой силой, что он дернулся. Холодная логика и жестокий расчет каждого негодяя скрывали в нем безмозглого зверя гнева, жадности и похоти. Это животное появилось на свет во времена варваров, когда человек должен был сражаться руками, чтобы сохранить то, чего он добивался. Ему приходилось камнями и оружием сокрушать своих врагов. Теперь этот зверь полностью овладел Блэквеллом.

Он оторвет конечности любому мужчине, который посмеет прикоснуться к его жене.

«Моя!» Его кровь пела вместе с этим словом. Его дыхание текло вместе с ним. Его сердце, в отсутствии которого Дориан не сомневался, билось в том же ритме, что и много лет назад, когда он познакомился с Фарой на шотландских болотах.

«Только моя».

Он должен был знать, что жена не примет его условий, должен был догадаться, что она станет упрямиться. Но он не думал, что она осмелится лечь в постель с другим мужчиной ради ребенка.

Фара хотела семью? Да он посадит в ее животе особняк, полный детей. Он будет брать ее до тех пор, пока она не перестанет ходить.

Он попробовал пойти честным путем. Делал все возможное, чтобы уберечь ее от опасностей и рисков своей жизни.

Довольно! Фара выиграла свою опасную игру. Она хотела любви Черного Сердца из Бен-Мора? Что ж, она у нее есть, а вместе с ней – опасность и тьма.

Еще долго после ухода мадам Сандрин Фара стояла на круглом помосте в гардеробной, глядя на свое отражение в высоком зеркале.

Бархатный вечер поздней весны опустился на долину в Хэмпшире, превратив изумрудные поля в черные квадраты теней. Только темно-синяя полоска света осталась на западном горизонте, и Фара оставила балконные двери открытыми, чтобы мягкий ветерок поиграл с ее волосами.

Облегающая кружевная сорочка цвета лаванды придавала ее глазам фиолетовый оттенок. Непокорные локоны плясали на ее руках, отражая свет от свечей почти люминесцентным сиянием. И как часто случается с ночными сорочками, эта была весьма вызывающей. Несмотря на высокий воротничок, прозрачная ткань льнула к каждой линии и изгибу ее фигуры, подчеркивала очертания ее сосков, отвердевших на прохладном сквознячке. Обычно Фара ложилась и вставала одна, избегая пользоваться услугами горничной, но сейчас не устояла от соблазна примерить прелестную сорочку, которую мадам Сандрин привезла с собой в Нортуок-Эбби вместе с несколькими новыми платьями. Фара только приложила их к себе, но ей понравилось чувственное прикосновение ткани сорочки к коже. То, как ее подол скользил по ее лодыжкам. Она так и представляла, как мужская рука сжимает эту ткань, обнажая плоть под ней.

Господи, что-то слишком часто в последние дни воображение рисовало ей похожие картины. Фара предположила, что, вкусив плотских утех, она уже не может без них обходиться. Она понимала, что ей будет мучительно трудно позволить кому-либо, кроме мужа, лечь с ней в постель.

Фара хотела его. Больше, чем ребенка. Больше, чем титул. Она хотела вернуть своего Дугана. Мало того, ей нужен был ловкий, хищный преступник Дориан Блэквелл. Она скучала по его холодному высокомерию, острому уму и следившему за ней взгляду.

Ей хотелось, чтобы он увидел ее в этой сорочке. Хотелось подразнить его, встав перед свечами и медленно приподнимать ее у него на глазах, гадая, когда же он потеряет самообладание и набросится на нее, как ягуар.

Фара действительно выглядела как фея в этой рубашке. Она хотела, чтобы он увидел ее и тоже понял, что она все еще может быть его Феей. Что она научит его любить, как уже научила когда-то.

Щелчок прервал ее мысли, и Фара обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть тень, двигающуюся в темноте за ее свечой. Кто еще мог прятаться в тени ее комнат?

– Дориан? – крикнула она.

– Ты все еще не смирилась с тем, что твой незаконнорожденный муженек бросил тебя? – Голос из ее ночных кошмаров вышел из тени. – Как трогательно!

Повинуясь внезапному порыву, Фара бросилась к звонку, чтобы вызвать лакея. От очередного автоматического щелчка она похолодела.

– Еще один шаг – и твои зеркала обагрятся кровью.

– Уоррингтон, – выдохнула Фара. Она знала, что его выпустили из тюрьмы и что он исчез, но Мердок сказал, что его нашли мертвым. – Как вы сюда попали? – Она стояла лицом к двери, балкон располагался на высоте второго этажа. А на каменных стенах не было решеток, по которым можно было бы карабкаться.

Его глаза превратились в две темные ямы гнева на большой румяной физиономии.

– Я жил в этом доме дольше, чем ты существуешь на свете, испорченная сучка. – Он угрожающе шагнул вперед. – Это мой дом.

– Это дом моего отца, – не согласилась Фара.

– А мне известны все его тайны.

Взгляд Фары метнулся к кровати, она зажала грудь ладонями, пытаясь хоть как-то прикрыться. Ее конечности обмякли, шея заледенела, и она была не в силах шевельнуться, потому что ужас сковал все ее мышцы.

– Что… чего вы хотите?

– Я хочу то, что принадлежит мне! – рявкнул Уоррингтон, подступая к ней, пока дуло его пистолета не прижалось к ее ледяному виску. – Хочу то, что пообещал мне твой отец.

Он говорил о ней. Паника скрутила живот Фары, почти согнув ее пополам.

– Вам лучше уйти, пока не вернулся мой муж, – пригрозила она, надеясь, что ее навыки во вранье хоть немного улучшились. – Он – опасный человек. Но я не отправлю его за вами в погоню, если вы уйдете немедленно.

Несмотря на то что Уоррингтону было около пятидесяти, он сохранил мощное телосложение, разве что стал чуть слабее и тяжелее, чем в молодости. Фара вспомнила, что он сражался вместе с ее отцом на войне и спас ему жизнь. Не потому ли Роберт Таунсенд держал его при себе? Из благодарности?

Теперь, когда Уоррингтон вышел из тени, Фара разглядела, что его кожа выглядит еще хуже, чем несколько месяцев назад. Язвы усеяли одну сторону его шеи, дыхание стало зловонным. Как гниль и смерть.

Она съежилась, когда он наклонился к ней.

– Изуродованный ублюдок, за которого ты вышла замуж, не выносит твоего вида. Он не любит тебя. Он не придет, чтобы тебя спасти. Никто даже не заметит, что ты пропала.

Истина его слов напугала Фару больше, чем пистолет у ее головы. Все считают, что она легла спать. Даже если бы горничная Маргарет заглянула к ней, чтобы проверить, все ли в порядке, она, скорее всего, просто решила бы, что Фара вышла по нужде перед сном.

Никто не станет искать ее, пока Уоррингтон не сделает самое худшее.

– Я не могу дать вам то, что вы хотите.

– Знаю! – прорычал Уоррингтон, закатывая глаза так высоко, что Фара усомнилась в его психическом здоровье. – Думаешь, я не знаю? – Когтистые пальцы схватили ее за руку и потянули к большому гардеробу у восточной стены. – Я умру прежде, чем получу желанное, но по крайней мере потребую заслуженного возмездия.

Фара боролась изо всех сил, зная, что если она пойдет с ним куда-нибудь, то лишится жизни.

В дверь тихо постучали.

– Миледи? – позвал Мердок.

– Избавься от него! – прошипел Уоррингтон, прижав пистолет к ее виску с такой силой, что едва не свернул ей шею.

– Я… я уже легла, Мердок, – неожиданно ровным голосом произнесла Фара. – Я поговорю с вами утром.

– Вы захотите узнать, – настаивал Мердок. – У меня телеграмма из Лондона от Арджента… Речь о вашем муже.

– Мердок, пожалуйста, не надо меня беспокоить. Не входите сюда! – воскликнула она, молясь, чтобы он счел настойчивость в ее голосе странной и послал за помощью.

Прошла секунда, прежде чем дверь распахнулась под ударом мощного плеча Мердока.

Уоррингтон выстрелил, и Мердок упал.

Фара закричала. Она попыталась вырваться из хватки Уоррингтона, но его рука впилась в ее кожу, как когти орла. Кровь растеклась по боку Мердока, просачиваясь в серую шерсть его жилета.

– Мердок! – закричала Фара. – Мердок, вы слышите меня?

Дуло пистолета, нырнув в ее кудри, уткнулось ей в затылок.

– Ты пойдешь со мной, или следующий выстрел будет направлен ему в глаз!

Паника стихла, холодная и спокойная решимость побежала по венам Фары. Мердок не мог оставить Тэллоу теперь, когда они только нашли друг друга. Выстрел привлечет внимание всей прислуги, и следующий человек, вошедший в эту дверь, станет очередной жертвой Уоррингтона.