Доктор говорил напрямик, хотя и пытался придать голосу сочувствие.

— Не придет в себя? — воскликнули Поузи и Руперт.

Поузи не доверяла сочувствующему тону доктора, его беспокойству, своим собственным медицинским познаниям. И что же они слышат?

— У нас значительный опыт в области подобных травм, но чтобы убедиться окончательно, мы подождем еще двадцать четыре часа, прежде чем давать какой-либо прогноз.

— Но он прекрасно дышит! — упорствовала Поузи.

— Как вы знаете, его жизнь поддерживается с помощью respirateur[37]. Аппарат для искусственного дыхания закачивает в его легкие воздух и выкачивает обратно, поэтому создается впечатление, что он дышит. Его сердце само не может обеспечить артериальное давление и потому не может биться, а легкие не могут дышать без помощи аппаратуры. В подобном случае единственное, что приходится делать в конечном итоге, — это отключить пациента от аппаратов, искусственно поддерживающих его жизнь. Мы всегда принимаем это решение с тяжелым сердцем, это делается в тех случаях, когда мы уверены, что по медицинским показателям это решение верное. Но очень важно, чтобы вы подготовились к такой ситуации и, что более важно, чтобы поняли и приняли наше решение, если мы придем к выводу, что надежды нет.

Поузи подумала, что отчасти она была готова к такому заявлению врача, но также она была готова и ему сопротивляться. В мире медицины существовало множество историй о чудесных исцелениях и удивительных случаях. Поузи взглянула на Руперта. Она поняла, что брат тоже настроен протестовать против пессимистичных выводов доктора, но, вероятно, полагает, что языковые нюансы ускользнут от него и не дадут выразить недоверие к последним утверждениям.

— Он жив только технически? — спросил владелец «Барберри» по-французски.

— По-видимому, обстоятельства именно таковы. Но нужно подождать еще двадцать четыре часа.

— Но ведь всегда остается шанс? Как вы можете быть уверены? — усомнился Руперт.

— Боюсь, шансов крайне мало, — сказал доктор Ламм, — но придется подождать. Конечно, чудеса действительно случаются, и мы делаем все что можем.

— Это случилось только прошлым вечером! — запротестовала Поузи. — По-видимому, преждевременно так говорить, нам следует проконсультироваться у кого-нибудь еще, есть люди, которые выходили из комы спустя долгие годы…

Услышав воинственный тон Поузи, Кип почувствовал облегчение. Ему тоже не казалось правильным сказать: «Ну что ж, о’кей, вытаскивайте вилку из розетки, отключайте эту машину». Если они так поступят с Адрианом, то же самое они сделают и с Керри.

— А что с моей сестрой?.. — начал он.

— Да, что с миссис Венн? — спросил Руперт.

— Ей не хуже, возможно, даже немного лучше, — ответил доктор.

— Она не…

— Нет, она совершенно точно жива, нужно только принять во внимание ее нынешнее состояние. Шансы вашей сестры намного лучше, — сказал доктор, ободряюще улыбаясь Кипу. — Месье Венн, хотя его жизнь и поддерживается системой искусственного жизнеобеспечения, находится в глубоком депрессивном состоянии. Он не проявляет никаких признаков жизни. В случае с мадам Венн надежды гораздо больше. Иногда бывает очень сложно говорить наверняка. Когда пациент находится в состоянии гипотермии, некоторые признаки улучшения иногда являются просто результатом восстановления температуры тела. Ее мозг работает, и поэтому мы ожидаем, что она очнется, хотя ее полное выздоровление может занять несколько дней, даже недель.

В этот момент владелец «Барберри» поднялся, как на настоящем собрании, и, глядя на присутствующих из-за своего стула, сказал:

— С вашего разрешения, я хотел бы задать несколько вопросов, — теперь он говорил по-английски, но с явным французским акцентом, который не оставлял сомнений в его национальности. — Здесь присутствует вся семья?

— Полагаю, вся, за исключением маленького мальчика, — сказал доктор, — и, конечно, мадам Венн, которая существует, но не присутствует.

— Гарри здесь, но он сейчас в отеле, — пояснил Кип.

— Таким образом, здесь нет Гарри и нет… жены месье Венна, — резюмировал вновь прибывший. — Фактически это половина семьи. Я уверен, что он бы желал, чтобы… Чтобы вся семья принимала решение… возможно, была рядом с ним, когда…

— Согласие в семье не является предметом медицинской заботы, месье, — возразил доктор. — Конечно, мы хотели проинформировать семью и желали бы единодушия по поводу всей этой медицинской ситуации, но прихоти отдельных членов семьи не могут становиться на пути у того, что было бы лучше для пациента. Возможно, я не совсем понимаю, какую роль вы играете в данном деле…

— Юридически или нравственно — никакой, я его управляющий делами, но я также и его друг, — сказал месье Деламер.

— Я понимаю, что вам хотелось бы собрать всю семью, — продолжал доктор. — Это весьма разумно, но, строго говоря, выходит за пределы нашей компетенции. Кроме того, очевидно, что мадам Венн и младенец не смогут участвовать в принятии решения. Именно вам или другим членам семьи надлежит связаться с теми, кто еще имеет к этому отношение…

— Речь идет о coffre[38], — сказал господин Деламер.

— Как можно! — воскликнула Поузи. — Говорить об этом несколько преждевременно, вы так не считаете? Папа не собирается умирать.

— О coffre, не о гробе, — после секундного замешательства пояснил господин Деламер.

Руперт, лучше говоривший по-французски, чем Поузи, прошептал:

— Он говорит о сейфе для хранения ценных бумаг.

— Гораздо легче открыть coffre, пока месье Венн жив, особенно во Франции. Прошу прощения, я не ожидал, что нам придется обсуждать этот вопрос. Мы могли бы заняться им позже, раз уж договорились… отложить… гм, все важные решения, возможно, до завтра. Я хотел бы объяснить техническую сторону дела семье месье Венна.

Доктор открыл и закрыл рот. Что тут неясного?

— Да, конечно, я не предлагаю никаких поспешных действий. Мы все понимаем, люди должны достойно уходить в мир иной, они должны попрощаться с близкими. Я всего лишь хотел подготовить вас. — По мере того как вопрос, и без того тяжелый, стал уходить в сторону, в его голосе начало чувствоваться раздражение. — Я просто хотел, чтобы вы все знали, как обстоит дело. Тогда до завтра. Мы снова вернемся к этому обсуждению и посмотрим, как нам быть.

Глава 11

Управляющий делами отца, месье Деламер, позвонил в номер Руперта незадолго до обеда и сказал, что хотел бы перемолвиться словом с ним и его сестрой. Деламер пояснил, что он остановился в другом отеле по соседству, но обедать придет в знаменитый ресторан отеля «Круа-Сен-Бернар», что он с удовольствием бы с ними встретился там, где им будет удобнее, может быть, в одном из номеров, его или мисс Венн. Скорее всего бар для этого не подойдет.

Руперт согласился и предложил встретиться у него. Поузи была страшной неряхой и повсюду разбрасывала свою одежду. Руперту было необходимо выяснить, что за отношения у отца с этим французом. В Лондоне у отца имелся мистер Осуорси, который являлся его адвокатом в течение тридцати лет, но поскольку отец все больше и больше времени проводил в своем французском château[39], где располагалось издательство «Икарус Пресс», казалось вполне разумным, что он обратился к местному французскому специалисту, чтобы тот вел его дела во Франции. Действительно, позвонила ли Пам мистеру Осуорси? И если так, то кого в таком случае они должны слушать, если адвокаты будут давать противоречащие друг другу советы? У Руперта были кое-какие сомнения, но сам себе он признавался, что Деламер, поскольку он жил во Франции, вероятно, более осведомлен о делах отца в последнее время.

Поузи появилась заранее. Она оделась слишком эффектно для обеда, в платье с глубоким вырезом. Присев на кровать Руперта, она спросила:

— Ты не возражаешь, если я закурю?

— Лучше не надо.

Поузи фыркнула: благонравие Руперта являлось одним из поводов для стычек между ними. Руперт бросил сердитый взгляд на ее декольте.

Господин Деламер вежливо постучал в дверь и проскользнул внутрь так, словно нес контрабанду через границу. На нем была спортивная куртка и меховые ботинки для прогулок на свежем воздухе: так он пришел из своего отеля «неподалеку». Они предложили ему стул, а сами устроились на кровати.

— Говорят, — начал Деламер, — что ris de veau[40] и homard[41], приготовленные шефом Жаффом, — это что-то необыкновенное. Он заслужил свою репутацию благодаря оригинальным идеям: gnocci[42] из кабачков в его исполнении, которые я как-то пробовал, просто великолепны. Вы здесь en pension[43] или заказываете à la carte[44]?

— Мы выбрали то, что они включают в стоимость номеров, — ответила Поузи. — Это называется en pension?

— Вообще-то, это demi-pension[45], если только вы не оговорили заранее полный пансион, но в этом случае вам надо приходить на ланч, а я, откровенно говоря, не могу справиться с такой едой три раза в день. Вот моя жена… Мы останавливались в этом отеле в течение нескольких лет, но в этом году не планировали сюда приезжать. И вот, конечно, я здесь, и при таких неожиданных и печальных обстоятельствах!

— Вы хотели обсудить?..

— Да. Я бы хотел продолжить ту тему, которую мы обсуждали утром. Coffre. Вы сказали «сейф для безопасности бумаг»?

— «Сейф для хранения ценных бумаг».

— Да? В общем, откровенно говоря, независимо от того, что может произойти, я бы рекомендовал открыть в банке сейф для хранения ценных бумаг, пока еще месье Венн жив. Как можно скорее. Дело в том, что, когда он умрет, вы не сможете этого сделать. После смерти государство опечатает сейф и затем произведет оценку содержимого, чтобы вы платили за него налоги. Там есть несколько ценностей, которыми было бы легче… распорядиться, если бы они не считались частью его состояния. У меня самого есть полномочия распорядиться… некоторыми вещами, правда наполовину: я могу открыть сейф только вместе с кем-то еще, но и я не знаю точно, у кого находится ключ. Мы совершенно определенно оговорили это в наших документах, но когда я услышал эту печальную новость, я уехал так быстро…