– Ого, какие вы! – присвистнула она.

– А вот такие… – с шутливой высокомерностью Юлька покрутилась перед ней, потом, разыгравшись, схватила Ложкина за шарф и потянула за собой к выходу, будто на веревке.

– Котик, ты меня задушишь! – завозмущался Валера.

– Нет, милый, сегодня ты весь день так за мной ходить будешь! – Юлька засмеялась, чмокнула его в нос и вытащила из кармана его куртки ключи.

– Куда?.. – спохватился он.

– Я поведу до клуба! – безапелляционно заявила моя подруга.

Господи, что ж она ему такого наобещала, что так нагло себя ведет?

– А ну отдай! Это ж не моя машина!

– Ну, мааасик… – заныла Юлька.

И вдруг остановилась на полуслове и замерла, будто прислушиваясь к чему-то внутри себя.

– Что случилось? – забеспокоился Ложкин.

Шепнув что-то ему на ухо, Юлька сунула мне мою куртку и убежала в ванную.

– Бл*ть! – ругнулся Ложкин и почесал в затылке.

Ничего не понимая, я пошла следом за подругой. Постучалась.

– Юль, все в порядке?

После нескольких секунд непонятной возни из-за двери прошипели.

– Ничего не в порядке. У меня эти… дела начались, которых я только через два дня ждала.

Я с секунду соображала, о каких делах она говорит. А когда поняла, прошипела в ответ.

– И чего? Какая разница? У тебя прокладок нет, что ли?

- Ничего! – зло огрызнулась Юлька. – Я сегодня вообще-то хотела не в своей постельке уснуть…

– Вы идете? – хмуро поторопил нас Валера, и я невольно подметила, что он кидает косые взгляды на нашу соседку, все еще торчащую в дверях.

Да, похоже этому парню все равно в чьей постели сегодня уснуть – лишь бы не одному.

Лихорадочно пытаясь решить, говорить ли об этом сегодня Юльке, я еще раз постучала в дверь ванной.

– Идите вниз… - буркнула Юлька. – Я догоню.

Ну вот, начинается. У нашей примы окончательно испортилось настроение.

Вздохнув, я попыталась ее подбодрить.

– Ты не расстраивайся. Будет еще куча ночей у тебя…

– Ага… – ворчала она изнутри ванной. – Машину подгоните ко входу – я спущусь через пять минут.

Я зачем-то кивнула, хоть она меня и не видела, натянула куртку и оглядела себя напоследок в зеркало. Что ж… не хуже Грачёвой на тех ее фотографиях. Хоть и без натуральных мехов.

– Пошли, что ли? – я позвала за собой Ложкина, мотнув головой на дверь.

Вместе мы покинули квартиру, вызвали лифт и успели даже проехать пару этажей вниз, прежде чем случилось… непотребство.

 Ловко скользнув рукой под мою все еще не застегнутую куртку, Юлькин парень больно ущипнул меня за ягодицу.

– Ай! – я взвизгнула, буквально подпрыгнув от неожиданности. – Ты что делаешь, придурок?

Ложкин усмехнулся.

– Да, ладно… Я видел, как ты на меня смотрела…

Чего?! От возмущения у меня отнялся дар речи.

– Когда?! – выдавила, наконец, я из себя, когда снова смогла говорить. – Когда я на тебя смотрела?!

Он придвинулся ближе, и я поняла, что его рука все еще прогуливается у меня под курткой.

– Да хоть сегодня… - резко притянув к себе, он попытался меня поцеловать. – И тогда, когда разделась в коридоре… Ты ж для меня разделась, я знаю…

Опомнившись, я принялась отбиваться… извернулась – выкинуть его руку из моей куртки – и буквально выпала из внезапно раскрывшихся дверей. Врезалась в толпу ожидающих лифта студентов и рванулась к выходу.

– Кать, подожди! – догонял меня Валера. – Я пошутил! Катя!

В полном расстройстве чувств я проскочила турникеты и выбежала на улицу. Там остановилась, вдохнуть воздуха и прийти немного в себя. Да и куда убегать-то?

Выбежав следом, Ложкин схватил меня за локоть.

– Слушай, давай будем считать, что ничего не было? Хорошо? Представь, что тебе показалось…

– И Юльке не говорить, да? – зло добавила я, стряхивая его руку. – Тебе самому не стыдно, а?

Про себя я уже окончательно решила, что расскажу. Но не сегодня – когда у нее и так испорченное настроение. У подруги красные дни календаря, а он сразу налево? Хорошенькая жизнь ее ждет, если решит связать свою судьбу с этим говнюком…

– Кать, ты мне обещаешь? – не отставал Ложкин. – Зачем ей знать? А я больше даже не посмотрю в твою сторону… Хочешь, поклянусь? Чем угодно!

Не отвечая, я спустилась по ступенькам и свернула в сторону стоянки общежития, которая располагалась во дворике за зданием.

В мою сторону он явно больше не посмотрит, а вот к другим будет клеиться всегда.

– Ложкин, отстань, а… - устало отмахнулась я. – Ну вот не могу тебе ничего пообещать. Юлька – моя лучшая подруга...

 Я не договорила – Валера вдруг снова схватил меня за локоть и развернул к себе – так резко, что выбил дыхание из моей груди.

– Слушай, я ведь могу и не так вежливо попросить… - прошипел он мне в лицо. – Я ведь тебе такое могу устроить – пожалеешь, что мама родила…

– Ты что, сдурел? – дернувшись, я тщетно попыталась освободиться. – Мозги на морозе отмерзли?

Но он не отпускал. Наоборот, взял меня другой рукой за грудки.

– Я Юлю люблю, поняла? И не позволю тебе из-за какой-то ерунды все мне порушить…

Сказать, что я испугалась – было ничего не сказать. Вот ведь как бывает – кажется, знаешь человека, а на деле он как зверь дикий… Убьет еще за свою «великую» любовь.

– Молодой человек, вы бы отпустили девушку, - спокойный голос донесся из-за спины схватившего меня парня. – Уж очень не хочется, чтобы такой прекрасный вечер закончился для вас в полиции… Ну, или в больнице – в зависимости от того, как вы себя поведете.

***

Ложкин даже подскочил от такого сюрприза.

– Чего?.. – обернулся и уставился на Знаменского, которого в лицо знала каждая собака в нашем почтенном заведении. – Оу… Я… это… мы… тут… в общем…

– Спасибо, парень, я оценил твой словарный запас… – усмехнулся Виктор Алексеевич и прищурился. – Ты с последнего курса, кажется? Реклама и маркетинг? Твое красноречие не пойдет тебе на пользу, смею заметить…

Явно собираясь нагрубить в ответ, Ложкин открыл было рот, но, видать, быстро сообразил, что ругаться с именитым преподавателем на последнем курсе не очень разумно. Отпустил меня и потопал прочь, бросив напоследок через плечо.

– Поговорим еще сегодня…

Подняв бровь, Знаменский проводил его насмешливым взглядом.

– Мелкий гаденыш… – резюмировал он и повернулся ко мне. – О каком таком «сегодня» говорил этот молодой питекантроп? И почему я вижу тебя с ним, а не у себя в машине?

Я поджала губы, чтобы не высказать все, что о нем думаю.

Знаменский нахмурился.

– Я решил спустить тебе твое самовольство, Семёнова, но, поверь, это стоило мне большей части моего терпения.

– Плевать мне на ваше терпение! – вырвалось у меня.

Ой, мамочки! Я чуть не зажала рот рукой. Вот уж что-что, а оскорблять его не входило в мои планы. Вежливо послать – да, но оскорблять? Я будто специально стремилась лишить себя последнего шанса на то, что сегодняшний вечер не закончится для меня плачевно.

Черт, как же все-таки больно смотреть на него и понимать, что я – лишь мимолетное увлечение...

Он же буравил меня взглядом так, будто пытался выжечь в моей голове дырку и пролезть в нее.

– И почему же тебе вдруг стало… плевать?

Я еле сдержала слезы, выдавливая из себя следующую фразу.

– Потому, что у вас на той… на той лесенке… – не смогла закончить и отвернулась.

Он шагнул ко мне и развернул меня за плечо – почти так же резко, как недавно Ложкин. Все они одинаковые – мелькнуло у меня в голове. Жаль, что я раньше этого не поняла.

– Что, Семёнова? Что у меня на лесенке?

– Текучка, вот что! – почти выкрикнула я, больше не пытаясь удерживать слезы.

Виктор Алексеевич уставился на меня так, словно, на лбу моем выросли рога.

– Я, признаться… думал, мы закрыли… этот вопрос.

– Ага… закрыли. – хлюпая носом, я вырвала у него плечо и снова отвернулась. – Только как так… получается, что не у одной меня остались пикантные воспоминания о той лесенке у вас в кабинете?

– Повтори, – в его голосе отчетливо послышались стальные нотки гнева.

Я повторила. А точнее, прерываясь на короткие, неконтролируемые всхлипы, рассказала ему все, что услышала от Даши – разумеется, не упоминая ее имя.

– Ясно, – коротко сказал, почесал переносицу, почему-то усмехнулся и скомандовал. – Идем со мной. Я покажу тебе кое-что.

Опешив, я уже сделала несколько шагов следом за ним, как вдруг вспомнила. Я ведь не к Знаменскому сегодня еду… как бы мне не хотелось. Я иду в ночной клуб. Меня ждут – злая, как черт, Юлька, и ее подлючий парень, который только что в лифте ущипнул меня за попу и домогался… А потом угрожал, чтоб молчала… Вот черт, какие печальные перспективы на вечер…

– Виктор Алексеевич, я… меня ждет подруга… мы договорились…

– Пошли сообщение. Пусть подождет пять минут, - не останавливаясь, бросил он и завернул за угол, оставив меня решать самой – идти за ним или остаться.

Я же не могла поверить своим ушам. Пять минут?! Это что ж такое он задумал, на что хватит пяти минут?

– Виктор Алексеич… - сорвавшись с места, я бросилась за ним. – Но я думала…

– Индюк тоже думал, - оборвал он меня и добавил, уже тише. – Как, впрочем, и я. Но ты снова поверила каким-то ревнивым идиотками, и совершенно испортила мне настроение.

– А во что я должна была поверить?!  Откуда эта дрянь знает про лестницу? – я чувствовала, что у меня начинается истерика, и изо всех сил пыталась понять – почему? Какое мне дело до его шашней с другими студентками?!

Знаменский остановился и медленно повернулся ко мне, и я отчетливо увидела, как его брови ползут на лоб, а лицо все больше озаряется каким-то шальным весельем.