И он выдвинул меня вперед, но не отпустил – держал свою руку на моем плече, будто давал понять, что я его личное подрастающее поколение.

А ведь это и есть нынешний директор «Неотека», поняла я – тот самый, что зажиливает корпоративы и премиальные.

Знаменский подтвердил мою догадку.

– Не обижай его, Семёнова – Арсений Петрович у нас человек обидчивый и весьма ранимый. Даром, что директор.

– Да ну тебя Знаменский, – с облегчением в голосе, директор подал мне руку. – Приятно познакомиться, девушка. Вы надолго к нам?

– Она не интерн, не нацеливайся, – тут же прервал его Знаменский, не дав мне ответить. – Просто проект делает по предмету.

Не нацеливайся? Мое изумление, вероятно, отразилось на лице, потому что он поспешил прояснить, пока я не надумала себе бог весть чего.

– Этот гражданин имеет обыкновение загружать интернов так, что они жалеют, что на свет родились, – и уже уводя меня к лифтам, добавил, обернувшись. – Я покажу ей, где архив бухгалтерии. Допустишь ее завтра к открытым для публики счетам?

– Да без проблем… – немного растерянно отозвался Арсений Петрович.

Я поняла его растерянность спустя пару секунд – зачем показывать, где архив, если меня завтра туда «допустят»?

В лифте Знаменский снова положил руку мне на плечо, чем полностью вышиб желание что-либо спрашивать. Мной овладело блаженное «все равно». Хорошо бы лифт ехал подольше…

Остановка. Я с разочарованием шагнула в разъехавшиеся двери и остановилась, удивленно оглядываясь.

– Мне тебя по жизни придется подталкивать? – буркнул Знаменский, в очередной раз толкая меня вперед и огибая.

Продолжая оглядываться, я заспешила за ним.

Как ни странно, вышли мы не в архиве, а на одном из притихших на ночь офисных этажей – шахта лифта была в самом его центре, окруженная открытым пространством, поделенном на рабочие отсеки. По периметру шли закрытые и наглухо завешанные окна офисов.

Не останавливаясь, мой препод пошел вперед, лавируя между перегородками, и на мгновение я потеряла его за широким столбом вентиляции. А когда снова увидела, Виктор Алексеевич стоял напротив одного из офисов и… открывал его какой-то пластиковой карточкой.

«А.П. Широков, исполнительный директор» - прочитала я. «А.П»… Арсений Петрович - вдруг с легкостью расшифровалось. Это же кабинет нового босса «Неотека»! Тот, что раньше занимал Знаменский!

– Что мы здесь делаем? – громко прошептала я.

Мне вдруг представились сирены полицейских машин, наручники и решетка тюремной камеры, в которую нас обоих непременно бросят, если застукают тут.

– Ищем премиальные, – пробормотал Знаменский, бесшумно открывая дверь и толкая ее внутрь. – И корпоративы…

Подождав, пока я войду, он закрыл за мной дверь и запер ее.

В кабинете стояла приятная полутьма, разбиваемая уличным освещением и подсветкой из огромного аквариума у правой стены. Оглядевшись, Знаменский подошел к аквариуму. Постучал по стеклу.

– Как оно, Степаныч? – тихо спросил у крупной, полосатой рыбы с раздвоенным хвостом, меланхолично открывающей и закрывающей рот. – На твоем корме тоже экономят?

Ожидаемо, рыба промолчала.

Оставив ее, Виктор Алексеевич подошел к столу, уселся в кресло и вытащил из кармана мобильник. Набрал короткий номер.

– Клавочка, в Лондон хочешь поехать за счет фирмы?

На том конце радостно завизжали. Я нахмурилась. Что еще за Клавочка, и почему он ей Лондон предлагает?

– Да, – продолжал он, не обращая на меня внимания. – На консилиум по кибер-безопасности… Через две недели… Отлично, я замолвлю за тебя слово – с моим пакетом акций это не проблема... Но мне нужно от тебя одно маленькое одолжение.

В трубке неразборчиво заверещали, явно выражая согласие. Я усмехнулась – прыгает, небось, Клавочка, по потолку от радости…

– Отлично, – одобрил Виктор Алексеевич. – Дай мне, пожалуйста, пароль, который использует твой новый начальник на своем рабочем компе.

Женщина замолчала. И я тоже притихла испуганно. Зачем ему чужой пароль? И откуда его может знать какая-то «Клавочка»…

– Путевка в Лондон ускользает с каждой секундой моего ожидания… - мягко поторопил ее Знаменский.

– Эээ… ммм… - неотчетливо промычали в телефоне.

– Моя линия не отслеживается… – ответил он на не заданный вопрос. – Тебе ничего не угрожает. И вообще… ты ведь меня знаешь. Я своих не сдаю.

Клавочка вздохнула. И еще что-то сказала – от чего Знаменский расплылся в улыбке, будто Чеширский кот.

– Я угадал.  Если бы не ты, именно это слово бы и ввел. Какая, однако, пошлость...

Распрощавшись с невидимой собеседницей, он пару раз кликнул мышкой, набрал что-то на клавиатуре и подозвал меня.

– Идем, Катюш. Посмотрим, что ты скажешь про такую вот… бухгалтерию.

И похлопал по своему колену, явно призывая меня на него сесть.

 ***

Бухгалтерия стройными рядами шла лесом. Открытый передо мной эксэлевский лист рябил цифрами и буквами, вызывая стойкое желание закрыть глаза. Мое собственное тело требовало того же, плюс откинуться назад, слившись воедино с другим телом – мужским, дышащим жаром мне в спину через все слои одежды, включая пальто.

Однако, от меня требовалось другое. Усадив меня на колени и отвлекая всем, чем только можно, Знаменский требовал найти в финансовых отчетах о недавнем ремонте здания, которым новый директор «Неотека» почему-то занимался лично, вместо того, чтобы передать в соответствующий отдел – хоть какую-то зацепку о возможных хищениях. Все другие отчеты – в основном закупка в Китае IT-оборудования по таким заоблачным ценам, что его можно было спокойно приобрести в Штатах или Великобритании – Виктор Алексеевич уже скопировал. Надо сказать, что, будучи скорее финансистом, нежели айтишником, в вопросах информационных технологий Знаменский разбирался ровно настолько, насколько было необходимо для роли исполнительного директора, окруженного специалистами, и собирался отдать отчеты на проверку знающим людям. А вот ремонтом здания главного офиса заинтересовался вплотную и немедленно. Потому что знал это здание вдоль и поперек.

– Два миллиона двести на облицовку и ремонт гаража… – пробормотала я, насколько возможно абстрагируясь от руки, которая охаживала меня вдоль позвоночника – вроде как подбодряя, а на самом деле саботируя мои умственные усилия. – Полностью уплачены…

– А теперь тремя строками ниже…

Я на мгновение отвлеклась от физических ощущений, до такой степени это выглядело странным.

– Еще пять миллионов? Уже другой компании? На те же работы?

Я не увидела, но почувствовала, как он удовлетворенно кивнул за моей спиной.

– Здесь только финансовая отчетность, однако, я уверен, что в других, соответствующих бумагах эта чрезмерная сумма объясняется неудовлетворительным результатом работы первой компании и необходимостью нанять вторую. А еще… – Виктор Алексеевич вдруг притянул меня, положил на себя и продолжил говорить мне в самое ухо, перемежая слова с поцелуями, – я уверен в том, что в суд на первую, недобросовестную компанию никто не обратился…

Я пролепетала что-то неразборчивое, полностью соглашаясь и позволив себе, наконец, закрыть глаза…

– Я тебя больше скажу. – проговорил он, заставляя меня дергаться, будто от слабых разрядов тока. – Там дальше есть еще три суммы, выплаченные разным компаниям в разное время… за тот же ремонт гаража.

–  Да вы что… – попыталась возмутиться я, мыслями уже далеко… или близко – где-то рядом с его рукой, пролезающей мне под куртку и расстегивающей пуговицы блузки.

– О да… – вздохнул он, проникая под лифчик и обжимая ладонью грудь. – Кстати, я практически на сто процентов уверен, что первые компании в этом списке окажутся благополучно закрытыми… или обанкротившимися…

– Ммм… – отреагировала я на эту крайне интересную информацию и откидывая голову далеко назад – туда, где так замечательно пахло под кромкой коротких, темных волос.

– Я бы хотел, чтобы ты ходила без лифчика, но боюсь, Гончаров просто кончит у меня на уроке… Кстати, чтоб больше рядом с ним не сидела…

- Хорошо…

Я согласилась бы в этот момент на что угодно – так восхитительно он мял мою грудь, задевая сосок, чуть сжимая его между пальцами… А потом оттянул другой рукой за волосы, заставляя поднять лицо, и поцеловал – как тогда, у него в кабинете… и дома… и в машине… Я вдруг поняла, что мы целовались уже несколько раз, будто самые настоящие любовники, и эта мысль настолько ошеломила меня, что почти отвлекла от происходящего – но только на мгновение, пока его рука не скользнула ниже, протиснувшись под пояс юбки-карандаш, специально надетой для сегодняшней деловой встречи…

Я резко втянула ртом воздух, еще больше раскрывая рот, позволяя проникнуть в него языком… а рука уже отодвигала кромку трусиков, дразнила, кружила по лобку, сводя с ума, вынуждая хныкать и извиваться…

– Ниже… – не выдержала я.

Сквозь поцелуй он улыбнулся.

– Следующее «ниже» будет одновременно с «глубже»...

Испуганно дернувшись, я открыла глаза. Его рука тоже остановилась.

– Что случилось? – он немного отодвинулся, с интересом в меня всматриваясь. – У тебя живот одеревенел.

Я сглотнула слюну – живот и в самом деле свело от страха.

- Я… мне сказали, что в первый раз это просто ужасно…

В этот момент у Знаменского в кармане зазвонил и завибрировал мобильник, и объяснить, что же такого ужасного в первом разе я не успела.

Вытащив руку у меня из юбки и мельком глянув на экран телефона, Виктор Алексеевич ответил.

- Слушаю тебя, Сеня.

Я в удивлении выпрямилась, собираясь встать, но Знаменский удержал меня, заставляя повернуться и сесть к нему боком.

- Ты правильно догадался, - едко усмехнулся он, спокойно выслушав тут же посыпавшиеся на него неразборчивые ругательства. – Ну давай, вызывай… Я как раз не могу решить, кому лучше показать твои нелепые попытки замести следы – генеральному или сразу в прокуратуру… Вот и отдам полиции – пускай они там голову ломают…