– Э, нет, дорогуша, не так быстро…

Внезапно я узнала и этот, второй голос – им говорил тот самый смуглый брюнет, из-за которого я и брякнулась в обморок. В ужасе я попыталась вскочить, но мне не дали, удержав в лежачем положении на чем-то мягком. Однако, глаза я все же открыла.

 Вокруг меня собралась небольшая группка людей, одним из которых был мой Виктор – сидел рядом на краю дивана, куда меня положили, прямо в куртке.

–  А ты умеешь произвести гранд-энтранс, – съязвил он, но по лицу было видно, что это все напускное – на самом деле он волнуется и расстроен. Даже немного подавлен. – Тебе лучше? Вызвать врача?

Я молча помотала головой, протянула ему руку и, с его же помощью, села. Медленно огляделась, уже начиная понимать, какая я идиотка, что так себя накрутила...

Это действительно была вечеринка – а точнее семейное торжество. До такой степени семейное, что непонятно, для чего Знаменский потребовал, чтобы я так расфуфырилась. Какие «миллион долларов»? Довольно обычно все одеты – разве что в дамы в бриллиантовых серьгах.

Кроме смуглого здоровяка, что так напугал меня в машине, и самого Виктора, вокруг собралось еще четверо – пожилой мужчина с элегантной сединой на висках, смутно похожий на Знаменского, его мать – удивленно взирающая на меня с высоты своего роста, и какая-то рыжеволосая женщина, с красивым и мягким лицом.

За спинами этой ближайшей ко мне группы были видны и другие гости, прохаживающиеся по непомерно большой и богато обставленной гостиной с бокалами шампанского в руках. Еще дальше – уже в другой комнате – я увидела накрытый стол с высокими вазами, наполненными элегантными, белыми букетами.

– Мне кажется, Виктор, тебе следует извиниться перед своей гостьей. Не предупредить ее как минимум насчет меня – это непростительный грех.

Криво усмехнувшись, здоровяк поднялся на ноги, отчего я вздрогнула и машинально придвинулась к Виктору.

– Мне много за что придется простить у нее сегодня прощения… – пробормотал тот, морщась будто от неприятных мыслей, и мотнул головой в сторону брюнета. – Это мой брат, Катюш… Артемом зовут.

Не успела я открыть рот, Знаменский потянул меня за руку, заставляя встать.

– Идем на балкон, если тебе уже лучше – подышишь воздухом перед тем, как сядем за стол. А я покурю…

– За стол? – удивленно протянула мадам Знаменская. – С какой стати прислуга должна сидеть с нами за столом? Разве ты не пригласил ее, чтобы она помогала нам на кухне?

Рыжая фыркнула, а меня будто бы с размаху ударили в челюсть. Вот тебе и гранд-энтранс. Знаменский тоже поморщился, как от зубной боли.

– Мам, я замотался, не успел сказать тебе, - он встал и потянул меня за руку. – Понимаешь, Катя… Она не прислуга. Она… скорее… наоборот.

Глаза брюнета, оказавшегося братом, расширились в понимании.

– Ишь ты… - только что не присвистнул он.

– Именно, - подтвердил Знаменский, еще крепче стискивая мою руку. – Мама, Ольга… дядя Артур… Кстати, дорогая, это у него сегодня юбилей. Позвольте вам представить... Катя Семёнова – моя девушка.

***

На мгновение мне показалось, что я сейчас снова упаду в обморок. Вообще, я, наверное, никогда в жизни столько не падала в обморок, сколько за последние пару недель.

– Как… девушка? – прошелестела мать Знаменского, растеряв вдруг весь свой апломб. – Она же совсем ребенок…

С женщиной, которую Знаменский обозначил как Ольгу, творилось что-то странное. Лицо ее приобрело сероватый оттенок, глаза сузились, ноздри затрепетали.

И тут я вспомнила – Ольга! Это же бывшая Виктора… Зачем он позвал ее? И меня?..

– Мы – на воздух… - быстро сообщил мой любовник и, не давая мне и рта раскрыть, потянул в сторону балкона, по дороге застегивая на мне куртку.

  Морозный воздух остудил меня – и очень вовремя, потому что уже чесались руки кому-нибудь из них заехать по мордасам.

– Пожалуйста… пожалуйста, скажи мне, что не привел сюда только для того, чтобы досадить бывшей жене, - сразу же, как только за нами дверь закрылась дверь, взмолилась я.

Не говоря ни слова, он притянул меня к себе за шею и поцеловал – со всей страстью, на которую только был способен, горячо и безудержно.

На несколько долгих секунд я лишилась способности думать… Стало жарко – так жарко, что захотелось стряхнуть с плеч верхнюю одежду. А еще через секунду – и все остальное…

- Только сейчас смог оценить, как ты… выглядишь… - чуть задыхаясь, объяснил он, оторвавшись от меня. – И да, я позвал тебя, чтобы досадить бывшей… Прости…

 Я возмущенно открыла было рот, но он не позволил – закрыл его еще одним требовательным поцелуем, прижимая, буквально впечатывая меня в себя, обхватив обеими руками за бедра...

Опомнившись, я отстранилась, машинально облизываясь и упираясь в его грудь ладонями – чтоб не вздумал вновь отвлекать.

– Если не объяснишься – причем так, чтобы я поняла… никакие поцелуи тебе не помогут…

Знаменский досадливо поморщился, недовольный тем, что его прервали.

– А если объяснюсь, продолжим? А то мне уже снится, как я бросаю тебя на постель и раскидываю твои ножки пошире…

 От возмущения у меня просто отнялся дар речи. Хорошо, что в этот момент из-за закрытой двери раздался громкий, явно истерический смех, и я отвлеклась – иначе на щеке у этого засранца нарисовался бы еще один след от пощечины.

  Всмотревшись в полузамерзшее стекло, я увидела, что смеется «бывшая», повиснув на локте у Артема, брата Знаменского – по всей видимости, в ответ на какую-то его скабрезную шутку. Победно улыбаясь, брат похлопывал Олю по руке и продолжал что-то нашептывать ей в ухо.

– Отлично… Уже приняла на грудь… Давай, братишка, подлей ей еще шипучки… – пробормотал над моим плечом Виктор. Я вздрогнула и обернулась. Не понимая, что происходит, перевела взгляд обратно на сцену в гостиной.

Будто услышав совет, Артем на ходу выхватил у проходящего мимо официанта бокал с пузырящейся жидкостью и предложил женщине. Та скривилась, будто борясь с внутренними демонами, а потом наплевательски махнула рукой и приняла бокал. В одно мгновение выдула его и сунула обратно своему кавалеру.

Знаменский ухмыльнулся.

– Ну, понеслось… Теперь главное, чтоб маман никуда не ушла. А то хрен поверит…

Я все еще не до конца понимала, но уже начала догадываться, что он задумал. Каким-то образом появление его новой девушки, да еще и при полном параде должно было спровоцировать Олю на что-то, что должна была увидеть мать Знаменского. Но что?

– Анекдот! – все тем же, истерически-визгливым голосом вскричала вдруг бывшая, подняв указательный палец вверх.

– Идем, подольем масла в огонь, – Знаменский отодвинул меня, открыл дверь и втянул за собой внутрь.

– Целкам-невидимкам – закрыть ушки! – объявила Оля, уже успев собрать вокруг себя небольшую толпу. Я увидела, как многие поморщились, вполголоса переговариваясь. Но женщина уже ни на что не обращала внимания – подхватила еще один бокал с подноса того же официанта, так же залпом выпила и продолжила рассказывать, постепенно, прямо на глазах превращаясь из приличной, хорошо одетой дамы в разнузданную торговку с рынка.

Сути анекдота я не уловила – и уши закрывать не пришлось. Какая-то наипошлейшая муть, закончившаяся тем, что кто-то вытер член об занавеску. Мадам Знаменская смотрела на бывшую сына с выражением откровенного ужаса на лице.

– А вот и настоящая Оля… – тихо проговорил Виктор Алексеевич мне в макушку, чем ненароком привлек к нам внимание разбушевавшейся бывшей.

– Чего ты там своей принцесске нашептываешь, а? – она уперла руки в боки, и сходство с базарной торговкой стало идеальным. – Небось, не девочка уже – с тобой-то… Чего ей стесняться?

– Оленька! Что ты такое говоришь?! – возмущенно, даже немного задыхаясь, воскликнула бывшая свекровь. – Постыдилась бы!

Ох, лучше бы она этого не говорила.

– А чего мне стыдиться?! – резко повернувшись к ней, Оля злобно оскалилась. – Я такая, какая есть. Какая и всегда была. Это ж только Витенька ваш вдруг решил, что «я изменюсь со временем»… – она помахала пальцами перед лицом, изображая кавычки. И продолжила, изменив голос на якобы мужской, – «Мне нужна девушка из интеллигентного круга общения – воспитанная, образованная…» А самому-то рот с детства с мылом не мыли…

Развернувшись, хищным, как у животного движением, она выхватила еще один бокал – уже у девушки-официантки, порядком ее напугав. Выпила так жадно, что попало не в то горло – подавилась и закашлялась.

– Я всегда знала, что Витёк даст мне в конце концов отставку… – прохрипела она, прочищая горло и будто не замечая, что в гостиной стоит уже гробовая тишина, что все собрались и слушают только ее. – А тот парнишка из клуба – это ведь только повод был… какой дурак из-за одной ошибки жену бросает? Но я все же надеялась на что-то… с вами вон цацкалась, развлекала, на шопинг возила, каргу старую… А этот… хрен… нашел себе богатенькую да чистенькую – по самым сливкам общества небось прошвырнулся… Вон какая ухоженная прынцесска. Папочка-то твой хоть знает, что ты с мужиком взрослым шляешься? А, детка?

Она пьяно икнула и вдруг резко, будто опомнившись, закрыла рот. Но было уже поздно.

– ПОШЛА ВОН! – прогремела, распрямив плечи, мать Знаменского – голосом, напомнившим мне его собственный рык – тогда, на лекции, когда выгонял Юльку с Владом из класса. – Вон из моего дома, шлюха подзаборная!!

Глава 21

После отъезда Ольги – ее, вконец упившуюся, повез домой один из водителей – в доме еще долго стояла взбудораженная суета.

Все обсуждали происшедшее, мыли несчастной кости.

Под шумок я взбежала на второй этаж дома, где не было никого, кроме пушистого серого кота, прохаживающегося по комнатам с важностью хозяина-миллионера. Проскользнула в одну из спален и с ногами забралась в огромное, мягкое кресло.