— Что? Что же это?

Она не отвечала, лишь плечи ее сотрясались от беззвучного смеха. Когда она, наконец, обрела возможность говорить, каждое слово давалось с трудом.

— «В-третьих, поскольку дамы довольно успешно освоили правила целомудрия, неспособность джентльменов следовать их примеру заставляет сомневаться в определении их как сильного пола». — Она подняла глаза на Эша. — Он ведь так не думает. Правда?

Разумеется, Марк так не думал. Это просто шутка, озорство, насмешка, позволенная себе братом. Лишь очень серьезный читатель по неосторожности мог принять эти слова за правду.

Эш покачал головой.

— Одного этого достаточно, чтобы книгу запретили.

— Я уже сбилась со счету, сколько раз ваш брат заставил меня смеяться. Целомудрие более занятная вещь, чем я ожидала.

— Целомудрие, — едва сдерживая эмоции, заметил Эш, — более возбуждающая вещь, чем я ожидал.

Маргарет покраснела. Она выпрямилась и поспешно убрала ноги под бархатный диван, на котором сидела.

— Полагаю, мы несколько отклонились от темы.

— О нет, — возразил Эш. — Нисколько не отклонились. Смею надеяться, мы только начали совместное путешествие по этой увлекательной книге.

Туфелька опять упала с ее ноги. Похоже, Маргарет этого даже не заметила; вместо этого она опустила пятки, затем приподняла мыски, подол платья покачнулся, открывая тонкие щиколотки. Эш понял, что больше не может думать ни о чем другом, кроме как об изгибах и впадинах ее тела.

— Путешествие? — робко переспросила Маргарет. — Но… но мы не можем двигаться к одной конечной цели.

Определенно она не понимала, что их корабли уже вышли из доков много дней назад.

— Дело не в том, куда мы направляемся, а как мы движемся.

Медленно. Далеко. Не забывая ни о дюйме ее шелковистой кожи.

Маргарет закусила губу, вероятно сдерживая внутреннюю борьбу между желаниями и необходимостью соблюдать приличия. Внезапно Маргарет подалась вперед, приближаясь к Эшу. Край выреза ее платья чуть отклонился, и свет лампы упал на округлую выпуклость, полускрытую темной тканью. Неожиданно резкий звук, услышанный Эшем, должно быть, вырвался из его груди.

— Когда вы так сидите, я вижу… — Он сделал осторожный жест рукой. — Я вижу больше положенного.

Маргарет сделала глубокий вдох, подняла руку, словно хотела поправить вырез, потом опустила ее на колени. А затем — о боже, — наклонилась еще ближе к нему. Она пошевелила пальцем, и вот Эш уже стоит пред ней. Маргарет нервно облизала губы и прошептала:

— Подойдите и поцелуйте меня.

Он стоял как завороженный: видом, открывавшимся в вырезе платья, чертовски соблазнительными губами, находившимися теперь совсем рядом, и ясным взглядом ее глаз, в котором не было больше горечи и тоски. Маргарет улыбнулась ему — кокетливо и немного смущенно. Эта улыбка существовала столько, сколько и весь женский род.

— Вам всегда следует быть такой, — хрипло произнес Эш.

— Прямолинейной?

— Уверенной в себе. Решительной. Открытой.

Она покачала головой:

— Я вовсе не уверена в себе, Эш. Я…

— Вы уверены во мне.

Она вскинула голову и посмотрела на него с удивлением, затем медленно кивнула:

— Да. Поскольку вы знаете, с каким настроением сделано это предложение. И поймете, что для меня значит такой поступок.

— И что же это значит? — Воздух показался ему обжигающим, Эш с трудом мог дышать. — Что это для вас значит?

Маргарет смотрела прямо ему в глаза.

— Ах, вы сами говорили об этом в первый день нашего знакомства. Разве не помните? Вы говорили о необходимости бросить вызов. Сказали, что именно этого от меня ждете. Неповиновения. Я хочу понять, что это означает. Какой должна быть, когда потеряла… потеряла все.

Неповиновение. Эш с усилием сглотнул. Ему этого недостаточно — теперь недостаточно. Он желал быть для нее чем-то большим, чем вызовом устоям. Он желал быть ее силой и удовольствием. Мечтал быть ее любовником. Хотел быть воплотителем самых греховных желаний и одновременно спасителем души.

Однако если Маргарет в данный момент необходимо лишь неповиновение… Что ж, он готов и на это. Эш готов ждать, когда она придет ко всему остальному.

Он взял ее за руку и потянул к себе, призывая встать с дивана. Ее пальцы слегка подрагивали. Эш старался не думать о том, какие воспоминания могут ее сейчас беспокоить. Лишь мечтал помочь Маргарет избавиться от докучливых мыслей, заставить забыть обо всем. Она приподнялась и прижалась к нему.

Эш был не в силах противиться своим желаниям.

Он страстно поцеловал ее; к ответ был неожиданно пылким. Эш на мгновение опешил, но через секунду уже покорно сдался, сраженный им, как стремительно наступавшей летней грозой. Этот поцелуй был для него так же желанен, как вспышка молнии, озарявшая бескрайние поля, и ливень, напитавший иссушенную летним зноем почву. И если он сам был молнией, быстрой и ослепительно-яркой, то Маргарет можно сравнить с громом, поразившим его мощью раскатистых ударов, отдававшихся в каждой клеточке тела.

Его губы желанны, как освежающий летний дождь. Они подходили друг другу, их тела сливались, образуя единое целое. Руки Маргарет легли ему на плечи, и Эш крепко обнял ее хрупкую фигурку.

Его сжигало желание обладать ей еще с тех пор, как она читала о женских щиколотках. Это напряжение передалось и Маргарет, Эш ощущал жар даже под плотной тканью платья.

Эш целовал ее, позволяя кончикам пальцев легкими прикосновениями, словно мазками невидимой кисти, изменить ее, сделав такой, какой он мечтал ее видеть. Убрать из глаз выражение горечи и тоски, наполнив взгляд страстью. Рука прочертила линию на спине, осторожно, дюйм за дюймом спускаясь вниз, наполняя желанием и воображая, что он касается не ворсистой ткани, а шелковой обнаженной кожи.

Эш знал, что Маргарет ему необходима. Он жаждет ее со всей животной страстью, которую все труднее скрывать.

Маргарет задрожала, когда он коснулся ее груди, забывшись в порыве влечения. Рука нащупала две небольшие выпуклости с ложбинкой между ними. Соблазнительные, волнующие, невинные. Маргарет подняла на него глаза, выражение которых возбуждало больше прикосновений. В них было столько страсти и желания, но и нечто большее, что давало Эшу острое осознание того, что рядом с ней он чувствует себя уязвимым.

Очертания ее тела были скрыты корсетом, но богатое воображение помогло дорисовать вожделенную картину. Эш чувствовал, как с каждой минутой долгого поцелуя растет и ее возбуждение. Маргарет прижималась к нему. Пожалуй, это можно расценить как наивысшее доверие.

Словно в тумане, Эш положил ее на диван, ослабил пояс платья и медленно, одну за другой, принялся расстегивать пуговички на лифе. При каждом вздохе он сбивался, пальцы соскальзывали. Кое-как Эш справился с трудной задачей и поблагодарил Создателя, увидев корсет с передней шнуровкой. Белье цвета слоновой кости стало раскрытой тайной, которой владели теперь они оба. Распустив шнуровку, он осторожно сдвинул в сторону тонкую ткань, открывшую его взору темные бутоны сосков — розовые, как и ее губы, и так же страстно молящие о поцелуе.

Эш склонился к ним, рука скользнула вниз.

Маргарет тихо застонала и выгнулась всем телом, ощутив бедром напряжение его плоти. Он мог бы вечно вдыхать запах ее тела, пробовать его на вкус, но сейчас жаждал большего. Эш оторвался от ее груди и вновь припал к губам. Ощущение того, что Маргарет так близко к нему, но одновременно так далеко, сводило с ума. На мгновение он отпрянул от нее — лишь на мгновение, только для того, чтобы потянуться к щиколотке. А затем вновь продолжил очерчивать контуры ее тела, проводя кончиком пальца по голени и колену, поднимая все выше юбку платья.

Маргарет запрокинула голову и чуть развернулась, открывая его взору бедро. Ее ноги — о боже, — ее ноги были прекрасны — стройные и длинные, а кожа гладкая и теплая. Эш раздраженно откинул в сторону сбившуюся нижнюю юбку.

Он мог был любоваться ее ногами до самого рассвета, если бы все остальное в Маргарет не представлялось ему столь совершенным. Колени, подрагивающие от его прикосновений, бедра, раздвинув которые он увидел темные завитки, скрывающие самое сокровенное ее богатство. Его пальцы устремились вперед. Мускусный запах кружил голову.

Эшу осталось сделать последний шаг, чтобы она принадлежала ему. Задержавшись на мгновение, он осознал, что в этой женской фигуре, похожей на лежащую цифру восемь, выражены все его желания. Бесконечность. Вечность.

К Эшу вернулось здравомыслие. Она говорила о желании бросить вызов, и он с жаром кинулся исполнять ее просьбу. Ему осталось лишь скинуть панталоны и взять тот подарок, что она ему преподносила. Из того, что рассказывала ему Маргарет, Эш понял, что у нее весьма мало опыта в преодолении страстного влечения. Ее слишком переполняли чувства, чтобы дать им отпор. Поэтому она и ответила согласием.

Эшу хотелось биться головой о стену от внезапного разочарования. Пожалуй, это было единственным, что могло прогнать овладевшую им страсть.

Маргарет открыла глаза.

— Эш, — спросила она дрожащим голосом, — почему вы остановились?

— Дорогая, если вы подумаете о продолжении, то отлично меня поймете. Я обещал путешествие, но не падение. — Но все же Эш никак не мог заставить себя оторваться от нее.

Маргарет приподнялась и округлила глаза, словно только заметила, где находятся его руки.

— Ох. Ох. — Она посмотрела на Эша. — Я бы позволила вам… позволила, вы понимаете.

— Вы позволите мне. Дело не в этом. Я не могу обладать вами просто потому, что получил разрешение. Я очень этого хочу. Мечтаю обладать вами. Но всей, а не той частью, к которой допущен.

Маргарет смотрела на него с недоумением: