Кортни Милан - Разоблачение

— Эш, вы многое понимаете. Но, простите, что вы можете знать о трауре по матери?

Он чуть повернулся назад, условно хотел удостовериться, что бдительный взгляд горничной не сможет уловить происходящее, если он переместится на диван, где сидела Маргарет. Эш опустился рядом и положил руку ей на колено. Этот жест показался ей не интимным, а скорее дружеским, с целью поддержать ее.

Эш склонился ближе и перешел на шепот:

— Моя мать была сложным человеком, много болела, а в конце жизни совсем помешалась. Но это не мешает мне вспоминать те моменты нежности и любви, когда она оставалась еще в здравом рассудке. Тогда она была моим ангелом-хранителем. Поэтому ее безумие было таким пугающим. Не из-за побоев и болезней. Я помнил ее такой, какая она была раньше, и все ждал, что тот человек вернется. Вместо этого она удалялась все дальше в одной ей понятный мир.

Маргарет не сводила с него удивленных глаз.

— Возможно, — продолжал Эш, — именно это и послужило причиной того, что я так рано занялся делом. Мне казалось, если я достигну большего, она точно будет мной гордиться, начнет ценить меня, если я добуду благосостояние для семьи. Если братья будут учиться в Итоне, она будет знать, что им помог в этом я. Я ждал, когда ее материнские инстинкты возьмут верх.

Маргарет погладила его по ладони.

— Но — увы. Мечтам не суждено было сбыться.

— Я уверена, что когда-нибудь, где-нибудь ваша матушка оценит все, что вы сделали. И пусть она не призналась в этом при жизни, она понимала — понимает, — как многого вы достигли.

— Я так плакал, когда ее не стало. Только не говорите братьям — не хочу признаваться в слабости. Потом понял, что мамы, которую я любил, уже давно нет. Тогда я убедил себя в том, что матушка — моя настоящая матушка — просто спряталась куда-то. Прошли годы, прежде чем я привык к мысли, что она сейчас там, где ей хорошо. Даже сейчас я иногда просыпаюсь среди ночи с ощущением пустоты в душе от невосполнимой потери. У вас еще не было времени прочувствовать все до конца.

— Вы всегда так поступаете, Эш? — резко спросила Маргарет. — Позволяете пользоваться собой и прощаете при этом людям их грехи? Я солгала вам, Эш. Вы обязаны меня презирать.

— Вы, должно быть, не заметили, что я редко поступаю так, как должен. Это мой недостаток, и я надеюсь, вы меня простите. — Он прикоснулся губами к ее щеке. — И еще простите за то, что вам пришлось от меня выслушать. Неужели я действительно назвал вас жалким существом?

Маргарет кивнула.

— Почему же вы пришли ко мне прошлым вечером после всего этого?

Глаза ее стали огромными от ужаса.

— Потому что вы заставили меня поверить, что если я просто исчезну, то буду очень страдать. И потому… потому что мне трудно долго вас не видеть.

— Так вы выйдете за меня замуж? — Эш затаил дыхание.

Маргарет не ответила, не сразу ответила. Но взгляд ее объяснил ему все. Руки непроизвольно сжались в кулаки.

— Брат говорил с доктором. Они приняли решение, что отца можно перевозить, поэтому его необходимо отправить в Лондон к специалисту по апоплексическим болезням. Я еду с отцом.

— Прошу вас, не делайте этого. Останьтесь со мной. Завтра я пошлю прошение.

Маргарет подняла глаза:

— Эш, отец сделал своих детей бастардами, потому что всю жизнь эгоизм подталкивал его к исполнению лишь собственных желаний и наслаждениям. Если я выйду за вас — это повлияет на возможность братьев вернуть свои права, — я, в свою очередь, опять сделаю их бастардами. Я не хочу поступать так же, как мой отец.

Эш закрыл глаза и вздохнул. Ему необходимо время. Он сможет убедить ее побороть сомнения и выбрать его.

— Что ж. Могу ли я рассчитывать на должное прощание? — Он покосился на горничную, сидящую в дальнем углу комнаты, притворяясь, что не слышит их разговор. — Наедине.

Маргарет кивнула и понизила голос:

— Вы знаете где, верно? Не в вашем кабинете. За ним следят.

Нет, только не там.

— Я знаю где, — почти шепотом ответил Эш.

Эш знал, что будет ждать Маргарет в оранжерее.

Он постоянно покручивал колесико на лампе, стараясь увеличить фитиль и прибавить света, надеясь разогнать темноту ночи.

Ему это не удалось; желтый свет лишь украсил стены комнаты приземистыми тенями. Маргарет огляделась, стараясь найти его глазами, но единственное, что смогла увидеть, — взмах полы собственного халата, когда она пыталась запахнуть его. Тонкий шелк с затейливой вышивкой казался слишком мягким и элегантным после стольких недель ношения грубого сукна. Не самое подходящее одеяние, но в своде правил этикета не было рекомендаций, что надевать благовоспитанной женщине, собираясь на свидание с мужчиной в полночь.

Эш вышел к ней из темного закутка оранжереи, ступая так тихо, что звук шагов был едва уловим. Маргарет повернулась и посмотрела ему прямо в глаза. Она не знала, что сказать, колебалась, не представляя, с чего начать, и все сильнее чувствовала, что не способна произнести ни слова. Она указала рукой на горшок, в который несколько недель назад высадила ростки.

— Думаю, они приживутся.

Он молча положил руку на деревянный стол и присмотрелся. За прошедшее время мало что изменилось — маленькие ростки бодро зеленели над слоем земли.

— Ждать придется немало. Возможно, на зиму их лучше оставить в теплице. У садовника есть секрет, как сохранить саженцы.

Эш коснулся ее губ кончиком пальца, заставляя прерваться на середине фразы.

— Вы говорите так, словно раздаете указания.

— Этой зимой только один из нас останется в замке. И это буду не я.

Она говорила, и слова щекотали палец Эша, будто шептали о поцелуе.

Он приподнял ее голову.

— Когда я увидел вас впервые, мне сразу бросилась в глаза ваша грусть. Вы изо всех сил старались ее скрыть, вы слишком сильная, чтобы обнажать свои чувства. Ваша матушка покинула этот мир совсем недавно. Миссис Бенедикт как-то упомянула, что герцогиня любила розы.

Рана была слишком свежей, чтобы вновь бередить ее так безжалостно. Маргарет отвернулась.

Однако Эша это не остановило.

— Вашего отца уже больше ничто не волнует. Братья были слишком озабочены спасением собственной шкуры. У вас не было времени ее оплакивать, Маргарет?

Она отошла в сторону и принялась рассматривать стоящие на подоконнике банки.

— Она все еще здесь, — прошептала Маргарет. — Она так любила этот дом. Этот сад. И особенно розы. Мне кажется, я до сих пор слышу шаги за утлом. Вижу, как она одобрительно кивает, когда в доме все спокойно. До тех пор пока…

Она вздрогнула, и слова застряли в горле.

«Выбирайте дом, — как-то посоветовала ей матушка, — а не мужа. Его интерес к вам пройдет, а дом всегда будет вашим — местом обустройства и управления, лучшим подарком будущим сыновьям, со временем он наполнится теплом и уютом. Дом станет вашей главной привязанностью, его любовь всегда будет согревать душу».

Такая жизненная философия не помогла и ее матери, В конце жизни даже дом не принадлежал ей. Как бы ни относилась Маргарет к замку, когда вожжи оказались в руках Эша…

— До тех пор пока что? — тихо спросил он.

— Пока она была здесь. — Маргарет откашлялась. — Пока перемены не пришли в нашу жизнь.

Но теперь все по-другому. В течение последующих нескольких месяцев братьев ждет пересмотр дела в парламенте. Запас сил отца может закончиться в любую минуту. Маргарет понимала, что не сможет остаться в Парфорде и наблюдать, как она теряет то, чем так дорожила матушка. А это значит, настало время прощаться.

Прощаться с домом. Мамой. И с Эшем.

Ричард предельно ясно выразил свое отношение к ее браку с Эшем. Впрочем, она всегда знала, что их связь мимолетна, но была уверена, что не она положит ей конец.

Маргарет подошла и положила руки ему на плечи. Эш поддался и молча опустился на скамью. Маргарет прильнула к нему с намерением поцеловать, но он неожиданно твердо остановил ее.

— Я должен вам кое-что сказать, — вымолвил он.

Она приложила палец к его губам.

— Тихо, Эш. Я пытаюсь запомнить вас.

Даже яркий лунный свет не мог рассеять серые тени, что залегли на лице. Брови надвинулись почти на глаза. Должно быть, он понял ее, поэтому покачал головой:

— А я пытаюсь сделать так, чтобы вы были со мной. Не одну ночь, и не две. Я хочу, чтобы вы были рядом каждый день — моя по праву, всегда, а не пару часов украдкой. Хочу в любое время обнимать вас. Хочу знать, что в разлуке мы скучаем друг по другу. А когда вновь встречаемся, благодаря мне на вашем лице появляется улыбка. — Каждую фразу он закреплял поцелуем, Он прикасался к ее щеке, подбородку, шее. Руки скользили по гладкому шелку, который, казалось, тоже вздрагивал от каждого прикосновения.

— Нет. Я не могу, — ответила Маргарет, однако не оттолкнула его.

— Сможете. — Пальцы сжали грудь, заставив ее задрожать всем телом. Она мечтала провести эту ночь с ним. Куртуазные ухаживания ей не нужны.

— Завтра я уезжаю.

— Вы ставите меня в известность.

— Сейчас у нас последняя возможность поговорить наедине… Ох.

Эш наклонился к ее груди и впился в сосок. Движение было резким, даже несколько грубым. Его язык заставил Маргарет тихо застонать. Внизу живота мгновенно вспыхнул огонь. Эш рывком расстегнул панталоны.

Он медленно гладил ее тело, немного лениво, словно не сомневался в себе, знал, что она уже сдалась. Эш был уверен в этом, как и во всем остальном. В его ласках не было страсти завоевателя, лишь искусство дарителя удовольствия.

Маргарет чувствовала, как одной рукой он освободил свою возбужденную плоть. Она чувствовала бедром его жар. Эш сел на стол и, раздвинув ей ноги, посадил себе на колени.