Мария Коваленко - Разрешаю стонать

"Черт! Ну почему?! Зачем сейчас?!" — кричал в голове внутренний голос. Но сказать это вслух или произнести хоть одно слово мне, конечно же, никто не дал.

Будто не было рядом двух маленьких детей и няни, фурия орала на всю улицу.

— Какой из этих двоих мой, я знаю. Но когда ты успел сделать второго? Тварь бесчувственная! Козел!

Эпитеты для бывшего мужа у нее не заканчивались. Фантазия работала как у генератора названий. Няня то бледнела, то краснела от такого разнообразия. Но Басманский, не обращая ни на кого внимания, рассматривал мальчишек.

Совсем не та картина признания, которую я так тщательно рисовала в своем воображении. Скорее наоборот — та, которую больше всего боялась увидеть.

Кто счастливчик? Ответ был очевиден.

— Я тебя засужу! Без штанов оставлю! Узнаешь потом, как держать ширинку застегнутой! — когда закончились эпитеты, фурия перешла к угрозам.

— Так, а сейчас закрыла рот и стала подальше, чтобы я до тебя дотянуться не мог, — вдруг совершенно незнакомым тоном произнес Эд.

Я бы от этого его приказа, холодного, тихого, точно сбежала бы на соседнюю улицу. Или в другой квартал! От греха подальше. Но красотка даже не шелохнулась. Ее взгляд по-прежнему поливал кислотой все вокруг, но губы, к счастью, сомкнулись.

— Эдуард Павлович, я прошу прощения, — няня тут же воспользовалась образовавшейся паузой. — Мы не пускали эту даму в зал с группой. Ваш сын сам ее заметил, а второй мальчик пошел за ним. Мы не имеем никакого отношения…

— Помолчите, так! — даже не повернувшись в сторону няни, рыкнул Басманский.

— Но я хочу, чтобы Вы понимали, наш сад…

— Еще одно слово, и мой адвокат завтра всерьез займется садом. Начнет с Вас! С того, откуда моя бывшая жена узнала, что сын в субботу здесь, — произнес он все так же спокойно, только за этим спокойствием легко угадывалась едва сдерживаемая ярость. Мина, готовая взорваться от любого дуновения ветра.

— Вообще-то никто не лишал меня родительских прав! Я имею право знать, где находится мой сын, точно так же как и ты, — попыталась заступиться за няню красотка, и тут же получила такой взгляд, от которого отшатнулась на пару метров.

— А Вам все понятно? — Эд повернул голову к нянечке.

— Извините, — та побелела еще сильнее и ретировалась к забору. На тех же самых два метра.

— Так-то лучше.

Басманский еще раз окинул быстрым злым взглядом всех женщины. Меня в том числе. И медленно, не делая никаких резких движений, присел на корточки.

— Ну, привет… Пацаны.

— Папа, здгавстуй! — Кир с разбегу повис на отце. Крепко обнял, словно хотел укрыться от всех.

— Привет, — робко выдал мой малыш, замерев как статуя перед этими двумя.

— Как дела в саду? — Эд потрепал сына по волосам. Со стороны казалось, что он спокоен. Обычное приветствие сына и отца. Ничего особенного. Только желваки на скулах и непривычная белизна выдавали его истинное состояние.

— У меня ногмально. Суп сегодня ел. С макаенами. Вкусный как у тебя. А еще Кгистина дала мне куклу. Я катал ее на своей машине, и мы… — словно решил, что отцу важно знать все до минуты, Кир принялся в подробностях расписывать свой день. И еду. И то, как новая подружка нещадно эксплуатировала его транспортное средство. И даже, какой мультик сегодня запланировал посмотреть вечером дома.

Мальчика было не остановить. Четверо взрослых и один малыш как загипнотизированные слушали его рассказ. Никто не сходил со своего места, а у меня внутри словно безумный дирижер играл на нервах. То тушь, то похоронный марш, то вообще какую-то дикую абстракцию.

Не так должна была состояться эта встреча. Данька не заслуживал подобного знакомства. Мой умный мальчик слишком внимательно наблюдал за отцом с сыном. Он будто впитывал их разговор, близость и легкость. С завистью, жадностью и чем-то еще… похожим на догадку.

— А тебя Данила зовут? — стоило Киру закончить свой рассказ, Эд переключился на моего малыша.

— Да. Даня. — Он суетливо поправил свою футболку и попытался улыбнуться.

— И сколько тебе лет, Даня?

— Уже три.

— Три?! Ого! Такой большой. Моему сыну, Киру, — Эд указал на сына, — три с половиной. Почти как тебе. Мама с папой, наверное, тобой гордятся. Совсем взрослый.

— Мама. — Малыш расцвел в улыбке. — У меня нет папы.

— Он уехал куда-то? Наверное, в командировку. Папы иногда туда уезжают… Надолго. — На этом моменте Басманский быстро зыркнул на меня. Как нож под ребра всадил.

— Нет… — мой пугливый зайчонок сделал шаг вправо, чуть ближе ко мне. — Его нет, — повторил хмуро, совсем как мужчина напротив.

— Наверное, без папы сложно, — сочувственно протянул Эд. — Ты за главного дома, да? Помогаешь маме?

— Помогаю, мама хорошая. Я ее люблю.

— Это правильно. Маме нужно помогать. Ей ведь никто больше не помогает, так?

Даня вопросительно глянул на меня. Нервным движением поправил волосы и отрицательно замотал головой.

— Все! — На этом моменте мое сердце не выдержало. — Никаких больше вопросов.

Я подбежала к сыну, крепко его обняла и повернула лицом к себе.

Хоть Эд и не спрашивал ничего опасного — тайн у нас с сыном не было — но ждать, чем закончится этот допрос, было невозможно. Впечатлений и новых людей для Даньки сегодня и так оказалось выше крыши.

Если кто-то и должен был рассказывать правду, то это я. А уж никак не мое маленькое солнышко.

— Ох, как ты не права! — все так же с сыном на руках поднялся Эд.

Сейчас он и отдаленно не напоминал человека, с которым я три часа занималась любовью, смеялась и чувствовала себя счастливейшей из женщин.

Передо мной был сжатый до человеческой оболочки торнадо. Казалось, дотронься, и все вокруг взлетит на воздух.

— Я пыталась тебе рассказать, — звучало по-дурацки. Точно такой же дурой я себя и ощущала. Вместо искреннего разговора тет-а-тет у нас получился целый спектакль со зрителями. А вместо взаимопонимания — напряжение, от которого все искрило.

— Ты! Ты…

Не представляю, что хотел сказать Эд, но вместо продолжения фразы он крепко сжал челюсть. Взгляд голубых глаз вновь остановился на Даньке, и из ушей чуть пар не повалил.

— Эд, ты обещал, что выслушаешь меня, — пропищала я как мышь.

— Я, б… — он оборвал себя в самом начале слова. — Черт! Я… — зло выдохнул. — Пацаны, закрыли уши!

Такие же загипнотизированные как и дамочки возле забора, оба мальчика даже и не подумали ослушаться. Они приложили ладони к ушам и уставились друг на друга. Как в отражение смотрели.

— Я нихрена не понимаю, что здесь происходит, — зашипел Басманский. — Вообще. Идиотом себя чувствую.

— У меня есть объяснение. Правда, — так же шепотом заговорила я.

— И вот это все, — Эд взглядом указал на мальчишек, — мне не показалось? Это вообще не бред?

В глазах моего ходячего торнадо блеснули такие отчаяние и шок, что я с трудом сдержала улыбку. Дура полная. Только что умирала от ужаса, а сейчас готова залиться хохотом. Где логика? Нет ее.

— Нет. Тебе не кажется, — закусила губу. — У меня было ЭКО. Донорское.

— Пи… — Эд закатил глаза. — Полный пи…

Он вместе с Киром снова опустился на корточки.

— Пристрелите меня кто-нибудь. — Свободной рукой закрыл глаза. — Чтоб не мучился.

— Тебя сейчас нельзя убивать. У тебя… двое, — последнее слово я сказала совсем тихо, и страх вместе со всеми сомнениями окончательно исчез.

"Мужской мозг больше женского по весу и объему.

А, как женский, понять главное

с одного взгляда все равно неспособен".

Энциклопедия женской мудрости

Эд.

За тридцать пять лет я ни разу не жаловался на сердце, но сейчас за грудиной болело. Противно так, ноюще. И в голове творился полный бардак.

Сын — два штуки.

Мамаши — тоже две.

Возраст пацанов — примерно одинаковый.

Баба у меня на момент зачатия — одна.

Со стороны все выглядело как школьная задачка от нашего гениального министерства образования. У них и дважды два иногда пять, и корень из шестнадцати три. Вот только, подозреваю, накосячить подобным образом не смогли бы даже шибко умные чиновники.

Первым желанием было послать всех на хер, забрать Кира и умотать домой. Коньяка в баре еще хватало. А в собутыльниках я сегодня не нуждался. Хватило уже посторонних.

Но, чтобы уйти, нужно было подняться. А чтобы подняться — прийти в себя.

Только хрена! Земное притяжение оказалось против. Наоборот, оно так и манило упасть тут где-нибудь на травку и полежать. Как жучок перед опасностью — ножками вверх.

Моя золотая девочка Леночка спасению не способствовала. Вместо того чтобы сказать своему мужчине, что у него бред и вызвать доктора, она лыбилась во все тридцать два и гладила по голове 3D-копию Кира шестимесячной давности.

Пиздец полный!

Жопа!

Но одно в этой ситуации я понял четко — как бы я ни разбрасывал по квартире презервативы, как бы ни запрещал себе соваться в Лену без защиты, пацанов теперь у меня двое.

Два — это один и еще один. Мальчик и мальчик.

А как получилось? Каким боком здесь ЭКО? И что за непорочное зачатие?.. Вопросы были. Ответов не было. Лишь две пары голубых глаз, щек, бровей, два похожих носа. И абсолютно разные взгляды. Один напряженный, испуганный. Второй любопытный, удивленный.

И оба мои.

На очередном мысленном повторении этого "мои" стало хреновее, но я все же смог подняться.

— Ты себя хорошо чувствуешь? — Лена таки заметила, что клиент готовится к путешествию в морг.