Ленка развернулась и понеслась прочь.

— Надеюсь, ты собой довольна. — Бросил ей вслед. — Психованная! — Повернулся к холодильнику и, слушая удаляющиеся по лестнице шаги сестры, уткнулся в него лбом. — Ниночке привет передавай…

Ударил ладонью по прохладному металлу и задержал дыхание, чтобы успокоиться. Затем медленно вдохнул, выдохнул и покачал головой.

И почему все было так сложно? Почему я опять оказывался виноватым во всем? Ну, уж нет. Так не пойдет. Если кому-то не нравится правда, то это их проблемы, не мои. А все, что нужно сейчас мне, чтобы прийти в себя, это скорость, сигареты и много громкой музыки. И еще снова стать нормальным. Таким, каким меня привыкли видеть. К черту Рому Гаевского, миру нужен Гай — веселый, беззаботный, щедрый. Да будет так!

22

Настя


Он не появлялся в университете уже неделю. По крайней мере, я его не видела. Старалась вообще не вспоминать про Гая, который умудрился за несколько дней знакомства перевернуть всю мою привычную жизнь, но глаза по-прежнему упрямо бросались отыскивать его силуэт в извилистых коридорах учебного заведения всякий раз, как я проходила от одной аудитории к другой.

— Я знаю, что он звонил Кириллу. — Прошептала Оля.

Мы сидели на паре. Стервелла Васильевна Ливенская читала лекцию. Монотонно, отстраненно, сквозь зубы. Последнюю неделю ей приходилось ходить на работу пешком, поэтому она была злющей, как те маленькие собачки, которым ужасно хочется быть хоть сколько-нибудь значимыми, но их никогда не воспринимают всерьез. А теперь, когда слава о ней вместе с роликом из интернета дошла и до руководства университета, преподавательша и вовсе обозлилась на весь мир.

— Кириллу? — Удивилась я.

Оля осторожно кивнула, заметив недовольный взгляд лектора. Тихонько опустила голову и, не поворачиваясь ко мне, шепнула:

— Мы же продолжаем уроки бокса… Только теперь это вышло на серьезный уровень: мне пришлось оплатить абонемент на занятия к твоему дяде. Экипировка, снаряжение, все дела.

Я еле сдержала улыбку.

— Думала, он пошутил, когда сообщил, что ты записалась к нему на занятия.

— Я думаю, он все понимает. — Хихикнула подруга. — Просто берет с меня плату за то, чтобы подыграть. Даже занятия нам с Кириллом поставил на одно время.

— Не думала, что ради парня ты пойдешь на такое. Все-таки, бокс. Не женское это дело.

— Ради парня? Пф. — Еремеева толкнула меня локтем. — Нет, это же спорт. Общее физическое развитие, движение, нагрузки. Полезно для организма. И весело.

— Да-да, так мы тебе и поверили.

— Тихо, девочки, — строго взглянув, предупредила нас Марина.

Кивнула в сторону Стервеллы.

Я втянула голову в шею и принялась конспектировать. Хватило меня ровно на минуту, любопытство все-таки взяло верх:

— Он звонил Кириллу?

Еремеева расплылась в улыбке.

— Да.

— И? — Нетерпеливо дернула ее за рукав.

— Что «и»? — Хитро усмехнулась подруга.

— Зачем он ему звонил? Где он? Что с ним?

— Вот этого не знаю. — Олька пожала плечами и повертела шариковую ручку в руках. Она повернулась и внимательно посмотрела на меня: — Тренировка закончилась, мы приняли душ, переоделись и уже вышли на улицу. Я хотела, чтобы Кирилл меня проводил, что, собственно говоря, и происходило. Мы просто шли вдоль улицы, разговаривали, и я планировала ненавязчиво заставить его выпросить номер моего телефона…

— Ненавязчиво заставить, — я закатила глаза.

— Ну, а как ты хотела? Умная женщина способна сделать так, чтобы мужчина поступил так, как хочется ей, но при этом думал, что это его самое большое и, разумеется, собственное желание!

— Ты, что ли, у нас умная женщина? — Мне пришлось опустить голову, чтобы преподаватель не заметила, как я смеюсь. — Оль, ты хоть раз в жизни с кем-нибудь встречалась? Богатая опытом ты наша.

Подруга нахмурилась:

— Нет. Зато у меня серьезная база. Я долго изучала вопросы мужской психологии и достаточно хорошо в них теперь разбираюсь.

— Теоретик ты наш. — Хихикнула я. — Боксер-психолог-манипулятор-соблазнитель.

— Смейся-смейся, Ежова!

И мне достался еще один тычок в бок.

— Кто скажет хоть слово, тот поцелует Исаева. Тсс! — Цыкнула на нас Марина.

Мы с Олей обернулись назад.

— Чего? — Наморщил лоб ничего не подозревающий парень.

— Ничего, — синхронно прошептали мы и отвернулись.

— Это что, Савина, из тебя скрытые желания поперли? — Усмехнулась я.

Марина надула губы:

— Всё. Ты проиграла. — Она наигранно вздохнула. — Да ну вас. Я просто хотела, чтобы вы привлекали поменьше ненужного внимания. — И показала взглядом на Ливенскую, уныло разглагольствующую о капиталах предприятия.

Для меня было в новинку не внимать каждому ее слову на лекции.

— У нас важное обсуждение. — Я пожала плечами.

Марина вздохнула:

— Оно что, не может подождать до перерыва?

— Нет.

— Это хотя бы по поводу учебы?

Я решила ее не разочаровывать:

— Да-а…

— Сразу вижу, что врешь.

— Хорошо, мы говорили о мальчиках.

Это замечание заставило Марину насторожиться и поморщиться.

— Такими темпами вы догоните наших кукол по неуспеваемости. — Она бросила взгляд на задние парты, где другие девочки коротали время за игрой в своих гаджетах, созданием макияжа подручными средствами и откровенным бесполезным просиживанием узких дизайнерских брючек.

Маринка, видимо, никак не могла мне простить, что ради общего дела ей теперь приходилось терпеть маленького Артемку, для которого девушка стала репетитором. Вот и возмущалась.

— Ворчи-ворчи-ворчи, — я потянулась и приобняла ее.

Все-таки она была славной. И даже милой — хоть, и где-то глубоко в душе.

Я давно не злилась на ее выпады. Марина напоминала мне бабульку, которая вечно бухтит, ругая власть, погоду и соседских детишек, но при этом горячо любит своих внуков и печет для них отменные пироги по воскресеньям. Вот такой маленький, слегка тоталитарный, вечно всем недовольный, но безобидный Иосиф Виссарионович Савин.

— Не подлизывайся, — словно в доказательство моих мыслей буркнула Маринка. — Всё. Хватит. Грабли убери. Играем в молчанку. Кто из вас двух, болтушек, скажет слово, тот поцелует Майкина в потную подмышку.

— Ыыы…. — Выдохнула Оля, пряча взгляд в тетрадку с конспектами.

Я осторожно повернулась и взглянула на Майкина через плечо. Рыжий, веснушчатый, упитанный парень с неподдельным интересом слушал лекцию и с аппетитом покусывал кончик карандаша.

Да уж.

Никуда не денешься.

Придется молчать.

Отвернулась и уткнулась в тетрадь. Олька едва слышно хрюкнула со смеху. Я тоже едва сдержалась, но не произнесла ни звука. Ни одной из нас даже виртуально не хотелось испытать той кары, которую грозилась ниспослать на нас коварная Маринка.

И мы молчали.

Слушали, записывали, перекидывались взглядами. И снова я не выдержала первой. Написала на полях карандашом: «И что?»

— Что? — Написала Оля.

— Что дальше? — Вывела я.

— Ты о чем?

— О Гае. — Три буквы, а такие трудные.

Даже рука задрожала.

— О ГаДе? — Исправила подруга, подрисовав букву «Д».

Она подставила ко рту кулак, наклонилась ко мне и тихо-тихо прошептала:

— И потом ему позвонил твой Гай.

— И? — У меня ноги от нетерпения затанцевали под партой, описывая в воздухе замысловатые вензеля под «Полет шмеля» Римского-Корсакова.

— У них там какое-то общее дело намечалось. Я так поняла. Они должны были встретиться.

— Дело?

— Ага. — Подруга прочистила горло, намеренно растягивая паузу. — Мы скомкано попрощались у общежития, и Кирилл ушел.

— И всё?

— А что еще?

Я шумно выдохнула.

— Не знаю. Я сама не понимаю, зачем про него спрашиваю и что хочу услышать!

Ой. Получилось немного громче, чем планировалось. Теперь подмышка Майкина уже не казалась самой страшной перспективой. Стервелла сбилась на полуслове и грозно посмотрела на виновника этого происшествия — на меня, посмевшего перебить ее монолог ничтожного слизня.

Ох, лучше бы мне достать где-то капсулу с цианидом, живенько раскусить и откинуть копытца, чем видеть, как это исчадие науки приближается ко мне с грацией кобры.

— Может, вы нам, Ежова, расскажете про основные фонды предприятия, а? — Ливенская, подобно древнему вампиру, преодолела в долю секунды расстояние до первого ряда парт и остановилась возле меня, заставив вздрогнуть от неожиданности. — Раз уж вам так хочется поболтать.

Ну, всё. Эта кровопийца, наконец, определила жертву, на которой отыграется за все свои последние злоключения.

— Простите, — выдавила я, виновато опустив голову.

«Прячь шею. Не смотри ей в глаза. Святая вода, чеснок, серебряные пули».

«Черт, я безоружна»…

— Да уж не стесняйтесь, Ежова. — Ее голос ласковой отравой разливался над моей головой. — Вставайте.

Я покосилась на Ольку. Глаза подруги остекленели. Она явно мысленно похоронила меня и не надеялась увидеть больше живой.

Прочистив горло, я медленно поднялась со своего места. В аудитории воцарилась гробовая тишина. Никто не хотел случайным вздохом перетянуть внимание мадам Дракулы на себя и рассыпаться в прах от одного ее огненного взгляда.

— Вставайте-вставайте! — Прогремела Стервелла.

«Распятие, библия, осиновый кол».

Сглотнув, я медленно подняла на нее взгляд.

Мертвенно-бледная кожа, горящие ненавистью раскосые глаза, тонкий нос, уложенные идеальной волной черные с вороньим отливом волосы и длинные, крючковатые пальцы с перстнями. Ливенская выглядела изголодавшимся хищником, склонившимся над дрожащей от страха добычей.