— В общем, да.

— И почему ты не с ней?

Еще раз украдкой стрельнул глазами в сторону.

— Не знаю. — Мои губы изогнулись в улыбке. — Потому что дурак, наверное.

— Ты не дурак. Ты хороший. — Шмыгнула носом девушка.

— И потому что не верю никому. Не могу. Играть всегда проще, чем жить по-настоящему. Можно… изобразить любую эмоцию, и все поверят. А с ней… с ней так не получится. С ней только честно. — Дышать стало трудно. — Вдруг я не смогу? — Улыбнулся. — Вдруг она поступит со мной так, как я всегда поступал со всеми?

— Тебе пошло бы на пользу. — Рассмеялась Мила.

И ничуть не смущаясь, высморкалась в салфетку. Сама непосредственность, ну ей-богу.

— Злишься на меня? — Спросил, облокачиваясь на стол.

Рогова пожала плечами.

— Если угостишь десертом, прощу тебе и этот вечер, и потекшую тушь.

— Все, что захочешь.

Но не успел я поднять руку, чтобы подозвать официанта, как желудок перехватило от неприятного предчувствия. Колокольчик над дверью тревожно зазвенел. Нужно было полагать, что однажды он доберется до меня, но не так же быстро: я обернулся и увидел врывающегося в кафе Левицкого.

Он выглядел взбешенным не на шутку. На его месте меня бы тоже охватила ярость, но врываться в общественное место, где я проводил время с девушкой, было не самым умным из его решений.

— Вот ты где, ничтожество, — двигаясь с грацией пантеры Тим подлетел ко мне.

Я ожидал всего, что угодно — что он схватит меня за грудки, толкнет или начнет орать, но, похоже, мой поступок лишил его остатка мозгов. Левицкий решил устроить драку на глазах у всех посетителей кафе.

— Тим… — Только успел сказать я, когда огромный кулак обрушился мне на лицо и заставил мое тело, перевернув стул, рухнуть на холодный и твердый пол.

Щека онемела, в глазах заискрило.

— Рома! — Голоса Милы и Насти, звеня, слились в один.

Перед лицом успела мелькнуть самодовольная ухмылка Тима, и кровь гулко зашумела в ушах. Голову пронзило новой болью.

— Вставай, придурок. — Раздалось сверху. — Я знаю, что это ты сделал.

Попытался приподняться. Кто-то истошно завопил, и следующий удар заставил меня встретиться с полом еще раз. Звуки слились в грохот и гулкий скрежет. По губе потекло что-то теплое. «Нельзя пропустить еще один удар. Нельзя».

— Вставай, урод!

Собрался, открыл веки и выбросил сжатый кулак в ту сторону, откуда донесся его голос. «Кхрр»… Рука ударилась о что-то твердое. Послышался глухой стон.

— А это тебе за сестру. — Прохрипел я, пытаясь встать на ноги.

Левицкий, шатаясь, держался за челюсть.

— Еще раз скажешь про нее кому-нибудь хоть слово, закопаю! — Облизнув губы, я поморщился от боли и соленого привкуса крови на языке.

— Пошел ты.

Выпрямился и через силу заставил себя удержаться в вертикальном положении. За спиной Тима мелькали чьи-то фигуры, слышались крики и скрип отодвигаемых стульев. Я приготовился защищаться, когда сквозь пелену сознания до меня донесся Настин визг:

— Рома-а! Нет!

И передо мной взлетела ножка стула. Чирк! Я пошатнулся, пытаясь сфокусировать размытый взгляд на происходящем: жалкий очкастый ботаник, позабыв о страхе, набросился на моего обидчика. Вовремя перехватил его руку и сумел выбить палку, которая чуть не раскроила надвое мой череп.

— Женя! — Женский крик.

И ботаник, получив в подбородок, отлетел к противоположной стене. Послышался звон разбитой посуды.

Не дожидаясь, пока Левицкий опять подберет деревяшку, я налетел на него и с грохотом повалил на стол. Завязалась беспощадная борьба. Мне удалось врезать Тиму в челюсть, он с силой пнул меня в живот. Стиснув зубы и согнувшись пополам, я блокировал его следующий удар, но ему все равно удалось задеть меня по лицу.

— Он его убьет!

Раскачиваясь из стороны в сторону, я повалился на стол. Этот козел подошел ближе, занес кулак над моей головой, но кто-то потащил его назад. Это был второй ботаник, рыхлый и весь в веснушках. Уверенно отмахнувшись локтем, Тим сбросил с себя неуклюжего храбреца, а затем сбил его с ног четко поставленным ударом справа. Мне хватило этой пары секунд, чтобы подняться и снова броситься на врага.

— Никогда. Больше. Не говори. Про мою сестру. — С каждым ударом, опускающимся на его лицо, я чувствовал, как боль ответных ударов ослепляла меня.

Рухнув на пол и больно ударившись затылком, захрипел. Попытался втянуть в себя воздух и подняться. Не вышло. На секунду крики стихли. «Кажется, мне конец». Но в этот миг противник покосился и упал прямо рядом со мной.

— Только попробуй встать. — Донеслось сверху.

Это был Кирилл. Он вытер кулак салфеткой, брезгливо поморщился, глядя на Тима, а затем протянул мне руку.

— Немного опоздал. Извини. Не знал, что вы решите устроить шоу.

— Ммм… — Замычал Левицкий, так и не обретя ориентацию в пространстве.

— Тебе лучше валить отсюда, Тим. — Леманн указал на дверь. — Ты и так на условно-досрочном. Как бы тебя снова не закрыли, а то тут столько свидетелей.

— Я вас… — Прокряхтел Тим.

— Попробуешь отомстить, и наш следующий шаг не будет таким мягким, как предыдущий.

— Рома… — Отвлекла меня Настя.

Она выплыла из темного тумана, стелящегося перед моим взором, светлым и очень нежным облачком. Пшеничного цвета кудряшки, как обычно, скрывали добрую половину ее лица, большие синие глаза глядели из-под них испуганно и взволнованно, а руки, гладящие мое разбитое лицо, дрожали.

— Как ты?

И сердце дрогнуло от звука ее голоса, такого переливистого и уже родного.

— Привет… — Хрипло проговорил я.

И плюхнулся на ближайший стул.

Она склонилась надо мной. Ее глаза тревожно обследовали мое лицо, пальцы были перемазаны моей кровью.

— Тебе очень больно? Я так испугалась.

— Ерунда. — Сглотнув горечь, отмахнулся я. — До свадьбы заживет.

— Что-то не похоже на ерунду. — Мягко улыбнулась девушка.

И от ее улыбки у меня защекотало в животе.

— Мне не больно. Честно.

— Нужно обработать.

— Не нужно. Заживет, как на собаке. — Взял со стола салфетку и приложил к губе.

Для верности нужно было приложить ко всему разбитому лицу.

— Ты бы все равно лучше показался врачу… — Ее рука вспорхнула и осторожно коснулась моей брови.

— Тссс… — Скривился от боли.

Надо же, до чего было хорошо находиться рядом с ней. Тонуть в этом запахе спелых слив и садовой клубники, подставлять лицо щекочущим кожу светлым волосам, чувствовать исходящее от девушки тепло, глядеть в ее глаза.

— Ему бы обработать раны. — Сказала Настя кому-то, обернувшись через плечо.

Опьяненный ее близостью, я не сразу понял, кому именно. Меня захлестнула волна, бурлящих внутри эмоций, каждая из которых током отдавалась сейчас в кончиках моих пальцев.

— Хорошо, я прослежу. — Ответил ей голос Милы.

— Настя… — Я даже осип от волнения. — Настя!

Растерялся. Нужно было сказать ей что-то. Признаться, как изменилась моя жизнь с тех пор, как она в ней появилась. Как изменился я. Как она стала важна для меня. Как нужна…

— Что? — Она посмотрела на меня внимательно.

— Не уходи. Подожди…

Ёжка наклонилась к моему уху, нежно скользнула пальцами по волосам и прошептала:

— Ты пришел сюда с другой девушкой, Гай. Она о тебе и позаботится. Хорошо? — Опалила кожу на моей шее своим горячим дыханием. — А я позабочусь о своих друзьях, которые пострадали в вашей драке.

Вот дерьмо. Внутри меня все оборвалось.

— Береги себя. — Печально улыбнулась она и отошла.

«Нет. Не уходи. Не надо. Не-ет…»

— Какого черта? — Громыхнул голос появившегося в дверях хозяина кафе. — Это что здесь такое было?

— Дмитрий Юрьич, драка, мы уже вызвали Полицию. — Пропищала одна из официанток.

Он почесал голову и крепко матюкнулся. Переступая через битое стекло, подошел к нам. Пожал руку Кириллу, затем мне.

— Кто тебя так, Гай? — Спросил.

Я указал кивком на сидящего на полу Левицкого.

— Этот? — Дима присел на корточки перед поверженным Тимом и покачал головой. — Узнаю удар Леманна. Крепко же тебе досталось. — Он опустил тяжелую руку, увитую разноцветными татуировками на плечо горе-бойца. — Ну, что, упырь? Ментов вызываем или сам со мной будешь рассчитываться?

Тот что-то бессвязно промычал в ответ.

— Короче, это тело отсюда не выпускать, пока не возместит ущерб. — Скомандовал он притихшим от ужаса работникам кафе. — Девочки, принесите аптечку, пожалуйста. И быстрее. — Затем вздохнул, мрачно оглядывая зал, и обратился к оставшимся посетителям: — К сожалению, на сегодня кафе закрывается. Прошу у всех прощения за инцидент. Завтра работаем в прежнем режиме.

— Выглядишь неважно, — сказала Мила, садясь на стул рядом со мной.

— Да плевать. — Выдавил я.

Она невольно перехватила мой взгляд.

Я смотрел, как Настя порхает вокруг своего очкастого Джеки Чана и касается его лица точно так же, как касалась только что моего — аккуратно и нежно. И каждая клеточка моего тела завопила в знак протеста против этого. Боль от полученных ударов накатила с новой силой и пробежала холодным потом по спине.

Она была права. Я сам сделал свой выбор.

Вопрос состоял в другом: что делать, если этим выбором я не был доволен?

26

Настя


Экстравагантный татуированный парень, который помогал гостям собирать их вещи, а затем увел куда-то в подсобное помещение поверженного Тима Левицкого, оказался владельцем этого кафе. И вроде все успокоилось: драка закончилась, крики прекратились, заведение закрыли, а нам принесли аптечку, мое сердце продолжало стучать слишком быстро.