— Отлично. — Незнакомец достал руку из кармана и протянул ко мне. — Давай.

— Что давать? — Опешила я.

— Ну, ты ведь Настя? — Едва слышно спросил он, многозначительно двигая бровями.

— Настя, Настя. — Шепнула в ответ и попятилась.

Парень воровато огляделся по сторонам, сделал шаг и наклонился ко мне:

— Твой человек сказал моему человеку, что утром в вестибюле ты передашь мне товар. — Ткнул себе в грудь. — Вот, я здесь. Давай.

4

— Ой, вы, наверное, ошиблись… — пробормотала я, оглядываясь в поисках кого-то, кто бы мог мне помочь. Бабусечка, как назло, уже скрылась где-то меж рядов с вешалками, а мне стыдно было выдавать перед незнакомцем свой страх. — Ваши обычно за универом собираются, в подворотне, где тополя растут.

Парень вопросительно склонил голову. Нахмурился.

— Наши? Какие наши?

— Ну… — Виновато улыбаясь, я сделала шаг назад. — Те, что продают «товар». — Выделила секретное слово своим особенным, понимающим взглядом. — Вы же сами спросили. Я и отвечаю. Не то, чтобы я была в курсе ваших дел, вы не подумайте. Просто обычно хожу с занятий той дорогой. И не то, чтобы видела то, что там происходит, но… кажется, там ты можешь встретить и тех, кто продает то, что тебе нужно, и тех, кто употребляет его. — «Боже, почему слова в предложения перестали складываться»? — Об остальном я не то, что говорить, даже знать не хочу. Всё, мне пора!

Обошла его и устремилась к лестнице, когда незнакомец снова вдруг обогнал меня и преградил дорогу:

— Стой. — Вытянул передо мной ладони. — Стой, ты неправильно всё поняла! Ты — та, кто мне нужен. Настя. Мы договаривались, что я заберу у тебя…

— Товар, да, я помню. — Жестом показываю ему, чтобы не смел касаться меня своими лапищами, а то ему же будет хуже. — Просто вы что-то напутали. Да, я сегодня растрепана и помята, да, выгляжу не самым лучшим образом, но, уверяю, я не та, кто вам нужен.

— Ты — Настя? — Парень непонимающе тряхнул головой.

Господи, да каким еще ему языком объяснить?!

— Да! — Сил сдерживаться у меня не осталось, поэтому я повысила голос: — Но твои ширяются там, за углом, иди и донимай их, а меня оставь в покое!

— Мои кто?

— Неформалы, кто. — Пожала плечами. — Не знаю, чем вы там занимаетесь, сидя на теплотрассе в рядочек, плечом к плечу, что курите, и почему потом громко смеетесь. Не мое это дело. Мне нужно идти, извините!

И в это мгновение он крепко ухватил меня за запястье.

— Ты ведь Настя?

Во, заладил.

Бросаю взбешенный взгляд на его руку:

— Отпусти.

— Я — Паша. Ты сказала, что передашь мне курсовую утром у раздевалки!

Я уставилась на парня снизу вверх. По спине прокатилась капелька ледяного пота. Мне даже и в голову не приходило, что этот чудак с кольцом в носу и есть Суриков П.Г., чья фамилия была указана на титульном листе работы.

— Тихо! — Оглядываясь по сторонам, я сжала губы.

— К чему такая конспирация? — Парень пристально посмотрел на меня.

— Да тише ты! — Попросила.

Не знала, как объяснить ему то, что помогать людям, да еще и за деньги, было для меня делом почти криминальным. Целый год я даже списывать никому не давала, ратуя за справедливость и основные нормы учебной этики, а тут вдруг решила подзаработать на том же самом.

Схватила его за локоть и отвела к стене.

— Да все вокруг этим занимаются, — не унимался он, — не понимаю, почему нужно играть в шпионов? Некоторые вон, — достал телефон из кармана, — объявления открыто подают.

— А мне нет дела до некоторых. — Вспыхнула. — У меня свои методы работы. Я предпочитаю не раскрывать окружающим сведений о том, чем занимаюсь в свое свободное время. Между прочим, мы договаривались о строгой конфиденциальности нашего сотруднич…

— Вот теперь я точно понял, что ты — именно та Настя, которая мне нужна. — Паша закатил глаза. — И это замечательно, потому что я тороплюсь. Если не сдам сегодня-завтра все хвосты, меня отчислят. Давай сюда курсовую.

Он протянул руку.

— А вот тут вышла накладочка… — Вынуждена была признаться я. — Дело в том, что я всю ночь просидела за твоей работой, утром распечатала, побежала в универ, в самый неподходящий момент споткнулась, всё разлетелось, листы упали в лужу, я за ними туда же. И, и…

Услышанное, видимо, привело парня в ужас, потому что он вытаращился на меня с открытым ртом. Захотелось даже дернуть его за колечко в носу, чтобы привести скорей в чувство.

— Но ты не переживай. — Спохватилась я. — Курсовая осталась на компьютере моего дяди. После занятий прибегу туда, распечатаю заново и принесу туда, куда скажешь.

— Ты это только что сочинила? — Паша почесал затылок.

Мимо прошли, с любопытством глядя на нас, несколько девочек-одногруппниц. Я дождалась, когда они поднимутся по лестнице, и прошептала:

— Нет, клянусь!

Это было странно, но он разразился смехом. Наклонился на стену, судорожно втягивая в себя воздух, и я испугалась, не понимая, то ли ему скорая медицинская помощь требуется, искусственное дыхание там всякое, то ли пора психиатра уже вызывать.

— Ты чего? — Спросила, опустив плечи.

Паша вздохнул.

— Всё. Ничего. Прости. — Вытер набежавшую на веко слезинку. — А сейчас нельзя съездить в твой зал? Я вроде как обещал заведующему кафедрой, что сегодня закрою все долги. Мне давали отсрочку.

— Нет. — Замотала головой. — У меня же учеба.

— И что? — В его взгляде читалось искреннее удивление.

— Нет. Не могу. Нет. — Запричитала.

Я и так уже опаздывала на пару, что противоречило моему первому внутреннему правилу. А не пойти на нее, было бы нарушением второго, строжайшего правила из всех правил — никогда не пропускать занятия.

— Странные вы, зубрилкины. — Обиженно сказал парень, пряча руки в карманы.

— Зато вы все одинаковые — те, кому я курсовые делаю. Как стрекоза из басни Крылова: в последний момент спохватываетесь, что веселье закончилось, и что пора уже и шевелиться. И работы вам вечно нужны «побыстрее, да вчера»!

— Ты, вообще-то, меня только что опрокинула — не выполнила в срок заказ, за который бралась, зная условия. — Напомнил Паша. — А еще стоишь и меня тут отчитываешь. Во зануда!

От возмущения я ткнула себе пальцем в переносицу. Обычно так я с грозным видом поправляю очки, но сейчас их на месте не оказалось, что парня очень повеселило — он снова улыбнулся, но теперь уже более добродушно.

— Простите. — Смутилась я. — То есть прости. Сама виновата, а еще на тебя наехала. Если вопрос стоит ребром, то могу отпроситься, и мы вместе съездим и распечатаем твою курсовую еще раз.

«Ведь мне тоже очень нужны эти деньги. Просто позарез».

— Ладно, Настя. — Отмахнулся он. — Иди-ка ты на свою учебу. Придумаю я что-нибудь, не в первый же раз. В крайнем случае, твою историю расскажу. Про необыкновенные приключения в луже.

— А как же работа?

Паша шмыгнул носом, и пирсинг забавно колыхнулся.

— Скажу, что завтра сдам.

«Но деньги-то мне нужны сегодня» — тревожным гудком просигналила мысль.

— Я тебе ее сегодня принесу, хорошо? Только скажи, куда.

— Запиши мой телефон. — Согласился он.

Как раз, когда я записывала в свой старенький телефончик его номер, подбежала Оля Еремеева, моя подруга и соседка по общежитию.

— Привет! — Проговорила, запыхавшись. — Ой, смотрю, вы с Пашей уже познакомились. Все нормально? Передала ему работу?

Мы с парнем переглянулись.

Как раз Ольга и находила мне заказчиков с тех пор, как я взялась за это грязное дело. Эта девчонка была связующим звеном между теми, кто полностью отдавал себя учебе и теми, кто ходил в универ тусоваться с приятелями и хвастаться нарядами.

— До связи, — махнула я Паше и потащила подругу прочь.

— Ты куда? — Она остановила меня рывком. — Все идут в трехсотую.

— Это еще зачем? — Удивилась. — У нас же профессор будет лекцию читать.

— Лекции по техмашу пока будут совмещенными! — Олька сверкнула глазами. — Там объявление на двери висит. Инженеры, технологи, все группы потока будут слушать лекции вместе в этой огромной аудитории.

Вид у подружки всегда был довольный, словно ее пьянила сама жизнь. И сам факт того, что мы существуем, а вокруг нас происходят всякие поразительные вещи, тоже будто заставляли ее улыбаться беспрестанно. И тут не было ничего странного, ведь это не она плавала в луже задницей чуть ли не перед всем универом. С чего ей было грустить?

— Зачем вообще экономистам техмаш, вот скажи? — С трудом передвигая ногами, поплелась за ней.

— Это же Политех, детка! — Рассмеялась она. — Лучше скажи, чего это ты сегодня без очков?

— Да, так…

— Я давно тебе говорила, что они старомодные. Прям костыли какие-то, а не очки. Бабкино наследство!

Вот тут я расстроилась. Блин. А если профессор будет нам что-то показывать или писать на доске, а мне не будет видно?

— Идем скорей, — потянула ее за руку, — нужно занять места поближе.

Мы влетели в аудиторию, что называется, на всех парах. Помещение с высокими, чуть ли не как в концертном зале, потолками, было залито светом. Двадцать длинных рядов скамеек и столов освещали тянущиеся по всему периметру потолка лампы. Стены были выкрашены в белый, так что, если бы не стол преподавателя и черная доска, то мы могли бы ощущать себя совсем, как в операционной.

Профессора еще не было, а вот большинство мест уже было занято: студенты продолжали подниматься по ступеням, занимая все задние ряды. Мне удалось даже заметить Лиду и ее подружек, которые устроились ближе к парням из своей группы. Тех, кто уже сидел «на камчатке» я даже не пыталась рассмотреть, поэтому быстро скользнула взглядом по первым рядам и заметила машущую нам рукой Маринку Савину.