«Ты знаешь меня».


Он стиснул челюсти, так, будто услышал мои мысли.


Я не знала, или я должна быть вне себя от радости из-за непоколебимости чутья, что мы были связаны, или оцепенеть оттого, что кто-то из моего прошлого мог так со мной обращаться.


«Скажи мне.


Ты мой возлюбленный?


Мой брат?


Мой заклятый враг или друг?»


Я ненавидела утопать в неведении, где даже реальность не была правдоподобной, без подтверждения о прошлом, которое я больше не могла вспомнить.


Связь достигла апогея, превращая ожог на моей руке в ад.


Потом… он моргнул.


Разбив осознание в пух и прах, и оторвав свой взгляд от моего, он разорвал паутину. Все, о чем я думала, что я чувствовала или знала, исчезло в мгновение ока. Дрожь ушла, растворяясь в земле, оставляя меня опустошенной и еще более одинокой, чем раньше.


Любое воспоминание или узнавание в его взгляде испарились, сменившись ощутимым гневом.


Он больше не был заинтригован или увлечен мной, но был взбешенным и ненавидящим.


Что изменилось?


Как он так легко отстранился от меня?


И как он сделал это так успешно, заставив меня засомневаться, что увидела хотя бы намек на что-то более глубокое?


Это все в моей голове?


Запустив широкую ладонь в волосы, он зашагал в начало нашей шеренги. Он разжал кулак своей окровавленной руки и положил ее на бедро, насилие витало вокруг него как аура.


Замерев перед нами, он шумно вдохнул.


— Полагаю, что сейчас я должен поприветствовать вас. — Он пнул пустоту, скрипнув своим большим черным ботинком по полу. — Извините за сумятицу. И игнорируйте бой, который вы видели.


Его глаза приземлились на каждую из нас, пригвоздив к бетону.


— Меня зовут Артур Киллиан, но вы и все остальные зовите меня Килл. Вы — разовая сделка — ни больше, ни меньше.


Мои глаза расширились. Его имя… я ждала его, чтобы вызвать воспоминания.


Ничего.


Мужчины, пять или шесть, появились из коридора, остановившись напротив кожаных кнопка-диванов. Они выглядели так, будто они были из адвокатской конторы — диваны, а не мужчины: мужчины выглядели, будто они родились, катаясь на Харли с сигаретами во рту и непристойными мыслями.


Женщина рядом со мной вздрогнула, с опаской оглядываясь на вновь прибывших. Они были такими же окровавленными: некоторые в рваной одежде, другие с рассеченными губами и ушибленными скулами. Все они имели преимущество — жилистые и непредсказуемые.


 Я застыла на месте, наблюдая, впитывая информацию, и стараясь оставаться как можно незаметнее.


Артур Киллиан, который был помещен в центр моего нового мира, не имея лучшего якоря, повернулся к ним лицом.


— Вы будете подчиняться, или мне придется снова надрать вам задницы?


Мужчины ухмыльнулись, скрещивая руки.


— Будем. Ты все еще През.


Килл прорычал:


 — Вы понимаете, но вы не чувствуете этого. Очень жаль. Все закончено. Все длилось четыре гребаных года, и я выиграл справедливо и получил это право. Вы подчинитесь моим правилам. А если нет — умрете.


Мужчина, около тридцати с густыми усами, кивнул.


— Знаю о твоих мотивах. Не могу сказать, что я счастлив, но согласен с тем, что ты говоришь. Уоллстрит поручался за тебя много раз. Будем доверять его решению, независимо от того, что ты из говноедов Кинжалов.


— Эй. Клубные дела… Посетители… — Черный Ирокез кивнул на нас подбородком.


  Килл нахмурился, сдерживая свой гнев.


— Ты прав. Заткнитесь. Все вы.


— Ты говоришь нам заткнуться? Ты требовал от нас присяги в течение многих лет, и теперь, когда мы собрались сделать это, ты хочешь нас заткнуть?


Килл сжал челюсти, вены надулись в жгуты на его шее.


 — Отлично! Но давайте проясним одну вещь, я не Кинжал. Больше нет. Я первый, кто вырвался от них — так что прекращайте эти домашние разборки и вернемся, черт возьми, к обмену.


Парни зашаркали на месте, но кивнули. Один пробормотал:


 — Это то, что я пытаюсь сделать. Ты отобрал мое оружие.


— Хорошо. — През, как я поняла, короткое обращение для Президента — кивнул. — Мы больше не скользкие однопроцентники. Мы завязали с этим дерьмом. Разве я уже не доказал, что если вы последуете за мной, мечта Уоллстрита сбудется и никто не умрет?


Мужчина с короткими волосами и выбритым прядями черепом огрызнулся:


— Это все красивые и пижонские, бл*дь, слова, но не для этого места. Долг Преза — быть со своей армией.


— Хватит! — Килл взревел. — Что я делаю во имя этого клуба не твое, чертово, дело. — Он двинулся вперед, угрожающе наклонив голову. — Вы взрослые люди. Я вам не чертова нянька. — Тыкая пальцем в лицо Густым Усам, он бормотал: — Вам не нравятся деньги, которые я плачу? Отлично, верните их.


Густые усы стиснул челюсти.


— Мы их заслужили.


Килл мрачно рассмеялся.


— Точно. Прямо как я заслужил ваше гребаное повиновение.


 Выбритый Череп проворчал:


 — Ты думаешь, что выиграл? Но ты никогда не победишь.


— Смешно. Я только что сделал это. — Килл поднял окровавленные руки. — Карма, парни. Я даю вам время до завтрашнего утра, чтоб собрать свои манатки и уйти, если вы хотите. — Его тело напряглось, страшный гнев пульсировал в его мышцах. — Но если вы останетесь, все что произошло сегодня ночью, останется в прошлом. С этим покончено.


 — Хватит клубной болтовни, — Черный Ирокез сорвался. — Время и место, джентльмены.


Мои глаза метались между жутко выглядящими мужчинами в одинаковых куртках и истекающим кровью Президентом, тяжело дышащим через нос. Для непросвещенных он выглядел взбешенным. Контролирующим, сильным и полным жизни. Для тех, кто знал о боли, блеск в его глазах был не от гнева, а от агонии — спина напряжена не от ярости, а оттого что он истекал кровью.


Откуда я знала о нюансах боли и языке тела — неизвестно. Это было необъяснимо, что вся моя жизнь стерта, и лишь отрывки моего прошлого были тут… возникая неосознанно.


Но так и происходило.


Взгляды мужчин переместились на нас. На ряд отчаявшихся женщин, ожидающих услышать о нашей участи.


Один приподнял голову, насмехаясь.


 — Как насчет них? Невольницы смотрятся чертовски веселее, чем клубные шлюхи, которые скрываются в этом помещении. Я был бы не против свежака.


Свежака?


Женщины по обе стороны от меня захныкали, закрыв рты дрожащими руками.


Килл покосился на нас, прежде чем обернуться к своим людям.


 — Насчет пятерых уже договорились. Ты знаешь, торги будут завтра.


— Ладно, шестая может стать нашей. Отдай ее нам, и мы забудем о сегодняшней ночи. — Выбритый Череп ухмыльнулся.


 Килл двинулся, полный сил действовать, после остановки. Его лицо резко побледнело, от боли, захватившей его тело, но он не колебался.


Его кулак громко и жестко столкнулся с лицом мужчины. Он рухнул как тяжелое пианино, с треском ломающихся костей.


— Убирайся. Вон, — прошипел Килл. — Хватит с меня твоего дерьма. Ты изгнан.


Мужчина посмотрел на него с ненавистью, из носа хлестала кровь.


 — Ты не можешь прогнать меня. Я принял присягу, твою мать!


— Могу и делаю. Мой Клуб. Мои правила. Сорвите его патч.


Мужчина прорычал.


 — Ты — хренов покойник, Киллиан.


 — Будто я раньше этого не слышал. — Киллиан щелкнул пальцами. Черный Ирокез и Песочный Блондин, подошли к нему. — Сорвите патч. Избавьтесь от него.


— С удовольствием. — Мужчины сгребли истекающего кровью человека с пола, толкая его к выходу.


— Ты покойник. Все вы, вы слышите меня? — Выбритый Череп размахивал кулаком, не обращая внимания на малиновые потоки из его носа.


 — Да. Да. Посмотри на нас... мы, бл*дь, застыли от ужаса, — сказал Черный Ирокез, тяжело выталкивая его.


Остальные мужчины прекратили подпирать стены и выпрямились.


Густые Усы шагнул вперед, подхватывая истекающего кровью товарища.


— Мы разберемся с ним.


Его взгляд переместился на Килла.


— Ты выглядишь, как будто тебя переехал комбайн, Килл. Закончи с ними. — Он указал на нас, будто мы тающие продукты, которым нужен домашний холодильник. — Мы пересечемся на встрече через пару дней.


Киллиан вздохнул, его грудь поднималась и опадала, смешивая адреналин с тестостероном. Он, наконец, кивнул.


— Ладно. Хоппер, Мо, оставайтесь здесь. Нужна ваша помощь с женщинами. Держите их в безопасности. Торги должны пройти безупречно, никаких отметин. Мне не нужны возвраты.


Моя спина окаменела. Он говорил о нас как о животных.


Мы были товаром для продажи или использования.


Страх медленно расползался вниз по моим венам.


Мои глаза сузились, в поисках частичек правды в его тоне. Он не был похож на человека, который отсиживается в гараже. Да, он был грубым, злым, опасным, и совершенно точно завязан в криминале, но в его зеленых глазах скрывался проницательный ум и рациональность.


Он был ходячим противоречием.


Таким же как я.


Килл не сказал ни слова, только кивнул, когда прибывшие начали уходить, и мы остались в пугающем пузыре тишины девяти человек. Шесть женщин и трое мужчин.


 Если бы я знала, кем была, — что я умела кроме ветеринарии, — я, возможно, могла бы начать переговоры об освобождении или помочь выйти женщинам, плачущим рядом со мной.


Я поджала губы, в поиске непреодолимого желания сбежать, скрыться, но оно все еще отсутствовало. Горстка страха была единственным намеком, что я вообще была жива. И тот был направлен на мужчину с зелеными глазами, а не на ужасную ситуацию, с которой я столкнулась.