— Ха, — усмехаюсь его уверенности, — у тебя на меня нехуя нет и не будет мент, — смотрю прямо в его холодные глаза, — а ее заберу и ничего ты не сделаешь.

— Да ты я смотрю в себя поверил, если думаешь, что твои деньги решают все? Так вот, — отошел от меня, спрятав руки в карманы казенного тулупа, — есть люди, которые заплатят больше чем ты, чтобы посмотреть как тебя ведут в зал суда или как трахают на нарах, — нагло продолжает пялиться на меня, прищурив глаза и сморщив лоб.

— Да что ты, думаешь я не пойду против всего гребанного вашего сообщества или я блядь так никогда не делал?! Ты сука думаешь, что я засу? Она моя! — ору, сжимая кулаки и скрипя зубами, — моя! и нихуя ты не сделаешь, — никто не отнимет ее у меня, не сейчас, когда я так нуждаюсь в ней.

— Ну почему же, — сцепил пальцы рук и прислонил их к груди, — я закрою в военном городке, сломаю, понимаешь, психологически, моя девочка таких ублюдков как ты не видела в жизни и не знает на что они способны, а я покажу ей, есть у меня пара хороших кадров с тобой, как ты обдолбанный убиваешь свою бабу, кстати отпечатков твоих по ее машине просто море или может быть показать ей, как ты девочек маленьких ебешь? м? — спокойно рассуждает, когда во мне напротив бурлит гнев, — для дела конечно доказательства нужны, но бабы же поверят во все, даже в фотографии.

— Сука, не смей! — набросился на него, хватая за куртку на груди, начал его трясти, хочу его убить, за то что он может сделать ей больно. Меня кто-то оттаскивает, пока я пытаюсь врезать по его улыбающейся морде.

Получилось, врезал генералу, на что получил ответ. Не чувствую боли, только обожгло щеку. Нас все еще пытали растащить Руслан, держал Вольного и отец, который встал передо мной, крича.

— Успокойтесь! Там моя дочь чуть не умерла, потому что вы оба не можете держать себя в руках! Ты не можешь забыть то, что было в другом веке, — посмотрел на Вольного, который стряхивал с себя руки Руса, — ты принимаешь решения исходя из здравого эгоизма не думая о семье, сын, — задыхается смотрит с укором на меня, как же мой отец постарел, впалые щеки и синие круги под глазами, — Амиран, подумай, я тебя прошу.

— Она и моя сестра тоже, я напомню тебе отец. Ты не дал мне пристрелить этого ублюдка, — срываюсь, отдергивая его руку, отхожу, чтобы успокоиться и никому не врезать, — все, все я спокоен, — поднимаю с психа руки вверх.

— Короче, — встрял Виталик, — хочешь ее забрать, забирай, только выполни условие, мне нужен Гвасилия и его аукцион, — служивый тычет пальцем на меня.

— Ты не пойдешь против Тугушева и Тваури, сын опомнись, — седые брови сошлись вместе, прекрасно понимаю его волнение.

— По другому не будет, — тыкал Генерал, давит сукин сын.

— Я подумаю, — убираю руки в карманы, вернулся блядь в Москву на пару недель.

— Виталик, мы обсуждали все. Мой сын не при чем, отпусти ты их, они же закопают тебя и твою семью, ты рискуешь дочерью, Валей, — уговаривал отец, — они все что у тебя есть, оставь свою месть.

— А ты бы отпустил? — серьезный, жесткий, в глазах боль.

— Я помог тебе достать и разобраться со всеми, кто был доступен на тот момент. Остановись, прошу тебя не впутывай в это моего сына и свою дочь, — отец с сожалением, будто должен ему чего-то.

— Мне нужен он. Я не отступлю. Вмешиваетесь, убьешь его, — указал пальцем на меня, — засажу тебя надолго, да так, что никто не поможет. Мирославе покажу какой ты есть на самом деле и чем занимаешься, мне терять нечего — уверенный ублюдок.

Закипаю, хочется пристрели его к чертям собачьим и закопать в лесу, спалить нахуй, какой же ублюдок, манипулирует с помощью дочери. Моя Мирослава, моя девочка, забрать и укрыть ото всех.

— Мне насрать на твою месть, я не допущу чтобы с ней что-то случилось, мы уедем завтра же! — отчеканил.

— Сделай что я прошу и она поедет с тобой, — настырно продолжает, вцепился как пес и пасть не разожмет.

— Амиран, я думаю тебе стоит уехать одному, все дела передашь брату. Мы уладим все в бизнесе с Гвасилия. Генерал добьется своего, все будут в безопасности, просто уедь. Ты же хотел отойти от дел, все касается легала за границей — забирай и уходи, — предложил отец.

— Ты роешь под него, а твою дочь он чуть не убил. Я уеду отсюда только с Миром, я готов обсудить условия. Это мое последнее слово, — я открыто смотрел на мужчин, — но для начала я хочу убедиться, что с моей сестрой все в порядке, как только она очнется мы начнем решать с вами вопросы, — я обратился к Генералу и не мог не заметить как этот ублюдок ликует.

— По рукам, видишь как все просто, как в старые добрые времена — он потер руки.

— Отец? — я посмотрел на своего отца, который всем своим видом показывает недовольство.

— Потом, — на лице отца отразилось огорчение, достал какие-то таблетки из серого пиджака и кинул одну в рот, — реальность такова, что мне проще самому убить тебя, — он махнул рукой.

— Все будет хорошо. Потрясет слегка и устаканиться, я защищу вас, — заверил, уже выстраивая в своей голове ходы по защите и отступлению, — поговорим дома, когда я перепишу все на Нике.

— Вот и отлично, расходимся. Я назначу встречу, — Вольный уверенно направился к своей машине.

Домой ехали в одном авто с отцом и Русланом. Друг был молчалив, все время смотрел на дорогу не отвлекаясь на нас.

— Спрячьтесь пока в Грузии, я все организую, — выдохнул отец, — у Тимура, Амиран, я прошу тебя не ввязывайся ты в это дело. Вы оба как бараны упертые, ты же понимаешь, что не защитишь всех, а если у него не получится засадить их, Амиран, — начал задыхаться, хватаясь за сердце и вновь кладет таблетку в рот.

— Что за таблетки, что с тобой? — испуг сковал меня, я взял его за ледяную руку.

— Сердце пошаливает, — усмехнулся, пытаясь сконцентрировать свой взгляд на мне, — я не переживу больше качель сын.

— Отец, — мне первый раз в жизни стало по настоящему страшно, мои глаза стали мокрыми. Нет. слез не было, на грани, мне хочется крушить все, бить, драться, от бессилия, — я не могу ее оставить, я обещаю тебе, что вам ничего не будет угрожать.

— Мой Амирани, — перебил он, гладя меня по щеке, — ты думаешь, что я не понимаю, что такое любовь? Я люблю твою маму, полюбил Диану. Нике любит свою жену, но ты, — он рассмеялся, — но твоя любовь к этой девчонке стала самым непредсказуемым явлением.

— Да отец, даже для меня самого, — в голову ворвалось воспоминание, как первый раз ее увидел.

— Но знаешь, ты никогда не выбирал что-то доступное и простое, — смеется, — Не любишь ты без проблем. Только мне не хочется потерять тебя сын, если они прижмут нас, я не готов потерять твою маму или смотреть как мои дети страдают. Этот старый мент не отступится.

— Отец, обещай мне одно, если они прижмут нас, ты не будешь рисковать семьей, сам всё сделаешь, — понимаю о чем прошу, отказаться от собственного сына.

— Сын, как ты можешь меня просить об это? Неужели ты не справишься? Я не верю в это, — его перестало трясти, — ты же черт возьми сын Бога, сильный Амиран.

— Мы справимся Бессарион Тимурович, — подал голос Руслан.

— Спасибо, мальчик, — отец похлопал друга по плечу.

— А теперь расскажи, что за счеты у Вольного с Тваури. Он так злиться, не иначе он его мать убил?

— Это не моя история, — вздохнул отец, — тогда в 90 х Валентина, его жена, работала в моем первом ресторане, официанткой и ей иногда и от мужиков неплохо перепадало денег, к нам же только такие и ходили в ресторан. Как сейчас помню, худющая, коса длинная, Мирослава почти ее копия, — выдохнул и потер ладони друг о друга, — компания под предводительством Гвасилия тогда отдыхали у нас и ее изнасиловали и даже денег не оставили, а Виталик нашел ее в туалете, всю в крови, грязную. В общем издевались знатно. Выходил ее тогда и попросил меня найти ублюдков всех, в обмен на крышу. И я помог, он всех тогда упек за решетку, где и порешил.

— Кроме Зураба? Отец? — смотрю на него, от волнения потирает подбородок.

— Я тогда помог ему избежать этого, но Вольный все равно узнал через несколько лет и мне конечно мстить уже не стал, но вот его, как видишь, до сих пор убить хочет. Вольный страшный мужик, как ты, — усмехается, смотрит прямо в глаза, — только полномочий у него больше и пытки изощренней. А сейчас с этим спец. отделом вообще непонятно кто его там прикрывает.

— Вот так история, — полностью парализован этой историей, — теперь я его понимаю.

— Он дойдет до конца Амиран, каждый из нас дошел бы, — закончил он, когда мы уже подъезжали к дому, — только я прошу тебя, подумай хорошо.

Глава 13

Мирослава.

Квартира в которую привез меня Олег была расположена на 8 этаже старого девятиэтажного дома, где-то на окраине Москвы. В подъезде стены окрашены наполовину в синий цвет, кое-где краска уже облупилась, небольшие рисунки, весь подъезд пропах сигаретным дымом, старыми вещами, маленький обшарпанный лифт, весь изрисованный с зеркалом у которого отбит правый угол. Признаться я ожидала худшего от квартиры в таком месте, но за неприметной ржавой дверью оказалась очень даже уютная однокомнатная квартира с приятным светлым ремонтом. Светло-серые стены, небольшая кухня с диваном молочного цвета, деревянным столом и парой стульев в цвет стола, в этом же цвете был выполнен весь гарнитур и холодильник, на стене висит небольшой телевизор, приятный темно-серый ламинат во всей квартире, а в комнате небольшая стенка со шкафом и кровать с деревянной спинкой, на кровати синий плюшевый плед, на деревянных тумбах в цвет кровати располагались маленькие светильники с бежевыми колпачками, на окнах римские шторы, так чтобы нас никто не мог увидеть и бежевая тюль.

Меня встретила мама, она была обеспокоина происходящем и кажется знала чуть больше чем я, но ничего не рассказывала. Она вообще практически не общалась со мной, все время готовила или спала в комнате, а проводила свое время на диване. На любимые мои попытки поговорить. она отвечала — "потом". Еще в первый день я обнаружила, что у меня нет телефона, как потом сказал Олег, мне он и не положен, связь есть только у мамы.