Она страдала от боли во время операции, чувствуя все, чувствуя, как ей зашивают ткани. Но это того стоило, ведь именно благодаря ее боли малыш с нами. Этому чокнутому врачу не удалось испортить нашу жизнь.

Аккуратно положив сына возле дочери, я взглянул на свою любимую, которой столько всего пришлось перенести.

— Я хочу покинуть эту больницу, — произнесла тихо Мария. — Я хочу быть в той клинике, где не будут похищать моих детей, пока я не в состоянии защитить их. Ты можешь это организовать?

— Конечно, родная. Все сейчас будет, — ответил я и обратился к своим людям, чтобы все устроили. — Мы тебя забираем, но т. к. ты только после операции и чтобы не вызвать кровотечение, перевозить тебя будет на скорой. Сейчас все будет.

Тем временем Артур выслал информацию, что они взяли Поппи. И мне очень не терпелось скорее увидеть эту тварь, чтобы она получила по заслугам. Но сейчас самое важное доставить Марию с детьми в безопасное место. Подумав о своих крохах, я снова взглянул на малышей.

Они совсем не похожи. Это нормально? Я всегда считал, что близнецы одинаковые. Спрашивать об этом я не решался у Марии. Она и так вся на нервах. Зачем ей еще и эти тревоги. Но т. к. волнение меня не покидало, я все же решил спросить у Виктора — своего врача.

Я быстро написал ему сообщение.

— Витек, а близнецы бывают разными?

— Что? — удивился он моему вопросу.

— Близнецы бывают не похожими? — спросил я то же самое, только немного по-другому.

— Разнояйцевые — да.

— А что это значит? — допытывал я.

— Это значит, что у близнецов разная плацента. Те, у которых она одна, похожи и называются однояйцевые.

Значит наши близнецы разнояйцевые, поэтому они не похожи. Это нормально, выдохнул я, радуясь, что не пришлось тревожить Марию.

— Шеф, машина готова. Сейчас медики принесут каталку, — отчитался мой человек.

— Отлично.

Через минуту в бокс зашли четыре специалиста. Двое занялись Марией, перекладывая ее на каталку, а две другие медсестры взяли на руки малышей. Мы быстро вышли из реанимации и я вдогонку услышал девушку, с которой подписывал договор.

— Погодите, подпишите документы об отказе в претензиях, раз вы забираете роженицу, — снова она прицепилась со своей бюрократией.

— Давай сюда, — фыркнул я ей, а она вручила мне расписку.

В ней говорилось о том, что Мария не имеет претензий, если с ней что-то случится после выхода из больницы. Я только хотел расписаться, как медсестра меня остановила.

— Нет, не вы, роженица должна подписать. Она дееспособна и вполне способна сама расписаться.

Мария жестом дала знать, чтобы я ей передал бланк и, взяв ручку, поставила подпись.

Мы вышли из здания больницы и загрузили каталку в машину скорой помощи, медсестры уселись рядом, пристегнулись и крепко держали малышей на руках.

— Больница всего в трех километрах, — отчитался мне водитель и мы двинули.

Я сидел рядом с Марией и держал ее за руку. Нервы немного отпустило и я почувствовал, как перед глазами всплывают кадры дежавю.

— Что с вами? — воскликнула медсестра с сыном на руках. — У вас черные губы, — последнее, что услышал я и отключился.

* * *

Перед глазами огромный маяк, бескрайнее море и надвигающийся шторм. Мы гуляем с Марией по побережью и мне кажется, что я здесь не впервые. Осознание того, что это все сон не покидает меня, но мной что-то движет. Я понимаю, что должен включить маяк, поэтому двигаюсь вверх по лестнице, чтобы зайти в дом.

Волны под скалой разбиваются об обрыв, высота ошеломляет, ведь, по-меньшей мере, там сотня метров. Я всегда боялся высоты и этот сон лишний раз напомнил о моем страхе.

Приближаясь к маяку, я заметил, что внутри кто-то есть. В крошечном окне силуэт застыл, наблюдая за мной. Я знаю этого человека. Но кто он? Его имя вертелось на языке, я сейчас вспомню, ведь его движения и силуэт настолько знакомы. Я его точно знаю. Сейчас я скажу. Скажу его имя.

* * *

Надо мной стоял медик, который ранее разместил на каталке Марию. Он хмурился.

— Да, создали вы нам проблем, — буркнул парень.

— Что произошло? — вялым голосом сказал я и сразу же почувствовал, как запекли виски.

Не помню, чтобы у меня когда-то болела голова. И жалобы на мигрень мне всегда казались чем-то надуманным. Но сейчас я понял, что такое головная боль. Это ужасно.

— Есть аспирин? — еле выдавил я.

— Вы одним аспирином не отделаетесь. У вас был приступ. Эпилептический приступ, — констатировал медик.

— Чушь. Я не эпилептик. У меня никогда не было приступов.

— Я не невролог, не могу делать заключений. Вам нужно проконсультироваться со специалистом. Знаю лишь, что из-за стресса или травмы болезнь может проявить себя.

Вполне возможно, что виной всему удар головой, ведь я не хило так башкой пол чуть не проломил сегодня. Но мысль, что симптомы очень уж похожи на те, от которых страдала Мария, когда я пичкал ее скополомином, показалась правдивой.

Может кто-то меня также почивает наркотой? А я и не знаю. Я заметил лишь, что стал забывчивым и каким-то безвольным. Может в этом и кроется загадка.

Глава 3

Мария смотрела на меня испуганными глазами. Она ничего не говорила, но один лишь ее взгляд сказал мне о многом. Моя милая тоже подозревает, что мой приступ вызван не только нервным перенапряжением. Далеко не каждый человек, подвергнутый стрессу, впадает в эпилептический припадок.

— Тебе нужно провериться. Помнишь, как со мной было в Шри-Ланке, — произнесла она, чем полностью подтвердила мои догадки.

— Да, милая, конечно, — закивал я, чувствуя, что движения головой приносят жгучую боль в висках.

Мою жену и детей отправили в больницу, я шел следом, глядя на них и радуясь своему счастью. Кажется, все закончилось. Кажется, я могу быть спокоен за них. В первую очередь нужно выставить качественную охрану и приняться за дела. Но прежде сдать анализ крови. И какой, мне уже известно.

Мои люди организовали самую лучшую палату в клинике для моей семьи, окружили и отделение, и саму больницу охраной в штатском, которой доверяем, а я пошел говорить с управляющим клиники. Он мой друг и с ним я могу обсудить такой щепетильный вопрос, как проверка меня на наркотик.

— Стивен, ты с каждым днем удивляешь меня больше и больше, — ухмыльнулся Кристиан.

— Ты прекрасно знаешь, что большие деньги предполагают и большие риски. Я подозреваю, что меня пичкают скополомином и у меня есть веские доводы так считать.

— Конечно все проверим, тем более ты оказываешь такую существенную финансовую помощь нашей клинике, — улыбнулся мне Крис, вспоминая о существенных денежных вливаниях в его больницу для экспериментальной медицины. — Сейчас придет медсестра и ты сдашь анализ. Результат будет через несколько минут.

Очень быстро у меня взяли кровь и я уже сидел в ожидании результата. Почему-то страх накрыл меня. Я вроде бы и нашел причины своего поведения, но что если это не скополомин. Что если результат будет отрицательным? Как я смогу оправдаться перед Марией за эти месяцы измен и почти равнодушного отношения к ней.

Медсестра принесла бумагу Кристиану и он, прочитав результат, удивленно вздернул бровью. Управляющий клиники еще несколько секунд всматривался в листок, а потом посмотрел на меня напряженным взглядом. Он передал мне в руки результат, резюмировав вердикт.

— Черт. Ты был прав.

Я улыбнулся, ведь у меня как камень с плеч упал после его слов. Значит, мое поведение в отношении Марии объяснимо. Я могу ей рассказать, только не уточняя, откуда мне известно о скополомине и как я набрел на эту мысль. Она не должна знать, что я так по-скотски к ней относился и не думал о последствиях, когда пичкал ее наркотиком.

— Я могу тебе внести что-то вроде антидота. Но нужно выяснить, подвергаешься ли ты постоянной интоксикации ежедневно для поддержания определенного уровня наркотика в крови или у тебя под кожей капсула с дозатором, — отвлек меня от моих мыслей Крис. — Какие у тебя подозрения? Были ли какие-то медицинские манипуляции в последнее время. Ну с того периода, как ты подозреваешь начало приема?

Я стал размышлять, когда же это могло произойти. Впервые я изменил Марии за пару недель до свадьбы. В тот период у меня был очень напряженный эмоциональный настрой, стресс и масса проблем. Тогда я обратился к Виктору — своему врачу, клинику которого поддерживаю финансово уже долгие годы.

Мне вообще интересна медицина и я вкладываю средства в изучение альтернативных методов лечения рака как в Москве, так и в Лондоне. Но неужели Виктор использовал свое положение доктора, когда я обратился к нему за тем, чтобы успокоить расшатавшиеся нервы. Помнится, он поставил мне капельницу, сделал кардиограмму, может что-то еще. Вспоминается с трудом.

Неужели годы дружбы для него ничего не стоял?! И кто мог его заставить? Не могу поверить в то, что он мог бы сделать это ради денег, скорее всего только лишь под давлением.

— Мне ставили капельницу, уколы какие-то делали здесь, — указал я на левую руку.

— Давай сделаем МРТ, оборудование должно увидеть капсулу, если она там есть.

Мы вышли из его кабинета и отправились сканировать мою руку. Уже в коридоре я получил сообщение от Артура.

— Шеф. Поппи мертва. Она приняла яд.

Я остановился как вкопанный. Что, мать вашу?! Эта идиотка убила себя?! Или ей все-таки кто-то помог?! Черт! Я уже ни в чем и ни в ком не могу быть уверен!

От несуразности произошедшего, я терял терпение. Какого хрена!

— Скоро приеду, будем разбираться, — отписался я.

Мне не терпелось скорее выяснить, что же происходит. Но если я нахожусь под действием наркотика, который медленно, но верно уничтожает мою сущность, я не смогу адекватно разобраться с проблемами. Поэтому МРТ прямо сейчас.