Диана Машкова - Развод по-русски

– Бред…

– Это что, – он усмехнулся, – с ним и не такое бывало!

Они помолчали, Максимка смущенно шмыгнул носом и снова заговорил:

– У вас дома фильмы есть?

– Какие? – Она не сразу поняла вопроса: так резко мальчик сменил тему.

– Любые. На дисках.

– Есть, – Алла торопливо кивнула, – ты что любишь?

– Я всякие смотрю, лучше комедии. Мне мамка плеер подарила, чтоб отвлекался.

– Я принесу, – Алла нервно взглянула на часы, – завтра утром точно.

– Не дергайтесь, – он положил худенькую прохладную ладошку ей на руку, – поправится наш Алешка!

Алешу привезли через несколько часов – все это время Алла сидела на его кровати не в состоянии ни думать, ни говорить. В голове рефреном звучали одни и те же слова – «все будет хорошо». Если бы не Максимка, который специально отвлекал ее разговорами, рассказывая всю свою жизнь от начала и до последних страшных месяцев, она бы, наверное, сошла с ума. А ведь это был не ее ребенок! Что же тогда творится с настоящими матерями, которые переживали такое?!

С бешено колотящимся сердцем Алла бросилась к каталке и стала вглядываться в очертания под одеялом, пытаясь увидеть, на месте ли больная нога. Зажмурилась от страха на мгновение, когда медсестра откинула покрывало, а потом открыла глаза и с облегчением выдохнула: забинтованная в гипсовый кокон худенькая ножка, которой вернули нормальное положение, была на месте. Они с медсестрой вместе переложили голое невесомое тельце – кости да кожица – на кровать.

– Одежка чистая есть?

– Да!

– Давайте помогу.

Пока Алла доставала из пакета под кроватью пижаму, стараясь незаметно оторвать от нее бирку, медсестра спокойным голосом инструктировала:

– Часа через два ребенок проснется, можно дать немного попить. Только чуть-чуть. Если тошноты не будет, попозже попоите еще и покормите.

– Хорошо. Что ему можно?

– Бульону дадите, возьмете в кухне. Потом что захочет.

– Как все прошло? – Алла взволнованно продевала беспомощную головку, болтавшуюся на шее, как на веревке, в ворот пижамы. Опытная медсестра, к счастью, сама справилась с прооперированной ногой и нижней частью комплекта.

– Это у заведующего спросите.

– Он скоро придет?

– Кто знает, – она пожала плечами, – вы тут не одни. Пока оперируют.

Алла сидела на краю кровати, держа малыша за руку, и боялась даже пошевелиться. Время от времени он ворочался и стонал, тогда она вскакивала с места и пугливо озиралась по сторонам, не зная, нужно ли бежать за врачом. Но ребенок спустя некоторое время успокаивался, и она снова садилась рядом. А потом вдруг в ее сумке, заброшенной под кровать заодно с пакетами, зазвонил телефон. Проклиная себя за то, что забыла выключить звук, Алла опустилась на корточки, с трудом нащупала аппарат и прижала трубку к уху. Малыш снова заворочался.

– Алло, – прошептала она.

– Аленький, ты где? Еще в Лондоне?

– Мама! – Алла ахнула: она обещала перезвонить, а пропала на целых три дня. – Нет, я вернулась.

– Когда?

Алла прижала к трубке ладонь в страхе, что Алеша от ее голоса проснется, и выскочила в коридор.

– Давно, – она с трудом пыталась вспомнить, что было с ней в прошлой жизни, – то есть вчера. Рано утром.

– Слава богу! – мама вздохнула с облегчением. – Я волновалась.

– У меня все хорошо. Как у вас?

– По тебе соскучились, почти три месяца не виделись, – как обычно, мама со своей деликатностью не обвиняла, не просила заехать: просто констатировала факт, но от этого было еще более неловко.

– Я приеду, через пару дней!

– Что, на работе сложности?

– Да!

– Держись, Аленький, все наладится. Как Вадим?

– Работает…

– Хорошо, – конечно, мама не могла порадоваться скудному ответу дочери, но смирилась, – приезжайте вместе!

За спиной Аллы раздался пронзительный плач, она обернулась и увидела, что Алеша с выпученными от ужаса и боли глазами пытается сесть на кровати. Она опрометью бросилась в палату.

– Будем стараться! – протараторила она на ходу. – Мамочка, все, не могу!

Алла отключила телефон и, бросив его под кровать, осторожно обняла малыша за плечики, пытаясь снова его уложить. Ребенок в страхе отпрянул и заерзал еще сильнее. Она отдернула руки.

– Больно, больно! – мальчик кричал изо всех сил: крупные слезы катились из огромных перепуганных глаз.

– Алешенька, ложись, маленький, – шептала она, – потерпи чуть-чуть.

– Не трогай, – кричал он отчаянно, – уходи!!!

Потом упал, обессилев, на простыни и посмотрел в потолок бессмысленным взглядом, от которого у Аллы все похолодело внутри.

– Нога, – повторял он растрескавшимися губами, – где нога? Больно! Мне больно!!!

– Отходняк начался, – Максимка ловко перебрался с кровати на коляску и подъехал к Алеше, – наркоз отходит.

– Что делать?!

– Позовите медсестру, пусть обезболивающее вмажет. Чего зря мучиться?

Алла побежала на пост, только краем глаза успев заметить, как Максимка ласково положил Алеше руку на голову и начал что-то говорить. Малыш вместо того чтобы вырываться и кричать, вполне осмысленно посмотрел на своего нового друга.

Укол дался с большим трудом – медсестру ребенок тоже принял истерикой и долго не подпускал. Снова пришлось Максимке его уговаривать. После укола Алешеньке стало легче, боль улеглась. Только прозрачные слезы все еще стояли в огромных карих глазах, а губы скривились в обиженную гримасу.

– Пить, – прошелестел он.

Алла засуетилась, ругая себя за тупоумие: нужно было заранее вымыть и приготовить поильник! Она металась между кроватью и раковиной, которая была установлена прямо в палате. Вспомнив указания медсестры, налила в чистую пластиковую чашку совсем немного воды из бутылки, надела сверху специальную крышку. Алешенька жадно смотрел на воду, но не брал поильник из рук Аллы.

– Уйди!

Она послушно отошла от кровати и протянула поильник Максиму. С его помощью Алеша приподнялся и сделал несколько торопливых глотков.

– Еще пить, – попросил он.

– Подожди, малыш, – Алла боялась, что с большой порцией воды слабенький организм не справится, – чуть позже попьем еще.

Он расплакался, горько и безутешно. Как рыба, вынутая из воды, ловил обескровленным ртом воздух. Алла разрывалась между жалостью к ребенку и страхом ему навредить.

На пороге бесшумно возник Борис Кузьмич с уставшим, но умиротворенным лицом. По тому, как Максимка засиял, Алла поняла, какая крепкая у маленького пациента любовь к спасителю. Могучий доктор улыбнулся ему в ответ.

– Как дела, Максимка?

– Ништяк, – он, не отрывая глаз, глядел на свое божество, – жду протез.

– Так держать! – Борис Кузьмич кивнул. – В четверг поедем к профессору на примерку.

– Ладно.

– Не ладно, а «есть», – поправил хирург, – ты ж у нас бравый солдат!

– Есть! – Максимка приложил ладошку к покрытой ежиком голове.

Хирург подошел к кровати Алеши и с сочувствием посмотрел на ребенка. Алле стало стыдно. Словно это она довела бедного мальчонку до такого плачевого состояния.

– И как мы? Приходим в себя помаленьку?

– Пи-и-ить, – тихо пропищал Алеша, заглядывая сквозь слезы врачу в глаза. Удивительно, но громадного доктора он, как и Максимку, не испугался – было такое ощущение, что панический страх в нем вызывали лишь женщины.

– Голубушка, – не оборачиваясь на Аллу, с укором произнес Борис Кузьмич, – почему не поим ребенка?

– Б-боюсь, – она начала заикаться, – в-вдруг в-вырвет.

– Не бойтесь, – Борис Кузьмич отогнул край одеяла и внимательно посмотрел на ногу Алеши, – времени много прошло. Пусть ребенок попьет.

Алла торопливо открыла крышку поильника, налила из бутылки воды, расплескав половину, закрыла и поднесла к сухим губам. Алеша, не глядя на Аллу, впился обеими ручками в чашку и уже не выпускал ее.

Врач вернул одеяло на место и, не сказав ни слова, стремительно вышел из палаты. Алла бросилась вслед за ним.

– Борис Кузьмич!

Он нехотя остановился и обернулся. Только сейчас, когда завотделением стоял перед ней при свете дня с устало опущенными плечами, Алла поняла, как много ему лет: шестой десяток давным-давно успел разменять.

– Борис Кузьмич, – Алла сделала несколько неуверенных шагов к нему, – как все прошло?

– Неплохо, – он мотнул головой, – насколько это возможно.

– То есть…

– Скажем так. Все вопросы решить не удалось. Пока преодолели первый этап.

– И… что… дальше…

– Будем бороться.

– Вы думаете… – она не сумела продолжить, захлебнувшись собственными словами.

– Выводы делать рано, – его лоб покрыли бесчисленные морщины, – но и гарантировать ничего не могу.

– Я… – Алла смотрела на него с мольбой. – Вы только скажите, что нужно! Какие препараты, какой уход. У меня есть деньги!

– Я понял, – он кивнул и повторил, – будем бороться.

Алла вернулась в палату. Она сидела рядом с Алешей, не отходя ни на шаг. Стул поставила у кровати так, чтобы мальчик ее не видел: не хотела лишний раз его волновать. Каждое соприкосновение с ней ребенок воспринимал болезненно: если бы не помощь Максимки, Алла вряд ли сумела бы накормить малыша, поднести судно. К счастью, Алеша больше не кричал и не жаловался на боль – лежал, приподнявшись на подушках, и внимательно наблюдал за жизнью в коридоре сквозь стеклянные стены палаты. Алла невольно следила за его взглядом.

Мимо торопливо проковылял, опираясь на костыли, долговязый подросток. Несколько минут спустя он снова появился, только уже с белокурой девочкой со сломанной рукой, которая отчаянно строила ему глазки. Потом возникла компания мальчишек с невесть откуда взявшимися надутыми гелием шариками. Ребята стали пускать воздух себе в рот, пищать тонкими голосами и гоготать на все отделение так, что стены дрожали, пока у хулиганов не отняли шары и не разогнали их по палатам. Алеша, глядя на шаливших детей, пару раз даже улыбнулся. А когда ему наскучила жизнь за стеклом, начал капризничать. Но Максимка снова пришел на помощь: сунул ребенку свой драгоценный плеер и включил «Кота в сапогах». Алла не поверила своим глазам, когда заглянула в лицо Алеши, увлекшегося мультфильмом: мальчик засветился настоящим счастьем.