— Мне нужно в больницу, что-то не так с ногой. — сказала я, сразу же как вернулась в детскую. 

К моему удивлению, Вероника спокойно сидела на руках у Маргариты Александровны и крутила в маленьких пальчиках её золотой кулон на шее. 

— Словно маленькую Элю на руках держу. — с улыбкой призналась новоиспечённая бабушка.

— Да, она на неё очень похожа, вы на машине? — мне было неловко просить, но другого выхода я не видела, каждая минута была дорога.

— Да. Скажи, что и где, я соберу Веру, мы подружились с ней. Да? — Маргарита Александровна спросила у Вероники, я даже дыхание затаила, ещё ни к кому она так быстро не привыкала, даже к Полине.

— Да! — звонко и с улыбкой ответила дочь. 

— Все вещи в шкафу, комбинезон и ботинки в прихожей, я принесу. 

— Нет, нет, я сама, тебе действительно нужен врач, ты белая словно потолок. — с тревогой оценила моё состояние, моя несостоявшаяся свекровь. 

— Да, я видела. — поглядела на себя в зеркало пока была в ванной комнате. 

Такой белой я была лишь однажды, когда у меня резко отошли воды. Я была в супермаркете в тот момент и некому было мне помочь кроме чернокожего парня. Случайный покупатель зашёл водички купить, а пришлось везти меня в госпиталь. На фоне его чёрной руки, моя смертельно белая смотрелась вовсе жутко. По дороге он меня успокаивал, рассказывал о своих сыновьях, кто, с каким весом родился и тут же умолял меня не рожать в машине. 

Пока я придавалась отвлекающим от собственного состояния воспоминаниям, Маргарита Александровна собрала Веронику. 

— Кобзон чик! Кобзон чик! — чирикала нерестовая Вера, радуясь внезапной прогулке. 

— Такая смешная. — радость от встречи с внучкой переполняла Маргариту Александровну, она светилась несмотря на всю тяжесть ситуации. 

— Очень! 

Мы вышли на парковку, я с трудом достала из машины детское кресло, долго не могла его отстегнуть, и с ужасом ждала, что завтра мне станет ещё хуже. 

Вероника в машине заснула, я страшно не хотела её будить, но Маргарита Александровна настояла. Она пошла со мной, неся внучку на руках, но в сам кабинет их не пустили. 

Осмотр у врача ничем не порадовал. 

— Я вас госпитализирую, у вас инфекция, и организм с ней не справляется. Нужно вскрывать рану, промывать. Вот тут начался некроз тканей, нужно делать иссечение, это всё только в стационаре и под наблюдением врачей. — врач мне показывал, но я на ногу не смотрела, боялась. 

— Я не могу, у меня дочка маленькая, мне её оставить не с кем. 

— Если мы сегодня же не начнём лечение, вы свою дочь оставите сиротой. — заявил хирург, и я расплакалась. 

Я совершенно не видела выхода из этой ситуации, но врач всё решил за меня. Пока я сопли на кулак наматывала, он вышел из кабинета и заявил Маргарите Александровне, что я остаюсь, а они свободны.



— Тася ты не переживай, я справлюсь. — уверила меня Маргарита Александровна.

Вероника спокойно сидела у неё на руках и это хоть немного успокаивало. 

— Вы только у меня побудите, вот ключи от квартиры, и звоните мне, ой я зарядку от телефона не взяла. 

— Я привезу. 

Наспех поцеловав дочь, я отправилась в палату, точней меня уже повезли в инвалидном кресле. Ужасное чувство беспомощности убивало, так же как и разлука с Вероникой. 

21

Руслан                                                                                                                                                   


После того как выгнал медсестру, я не пролежал в палате один и минуты. Сразу же зашёл отец, держался он бодрячком, но был зеленоватый.

— Привет. — выдавил из себя глупейшую улыбку и поплатился за неё болью в затылке. 

Видимо мне вкололи обезболивающее, и если замереть, почти ничего не болело. 

— Здорово сын! — папа протянул мне руку для приветствия, потом осекся и быстро убрал в карман, — Как ты? — на этот вопрос я лишь кивнул, мол терпимо. — Расскажешь, куда так торопился, что чуть на тот свет не отправился? — в его взгляде был нескрываемый укор и сейчас я его понимал.

Пусть я даже не видел ещё собственной дочери, а одно осознание того, что она есть, заставляло волноваться.

— Тася нашлась, и она пропала, ты должен поехать туда, адрес, сейчас вспомню... — я напряг мозги и попытался вспомнить адрес, по которому ехал, но в голове было пусто.

— Я не видел, был у врача, но Тася была здесь. — от этих слов испытал одновременно радость и тут же страх. 

Радость оттого, что нашлась, даже приехала, значит, у неё всё хорошо и не страх уже, а нежелание, чтоб видела меня таким куском мяса.  

— Мать с Элей как раз поехали к ней. Что же случилось? — спросил отец, и он не в целом, а про конкретный момент. 

Про Тасю он уже всё знал. Мне мало было Эльвиры, да и она меня не смогла бы так понять как папа, поэтому в один из тяжёлых дней я всё ему рассказал. Поддержки я от него не получил, кроме слов о том, что я дурак, не услышал ничего, но стало проще и легче. 

— У меня, оказывается, дочь есть. Вероника. — это признание далось с трудом, а отец лишь вздохнул. 

— Что врачи говорят? Приходил тут один, втирал, что всё прекрасно. — спросил у папы, после тяжёлой тишины, а он смотрел куда-то в сторону. 

— Да у тебя всё прекрасно, ты поправишься. Одного только не вылечить... — задумчиво произнёс отец.

— Чего? — я уже представил, как проваляюсь остаток жизни лепёшкой на койке, хотя отцовские слова, что я поправлюсь в эти представления не вписывались.

— Кретинизм. Ты кретин сынок. 

После этих слов, папа похлопал меня по плечу, разнося по всей левой половине тела жгучую боль, и вышел из палаты. Следом снова притащилась медсестра, только уже другая. Суровая тётка, которой я и возразить не мог, только глаза закрыл, чтоб не видеть этого всего. И вообще был бы рад, если б мне вкатили наркоз. Перетерпеть боль было легче и проще чем её унизительные процедуры. 

После ухода медсестры я глядел в потолок и ждал маму с Эльвирой, хотел у них всё выяснить про Тасю и про дочь. 

Лежал так думал, представлял какая она, моя девочка, наверняка похожа на Тасю. Почему-то видел такую светловолосую маленькую Искорку. А главное, пытался понять, почему же Тася её скрыла от меня. Не думал, что получу на этот вопрос ответ так скоро. 

Сестра без всякого приветствия влетела в палату словно ведьма, ей только метлы не хватало, думаю ей бы меня и отлупила.

— Признайся, ты говорил Тасе про ребёнка?! — Эля была явно не в себе и несла что-то невнятное.

— Я не понимаю о чём ты. Я о Веронике узнал... какое сегодня число?

— Двенадцатое. 

— Десятого я узнал. 

— Тася сказа что скрылась и скрывала ребёнка, потому что ты ей угрожал! Ты ей угрожал, что убьёшь, если она забеременеет! Это что правда?! Ты так сказал?! — Эля натурально ревела, неся этот бред, а я не знал, что сказать и сделать.

Напрягать память и вспоминать, что я конкретно сказал Тасе два года назад было бессмысленно, как и отрицать, что не говорил такого.

— Я столько всяких гадостей ей наговорил, всего и не вспомнить. — практически признался в том, что говорил, хотя сам я этого не мог себе представить.

Не помнил, что говорил такое, вообще, разговор о детях не припоминал, даже в мыслях не было, но и Тася бы врать не стала.

— Скотина! Ты! Как ты мог такое ей сказать?! Про ребёнка! — тут Эля накинулась на меня.

Пощёчины сыпались на моё лицо градом, сам не понял как, но смог, перехватил Элины руки.

Радости только от такой возможности никакой, вся стёрлась словами сестры. 

— Какое?! Что ты несёшь-то? Я про ребёнка узнал случайно. Няня позвонила и сказала, что Тася пропала, я по адресу к ребёнку и ехал! Не доехал, как видишь! — проорал трясущейся от рыданий сестре, как всё было.

— Ты сказал Тасе, что удушишь её и...и ты сказал, что удушишь ребёнка! Щенка! Ты так сказал! если она забеременеет, а я не знала! Она просила помощи, привезти ей таблетки. Я не знала! Не знала, что ты такая скотина! — Эля пыталась ещё меня поколотить, но я из последних сил сдерживал её попытки. — Я думала, что если Тася забеременеет всё поменяется, вы перестанете друг другу врать и самим себе! Ненавижу тебя! — проорала Эля в конце своей бурной речи вырвалась сама, случайно вырвала капельницу из моей руки и бросилась вон из палаты.

Меня словно в жаровню подкинули. Пекло так, что взмок. 

22

Таисия                                                                                                                                                       

До слёз её не хватало дочери. Ночью даже понимала как это, лечь спать, не поправив перед этим одеяло Веронике, не погладить, не поцеловать, а волнение за ребёнка вытеснило всякие мысли о Руслане. Пожалуй, я подумала о нём лишь однажды за ночь, когда встал вопрос, как он примет Веронику, а она примет его. Примет ли? 

Лечащий врач пришёл только после обеда, до этого у меня брали анализы, ставили уколы и даже капельницу.    

Хмурясь, мужчина стал при мне изучать бланки с готовыми анализами. 

— Анализы весёлые. — сказал без смеха, — Лейкоциты зашкаливают, гемоглобин на нижней границе нормы, а вы ещё в стационар не хотели. Назавтра вас ставлю в очередь, будем делать операцию, наркоза не будет, только местное обезболивание. Так что готовьтесь. 

— Скажите, это надолго? У меня маленький ребёнок. Может, после операции я смогу домой? — про работу я и не заикалась было плевать, но вот разлука с дочерью была невыносима. 

— Ногу хотите сохранить? Или протез, может? — строго поинтересовался врач. 

— Всё, всё! Буду лечиться сколько нужно. — уверила его, готовясь хоть месяц тут проторчать, это же меньшее из зол.