– В-ваша светлость?

Он шагнул ближе. Слабый, едва теплящийся, огонек свечи позолотил лицо, которое она сегодня вспоминала.

Молодой князь издевательски вздернул бровь и чуть наклонил голову:

– Вы нашли мой подарок? – Он перевел взгляд на книгу, лежащую возле изголовья. – Вижу, что нашли.

– Это вы ее принесли?

– Да.

Меланья вслепую шарила рукой по кровати, пытаясь нащупать покрывало. Зачем он пришел? И когда приехал? Почему она ничего не знала о его возвращении? Она должна была прикрыться чем-нибудь, отвернуться и выгнать его отсюда. Но вместо этого смотрела на пасынка и боялась даже моргнуть. Его не было неделю. За это время он, кажется, похудел еще больше. Он не носил модный сейчас парик, и золотистые блики вольготно скользили по его волосам. Отросшая щетина выглядела гуще, чем Меланья помнила, и делала его лицо мрачным, злым. Морщины в уголках глаз и вокруг губ стали глубже и четче. Меланья хотела отвернуться и не могла этого сделать. Каким-то нечеловеческим усилием она заставила себя открыть рот. Но вместо того, чтобы выгнать из своей спальни, жалко выдавила:

– Не стоило дарить мне такую книгу.

Он ухмыльнулся, обнажив ровные белые зубы:

– А что бы вы хотели получить?

Не пасынок был дьяволом. Дьявол завладел ею, заставив выдохнуть признание:

– Вас…

Как только она поняла, что сказала, едва не упала в обморок. Чудовищный смысл собственных слов лег камнем на душу. Она пыталась придумать хоть что-то, способное оправдать эти слова, но пасынок не дал ей этого шанса. Он шагнул к ней ближе.

– Я у вас уже есть.

Его поцелуй был подобен адскому пламени, самому сладкому греху. Меланья не могла вздохнуть. Ее губы больше не принадлежали ей. Она полностью подчинилась власти князя, каждому его движению, вдоху и выдоху, постыдному касанию языка. Меланья даже не подозревала, что поцелуй может быть таким. Порочным. И желанным. Она заставила себя оторваться от губ князя. Боже, что она творит?!

– Вы должны уйти…

Он пристально посмотрел ей в глаза, а затем лизнул ее припухшие и исцарапанные его щетиной губы. Меланья ухватилась за полы его рубашки, чтобы не упасть. Глядя ей в глаза, он тихо попросил:

– Не прогоняйте меня.

От прикосновения его языка к губам, внизу стало болеть еще сильнее. Меланья чувствовала, как тело истекало влагой. Она скапливалась в постыдном месте и стекала по бедрам. Меланья жалко всхлипнула:

– Ваша светлость…

– Меня зовут Константин…

Он наклонился и слизнул капельку испарины в изгибе ее шеи. Меланья не смогла сдержать стон. Стараясь, чтобы голос звучал твердо, повторила снова:

– Вы должны уйти, Константин…

Его ладони сжали ее бедра. Меланья поняла, что князь задирает ее сорочку, но не сделала ничего, чтобы ему помешать. Его ладони скользили все выше, обжигая каждым своим прикосновением. Когда длинные пальцы сжали набухшие соски, Меланья тихо всхлипнула. Горячее дыхание прошлось по ключицам и беззащитному горлу.

– Я ехал к вам.

Меланья не выдержала и стянула с Константина рубашку. Как только она коснулась его обнаженной кожи, то поняла, что пропала. Его губы на ее шее, влажное дыхание и твердое тело низвергли Меланью в ад, из которого не было спасения. Но она желала гореть в этом огне. Вечно…

Меланья опустилась на колени, целуя каждый уродливый шрам на его теле. На груди, ребрах, животе. Константин глухо застонал. Его пальцы запутались в ее волосах. Меланья поняла, что никуда его не отпустит. Эту ночь он проведет в ее спальне. В ее кровати. В ее душе. И в ее теле…


***

Вика ненавидела замещать. Нет ничего неблагодарнее, чем идти в чужой класс. Но сидеть дома в одиночестве, в субботу, и пытаться справиться со своими мыслями, казалось еще хуже. Чертов Павел не шел из головы. Будь он проклят! У нее была тысяча проблем. Тысяча! Измена Ромы. Его семья. Любовница и трое детей. И собственная неспособность родить ребенка. Нужно бы порадоваться, что не успела забеременеть от такого урода, но… Но опять одна. Совершенно одна. Нужно уходить от Ромы. Но идти некуда. И это еще одна проблема. Ее дом в удручающем состоянии. И за тридевять земель отсюда. Без машины не добраться. А на машину денег нет. Вдобавок ко всему она дала ложную надежду Арсению. На каждой перемене он приходил к ней и уговаривал встретиться еще раз. Под конец дня он принес ей милый букетик цветов. Лилии. Смешнее не придумаешь. Из всего многообразия цветов он умудрился выбрать те, сжимая которые она выходила замуж. Теперь у нее эти цветы прочно ассоциировались с предательством. Единственное, что она испытывала, глядя на них, – желание выбросить в мусорку. Но Арсений воспринял ее молчание совсем иначе. Он в тысячный раз извинялся за своего «знакомого», испортившего им ужин. Вика едва ли не до крови прикусывала язык, чтобы не спросить, откуда Арсений знает Павла, как давно они знакомы, часто ли общаются… К своему ужасу Вика поняла, что как наркоманка нуждается в дозе сведений о Павле. Кто он? Чем занимается? Почему оказался в поместье? Вика придумала сотню вопросов, но так и не решилась их задать. Ей не должно быть до него никакого дела. Разобраться бы в своей жизни. Но попытка навести порядок в собственной голове напоминала бег по кругу. Мысли все равно возвращались к Павлу. И ей очень не нравилось то, что приходило на ум. Павел вел себя не так, как человек, который хочет ей за что-то отомстить. Он вел себя так, будто… Будто… Вика не хотела об этом думать, боялась. Но контролировать себя и свой разум оказалось не просто. Он вел себя так, будто действительно хотел ее. Она не знала, как поступают мужчины, если хотят получить женщину. Ей не с чем было сравнить. Рома даже не пытался ее завоевать. Она сама побежала к нему, стоило поманить пальцем. Арсений… Он не давал ей сегодня прохода. Что-то подобное было и с Павлом, но гораздо менее… Цивилизованно. На грани приличий. Хотя, кого она обманывает? У него не было никаких приличий вообще.

Вика не хотела верить. И одновременно боялась надеяться. Запутавшись в самой себе и своих желаниях, она пыталась понять: действительно ли заинтересовала Павла.

За день она несчетное количество раз прокрутила в памяти подробности их встречи. Вчера Павел был в деловом костюме. Он заслуживал ежедневных мучений и пыток за то, как потрясающе выглядел в брюках и пиджаке. А глядя на его галстук, Вика вдруг поняла, что хочет его снять и надеть на себя. И чтобы в этот момент, на ней больше ничего не было. Только голодный бешеный взгляд Павла, которым он вчера ее поедал. Каким-то чудом ей удалось сдержаться и не выбежать из ресторана, когда он приказал выйти. Его злой напряженный голос по телефону посылал по телу дрожь предвкушения. А его сообщение она перечитала раз сто, пока каждая буква не превратилась в шрам в мозгу. Хуже всего было то, что она ощущала, глядя на эти строчки. Трусливую надежду на то, что кажется действительно нравится ему. Надежду, что он ее хочет. Как женщину. Как… любовницу. Это сумасшествие. Но интуиция подсказывала, что все именно так и есть. Это не месть, как она раньше думала. Это желание. Неужели, она действительно ему настолько интересна? Скучная учительница литературы. Та, «что постарше». Так он сказал Арсению. А потом прислал ей еще одно сообщение. «…Иначе Арсений услышит историю о том, как я трахал его милую коллегу на переменах в кабинете литературы…» Мысли об этом теперь преследовали ее по пятам. Мышце в животе судорожно сокращались. Плоть набухала, становилась влажной. Трусики моментально намокали, стоило представить, как он превращает в реальность свою угрозу. Вика с ужасом понимала, что хочет именно этого. И именно так. Чтобы после напряженного рабочего дня к ней в кабинет вошел Павел. Запер дверь на ключ. Усадил ее на стол… Или заставил улечься на него грудью. Резко задрал юбку, спустил ее трусики и сделал то, о чем написал. Грубо оттрахал, заставляя ее кусать губы до крови, чтобы не кричать. Она хотела ощутить каждую вену на его члене. Хотела быть прижатой к столу его твердым, мокрым от пота телом. Хотела шептать его имя, умоляя двигаться еще жестче и сильнее. Не жалеть ее, отпустить себя. Отпустить и делать то, что ему хочется.

Вика ненавидела себя за эти мысли. Разгулявшееся воображение затягивало ее в темный водоворот. Она пыталась напомнить себе, что взрослая и все еще замужняя женщина. Но… Павел ее словно загипнотизировал. Подсадил на себя. Вика даже предположить не могла, что будет желать подобной необузданности. С Ромой всегда все было… спокойно. Прилично.

Вика горько усмехнулась, собирая вещи. Секс раз в неделю, в одной и той же позе. Любой звук его раздражал. Вике разрешалось только лежать неподвижно. Если у Ромы что-то не получалось, значит, она во всем ошиблась. Вика привыкла считать себя виноватой. Идиотка. Должно быть, он просто уставал делать детей своей любовнице. Пока она пыталась ему угодить, он, наверное, мечтал о том, как бы выспаться. Да ну его! Пусть горит в аду. Она постарается ему такой устроить. Выцедит из него по капле всю кровь за каждый день потраченной на него жизни. Вот о чем ей следует подумать. А вовсе не о Павле. И о том, каким опасным он вчера выглядел. Сердясь на саму себя, Вика надела пальто и осторожно выглянула в коридор. Слава Богу, Арсения не видно. У нее совершенно не было желания снова встречаться с ним. Пусть даже в школьном коридоре. За целый день она устала придумывать отговорки, почему не сможет снова сходить с ним на ужин. Вчера на нее нашло затмение. За свою слабость она поплатилась новой встречей с Павлом. Избавиться от мыслей о нем было так же сложно, как от сорняков. Стоило вырвать один, появлялся десяток других. Быстро закрыв дверь и бросив ключ в сумку, Вика едва ли не бегом бросилась на выход. В фойе, возле охранника, стояли несколько учителей и что-то бурно обсуждали. Что опять случилось? Новый конкурс от администрации?

– Ой, Вика, не выходи! Там опять этот идиот приперся. – Ира, преподавательница физики, вцепилась в Викину руку. – Будет снова громить школу, требуя «пятерок» для своей «Наташеньки». – Ира скривилась.