Она открыла дверь квартиры. Павел, все так же молча, вошел следом, разулся и снял куртку. Ничем несдерживаемая кровь успела вырваться на свободу. Белоснежная рубашка уже вся была покрыта бурыми пятнами. Павел снова грубо выругался. Вика бросила сумку на тумбочку:

– Скажешь еще хоть одно подобное слово, заставлю вымыть рот с мылом.

– Тем более, буду материться. Лишь бы посмотреть, как вы меня заставите.

Вика сжала губы и подтолкнула Павла в ванную.

– Ведешь себя как мальчишка.

Он обернулся так резко, что Вика едва устояла на ногах.

– Я. Не. Мальчишка.

– Я не говорила, что ты мальчишка. – Вика подтолкнула его к бортику ванны.

Тесное пространство стало еще меньше, заполненное массивной Пашиной фигурой. Воздух смешался с его запахом. Цитрусы и древесина. Лес и апельсины. Ничего более возбуждающего она не знала. Господи! Да о чем она думает?! Павел практически истекает кровью, а она сходит с ума от запаха его туалетной воды. Вика бросилась к шкафчику, где лежала принесенная им же аптечка. Лишь бы не смотреть на него. Но в зеркале дверцы отражалось сосредоточенное злое лицо. Он пристально следил за ней зелеными, почти звериными, глазами. Вика вцепилась в аптечку.

– Тебе нужно в больницу. Если кость сломана…

– Ничего не сломано. – Павел прижал рукав к носу.

Вика разворошила аптечку, пытаясь найти хоть что-то подходящее для такого случая.

– Я понятия не имею, что нужно делать…

– Просто дайте мне перекись и вату.

Вика быстро отыскала и то, и другое. Павел ловко скрутил вату в тампон, намочил перекисью и вставил в ноздрю. Он делал все спокойно, без спешки. У Вики сложилось впечатление, что проделывает он это не в первый раз. Павел снова взглянул на Вику. Лицо тут же опалило жаром. Стоит и рассматривает его, как влюбленная дурочка. Вика отвернулась, намочила кусочек ваты и подала Павлу. Его пальцы совсем недвусмысленно погладили ее, коснулись запястья. Да он просто издевается над ней! Вика постаралась как можно спокойнее убрать руку. Выдерживать тяжелую, обволакивающую тишину становилось все сложнее. Вика намочила еще кусочек ваты и положила на край раковины рядом с Павлом. Она боялась лишний раз прикасаться к нему. Боялась, что не сможет сдержать собственную тягу. А еще ей было любопытно, где он научился так драться.

– Ты так и не сказал, чем занимаешься. Куда поступил после школы?

Кажется, Павел удивился ее вопросу.

– В архитектурный.

– Значит, ты архитектор?

– Что-то вроде того.

Такое нежелание рассказывать о себе почему-то злило.

– И кем работаешь?

– Помогаю отцу… В его фирме.

Вика не выдержала:

– Это что, какая-то великая тайна?

Павел улыбнулся:

– Нет. Я занимаюсь строительством. Это достаточно взрослая профессия, Виктория Сергеевна?

– Ты как был маленьким говнюком, так им и остался. Вика швырнула Павлу бутылочку с перекисью, которую он с легкостью поймал, и вышла из ванной.

Как же он ее бесил! Но сейчас она хотя бы могла ему это высказать. Какая-то идиотская насмешка судьбы, что ее так влекло к нему. Это неправильно. Он младше. Ее бывший ученик. А она все еще замужем. Ах, да, он заявил, что хочет ее. Вика повернулась к окну. Нужно выпроводить его отсюда, как можно быстрее. Пока она не натворила очередных глупостей.

– Разве можно называть учеников «говнюками»?

Вика вздрогнула и обернулась. Павел стоял вплотную к ней. Она чувствовала тепло его тела. Как он подошел так тихо? Вика постаралась взять себя в руки.

– Ты больше не мой ученик.

Павел улыбнулся. Кровь остановилась, но на переносице виднелась жуткая рана.

– К счастью, да. Больше не ученик.

– Я не такой уж и плохой учитель. – Вика нарочно сделала вид, что не заметила подтекста в его словах.

Но Павла было не так просто остановить. Он ошарашил ее очередным признанием:

– На плохого учителя у меня не вставал бы на каждом уроке.

Вику снова бросило в жар. От его слов кровь закипела, плавя вены, выплескиваясь наружу.

– Зачем ты мне все это говоришь? – К ее собственному стыду голос охрип.

Павел прищурился. Вика почувствовала себя добычей, за которой охотится безжалостный хищник.

– Муж, Арсений, сколько еще мужиков вам нужно, прежде чем вы обратите внимание на меня?

Вика не осознавала, что делает. Просто размахнулась и со всей силы влепила ему пощечину. Ладонь обожгло болью. Голова Павла дернулась в сторону, волосы упали на лоб. Вика сжала и разжала пальцы. От колючей щетины кожу нещадно саднило. Павел схватил ее за плечи и прижал к холодному стеклу. Вика плавилась в его руках. Дышать стало тяжело, между ног скапливалась предательская влага. Павел наклонился над ней так низко, что Вика чувствовала его горячее дыхание на щеках. Он как ножом скользил по ней взглядом, и Вике казалось, что сейчас он проникает в самую ее суть. Еще немного, и ему будут известны все ее секреты. Все тайны. Все, что она скрывает даже от самой себя. В чем боится себе признаться.

Неожиданно он ее отпустил. Отдернул руки, словно ему было больно или… неприятно. Вика почувствовала обиду. Павел отступил от нее на шаг. Она же готова была себя проклясть. А вдруг, он действительно ее хотел? Вика поняла, что ей необходимо узнать, каково это – быть желаемой таким мужчиной, как Павел. Он сделал еще один шаг назад, и Вика едва не закричала от разочарования. Почему он отходит? Значит, все его слова тоже вранье? Он всего лишь хотел посмеяться над ней? Осознав, что это не удастся теперь он отступал? Но Павел снова ее удивил.

– Чем я хуже их?

Вика с трудом соображала, о чем он ее спрашивает.

– Хуже кого?

– Чем я хуже вашего мужа? Арсения? Он ведь тоже младше вас. Значит, дело не в возрасте. – Павел выглядел искренне непонимающим. – Что во мне не так?

Вика хотела сказать, что все в нем идеально. От голоса до запаха, от которого она теряет саму себя. Но нужно молчать. Если он поймет, как на нее действует…

– Что вам не нравится во мне, Виктория Сергеевна, а? – Павел снова подошел к ней. Его глаза блестели в сумраке тесной кухоньки. – Имя? Внешность? То, что я пишу слова с долбаными ошибками? Что не так? Каким нужно быть, чтобы вы наконец на меня обратили внимание?

Он едва ли не рычал. Вика дрожала. Такое ощущение, будто через нее пропускали сотни вольт. Он хотел ее. Хотел нравиться ей. Какая женщина способна устоять перед таким мужчиной? Наверное, какая-то и могла. Но только не Вика. Она с хрипом втянула в легкие воздух, пахнущий Павлом и не своим голосом приказала:

– Снимай рубашку.

Он свел брови на переносице, знакомо нахмурившись. У Вики подогнулись колени.

– Что?

Вика снова повторила:

– Снимай рубашку. Твоя вся в крови.

Она выбралась из узкого пространства между окном и Павлом и едва ли не бегом отправилась в спальню. В шкафу лежало несколько новых свитеров. Рома любил себя баловать модной одеждой. Когда Вика хотела купить себе что-нибудь такое же дорогое, то он тут же останавливал ее. «Ты можешь ходить и в этом. А мне нужно выглядеть перед партнерами прилично. Твоим ученикам хватит того, что есть.» Козел! Вика вытащила из шкафа свитер и едва ли не разорвала упаковку. Сминая целлофан в ладонях, она вернулась обратно и застыла. Павел стоял к ней спиной, стаскивая с плеч рубашку. Вика жадно следила за каждым участком обнажающейся смуглой кожи. Это не загар. Вика прочистила горло.

– Вот. Он новый.

Павел обернулся, и Вика едва сдержала стон. Он был идеальным. Мощный, сильный, с четко обозначенными мышцами и темными волосками на груди. Они сужались в тонкую полоску, убегая за пояс брюк. Живот покрывали такие же темные волоски, и Вике до зуда в пальцах хотелось прикоснуться к ним. Узнать, колючие они или мягкие. Его плоские коричневые соски набухли от прохладного воздуха, и Вика представила, как пробует их на вкус, лаская языком. Она попыталась прогнать идиотские видения. Но легче было вырвать себе глаза. Павел снял рубашку и взял свитер. Вика непроизвольно шагнула ближе. Вся правая половина его тела была покрыта татуировками. Тонкие побеги плюща, которые она заметила в первую их встречу на тыльной стороне его ладони, обвивали кисть и ползли вверх по локтю и предплечью. На плече они опутывали руку и нарисованную на ней высокую колонну. По колонне тянулась витиеватая надпись. Вика сделала еще один шаг, задрала голову, читая вертикальные строчки.

«Обвей же, юный плющ, раскидистые клены,

Пусть обнимает терн надгробные колонны!»

Сердце, которое еще вчера казалось сожженным и обугленным, стучало, как сумасшедшее. Под ключицей чернел большой крест с узорчатыми краями и украшенной серединой. Он напоминал эфес старинной шпаги. По горизонтали тянулась еще одна надпись.

«Мы – две руки единого креста.»

На боку сплетались три шипастых розовых стебля. Их обвивала тонкая лента с угловатыми буквами:

«Я вас люблю… что делать – виноват!»

Вика коснулась пальцем переплетения стеблей. Павел вздрогнул. Его кожа была и гладкой, и чуточку шершавой. А еще очень горячей. Вика легко надавила ногтем на длинный острый шип розы. Он казался настоящим, прорастающим прямо сквозь кожу.

– Что это?

Павел наклонил голову, ловя ее взгляд и удерживая. Его голос звучал тихо и хрипло:

– Твои уроки.

Его взгляд втягивал ее, засасывал в темноту. Откуда-то Вика знала, что внутри Павла именно темно. И душно. Там нечем дышать. Там сумасшествие и порок. Вика облизала губы:

– Есть еще?

Вопрос удивил даже ее саму. Она уже плохо соображала и совсем не контролировала себя. Павел медленно расстегнул брюки и приспустил их вместе с бельем. На коже Вики выступила испарина. Она опустила глаза: правую сторону его живота и бедра покрывало черное изображение жуткого крылатого дракона. В его раскрытую пасть вонзалось длинное копье. Как она сразу не заметила древко? На нем тоже было что-то написано. Ей пришлось опуститься на колени, чтобы прочитать. Павел запустил ладонь в ее волосы и сжал. Вика коснулась пальцем драконьей пасти. Из нее торчал раздвоенный язык и острые зубы. На крыльях можно было разглядеть чешуйки, а на лапах – длинные когти. Одно из крыльев тянулось к самому паху, где волосы росли гуще. Вика закусила губу. Павел был возбужден. Сильно. Она тоже уже вся горела. Щеки и шея пылали. Соски набухли до нестерпимой боли. От каждого малейшего движения они терлись о плотную ткань лифчика. Перед глазами темнело, но Вика прочла надпись на копье: «И знать, что бегство больше невозможно.»