– Короче, я слышал от одной нашей общей знакомой… Она пыталась… Хм… Ну, ты понимаешь… В общем, у него там все глухо. Ничего, может, врачи ему заодно и там все вылечат. – Арсений хохотнул.

Вика вскинула голову и непонимающе уставился на него:

– В каком смысле? Какие врачи? Что-то…случилось?

– Да-а-а… Я всех подробностей не знаю. Батя в курсе. Но кажется в воскресенье он не хило с кем-то сцепился. Какие-то разборки. Не знаю из-за чего. Он сейчас в больнице с тремя ножевыми.

Вика пошатнулась. Каким-то чудом ей удалось усидеть на месте. Внутри похолодело. Дыхание застряло в легких. Она не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. На зубах как будто хрустел песок. Вместо крови тоже песок. Тело – выжженная пустыня. А в голове – пыльная буря. Страшные мысли носятся обжигающими вихрями. Сердце, раскаленное до бела, натужно стучит. В ушах отдается гулким эхом и завыванием ветра. Вика знала, что открывает рот, что-то говорит, но никак не могла расслышать собственный голос. Арсений самодовольно улыбался. Все, чего Вика хотела: всадить ему в глаз ручку, которую до сих пор сжимала в пальцах. Стереть с его лица это идиотское выражение.

– Да ты не волнуйся так. Я ни с каким криминалом не связан.

Да ей плевать на него и его связи. Плевать! Она изводила себя идиотскими догадками, а Паша в это время… Вика вцепилась в столешницу. Глупая дура. Успела обвинить его во всех смертных грехах. А он… Вика заставила себя сидеть неподвижно.

– Очень хорошо, что не связан. – Вика все еще не могла расслышать свой голос. – Прости, уже поздно. Мне нужно… – Вика бросила взгляд на что-то бурно обсуждающих подростков. – Нужно отправить детей по домам.

И, с трудом хватая ртом воздух, повторила:

– Уже поздно.

Арсений скривился.

– Я и забыл о них. Так может, сходим куда-нибудь? Я знаю классный ночной клуб.

Вика крепче сжала ручку.

– Спасибо за приглашение, но муж может неправильно отнестись к ночным загулам жены.

Арсений, похоже, не хотел ее слышать:

– Ну, Вик, ты смешная… Зачем ему об этом знать?

Вика встала, давая понять, что разговор окончен:

– Ну, мне было бы интересно, где пропадает человек, с которым я живу. Прости, Арсений. Мне действительно нужно отправить детей по домам.

Арсений с недовольным видом поднялся:

– Мы можем хорошо провести время. Поверь мне.

Вика едва ли не взвыла от отчаяния. Да когда же он уйдет?!

– Верю. Конечно, верю.

Она обошла его и направилась к ребятам, не желая больше тратить драгоценное время. За спиной раздался звук шагов. Открылась и закрылась дверь. Наконец-то! Ушел. С трудом соображая, Вика отправила детей домой, кое-как оделась и выскочила на улицу. Нежно-голубые сумерки окрашивали все вокруг в нереальные цвета. Снег, сугробы, голые деревья дышали волшебством. Раньше бы она обязательно полюбовалась этой почти сказочной красотой и позволила себе помечтать. Представила бы себя героиней какого-нибудь романа или лучше всего сказки. Но сейчас… Без Павла все казалось ненастоящим. Неправильным. Глупым.

Оскальзываясь на утоптанном снегу, она почти бежала. Больница в их маленьком городе была всего одна, и оставалось надеяться, что она найдет Павла именно там. Три ножевых ранения. Три… Господи, где и как он умудрился их получить? Зачем полез в драку? И у кого хватило сил его одолеть? Павел казался ей непобедимым. Сверхчеловеком. Практически всесильным. Он всегда оказывался рядом, когда ей грозила опасность. И разделывался с обидчиками по щелчку пальцев. Какой же дурехой она была, когда прогоняла его. Когда отпускала. Чувствовала же, что это конец. Чувствовала! Вика гнала подальше ужасные мысли. Конечно же, он выживет. Наверняка, раны не очень серьезные и глубокие. Арсений просто хотел позлорадствовать. Рядом с Пашей он казался никчемной подделкой. Но Вика благодарила Бога за то, что он пригласил ее в тот день в ресторан. Если бы не это… Сейчас бы она мучилась неизвестностью и ненавидела Павла. Он бы позвонил. И написал бы. Ей стоило уже понять, что Павел не такой, как Рома. Не такой, как Арсений. Он вообще отличается ото всех. Мужчина с другой планеты. Из другого мира. Сейчас она понимает, что не мог тот, кто покрыл себя подобными татуировками, просто забыть обо всем и исчезнуть, едва получил желаемое. Даже если бы ему не понравилось… Она же всему может научиться. Узнать, что ему нравится, и… Господи! О чем она думает? Десять лет прислуживала Роме. А когда появился Павел, так глупо отталкивала его. Судьба столкнула ее с мужчиной, о котором другим женщинам суждено только мечтать. И к черту их разницу в возрасте, статусе и прошлое «учитель-ученик». Паша заставил ее почувствовать себя желанной, красивой и живой. Вернул в ее жизнь эмоции. Он не обратил внимания на эффектную Настю и ввязался ради Вики в несколько драк. Он шел напролом, плюя на приличия и условности. Его не остановил ни Арсений, ни ее брак. Как можно сопротивляться такому мужчине? Зачем она сопротивлялась? На его теле были выбиты строчки стихотворений, которые она читала. И он помнил уроки, которые она проводила десять лет назад. Она хотела его. С того момента, когда оказалась в его машине, пропитанной невероятным запахом туалетной воды и настоящего мужчины. Ее мужчины. Уже тогда ее заворожила цветная татуировка и массивные ободки колец на пальцах. Уже тогда она не могла не смотреть на его четкий хищный профиль и гадать, какой на ощупь окажется отросшая щетина. Уже тогда она оказалась под его властью и пропала…

К тому моменту, когда добралась до больницы, Вика чувствовала себя постаревшей на целую вечность. Самой себе она казалась древней мерзкой старухой, отравляющей юных красавиц. Вика давно не испытывала такой всепоглощающей ярости. Страх за Пашу сменялся ненавистью к тому, кто на него напал. Сейчас она ощущала в себе силы голыми руками разорвать подонка, посмевшего сотворить подобное. Вика подлетела к окошку регистратуры, за которым сидела мерзкого вида тетка со следами губной помады на зубах. Одного взгляда хватило понять: такая не поможет. Вика вспомнила о деньгах, лежащих в сумке. Едва сдерживая рвущийся из груди крик, она ухватилась за высокую стойку. Нужно идти напролом. Нагло.

– Здравствуйте. Я к Павлу Туманскому. Где он лежит?

Тетка окатила ее презрительным взглядом. Два подбородка закачались:

– Кем вы ему приходитесь? Паспорт.

Вика полезла в сумку. На весу сунула в паспорт гладкую купюру и пододвинула паспорт тетке:

– Я его знакомая.

Тетка удивленно вскинула нарисованные брови и вернула паспорт:

– Для «знакомых» нужно особое разрешение.

Вика взглянула на торчащий из паспорта клочок бумажки, на котором размашисто были выведены четыре цифры: 5000. Вика, молча, вытащила деньги и снова вложила в паспорт.

– Что ж… Виктория Сергеевна… Видимо, вы очень хорошая знакомая. – Она выделила голосом «очень», мерзко хихикнула, а затем снова бросила на Вику взгляд.

На этот раз оценивающий.

– Пятый этаж. Пятьсот двенадцатая палата. Но учтите, его охраняют.

Вика нахмурилась:

– В смысле, охраняют?

– В прямом. Папаша вашего знакомого всех тут на ноги поднял. Мы тут на ушах стояли. Даже мэр звонил. Беспокоился. А вы что, журналистка?

Вика стянула с плеч куртку:

– Нет, я не журналистка.

– Ну-у-у, хорошо…

К регистратуре подошел еще кто-то, и тетка переключила внимание на очередного несчастного. А Вика побежала к лифту. Ладони взмокли. Пыльная буря в груди оседала скрипучим песком на сердце, легких и губах. Лифт еле-еле поднимался на пятый этаж. А Вике казалось, что она забывает, как дышать. Делать новый вдох становилось все сложнее. Еще немного мучительной неизвестности, и она превратится в иссушенную страхом мумию. Тягучий страх заполз под кожу. Двери лифта разъехались, и Вика вышла в длинный мрачный коридор. Тихое гудение ламп проходилось пилой по жилам. Три мощных амбала, как по команде синхронно повернули к ней головы. Искать пятьсот двенадцатую палату не пришлось. На дрожащих ногах Вика пошла вперед. Как будто на эшафот. Упакованные в черные костюмы качки казались пародией на плохой фильм. Двое стояли у двери. Третий сидел напротив, вытянув вперед ноги, демонстративно преграждая путь дальше. Он скользнул рукой за полу пиджака, обнажив ремни кобуры, и нагло посмотрел на Вику. Козел! Знала она таких. Должно быть, со скрипом наскреб низший балл на экзамене. Вика остановилась и, гордо тряхнув головой, хрипло выговорила:

– Я к Павлу Туманскому.

Голос плохо слушался. Каждое слово давалось с трудом. Страх, как паразитирующий организм, расползался по телу, поражая ядом органы. Самое главное, что Паша не умер. А иначе, кого бы они здесь охраняли? Верзила усмехнулся:

– Он не принимает посетителей.

Вика с трудом втянула в себя больничный воздух. Он пах лекарствами, равнодушием и безысходностью.

– Меня примет. Он… пришел в сознание?

– Знаешь что, детка… Ты бы валила отсюда, пока мы тебя не выперли. Как прошла?

Вика сжала зубы. Как же она всех ненавидит! До безумия. Она наклонилась к наглому придурку:

– Ногами я сюда прошла. И не стоит мне угрожать. Может получиться так, что выпрут тебя и твоих мальчиков, когда узнают, что любой может здесь оказаться за определенную сумму. Не очень-то вы усердно работаете.

Верзила вскочил на ноги, нависнув над Викой скалой:

– Кто сказал? – Он едва ли не слюной брызгал. Бритая кожа головы сложилась мясистыми складками.

Вика презрительно ухмыльнулась:

– Это же твоя работа… детка. – Она вздернула брови. – Вот ты и выясни, кто здесь болтает. Мне нужно увидеть Павла.

На его лице отразились сомнения.

– К нему запрещено пускать. Ты вообще кто такая?

Вика сглотнула пыльную горечь.

– Вика… Виктория Сергеевна. Он знает меня.

Верзила окинул ее изучающим взглядом:

– Паспорт?

Вика раздраженно закатила глаза и полезла в сумку. Амбал кивнул двум другим. Один бесшумно скользнул в палату и прикрыл дверь. Второй тут же загородил проход, как будто боялся, что Вика прорвется внутрь. Главный открыл паспорт и начал сверять фото с Викиным лицом. В этот самый момент дверь распахнулась. Вернулся давешний охранник. Лицо – мрачнее тучи. Щеки покрылись алыми пятнами. Едва открывая рот он угрюмо буркнул: