– У меня как раз несколько проблем с правописанием.

Ну, блядь, скоро вообще ни хрена написать не сможешь. Едва сдерживая желание тут же сломать ему пальцы, сквозь зубы выдаю:

– Словарь в помощь.

Ко мне обращаются сразу несколько пар глаз. Миша подскакивает, как на пружине, начинает что-то тараторить, а я из последних сил пытаюсь не смотреть на Вику. Если взгляну на нее, точно сдохну. Кажется, или швы разошлись? Такое впечатление, я истекаю чертовой кровью, – настолько сильно хочется на нее посмотреть. Ну что, хорошо развлеклась? Повеселилась, стерва?

Она хочет меня довести. Хитрая сучка. Сначала приходит в больницу, затем выдерживает бой с родителями, чтобы потом просто сбежать. Сбежать! И пока я мучаюсь, запертый в херовой палате, без телефона и даже крошечного шанса свалить оттуда, она является в стрип-клуб. И как контрольный в голову – на ней моя рубашка. Моя чертова рубашка, оставленная у нее. Она действительно думала обо мне, если надела ее? Или ей плевать, чью рубашку носить: мою или мужа. Нет, не может быть. Она ведь могла выбрать любую из его рубашек. Но надела именно мою. И, черт возьми, зря она это сделала. Когда увидел ее, такую крошечную, в облаке белой ткани, скрытую за блеском стекол очков… Знакомый разряд прошел через позвоночник. На ее шее висела «бабочка», волосы растрепались по плечам, а в вырезе видна грудь. Та, которую я целовал и сжимал ладонью. И та, на которую пялится Еровский. Главное, не выдрать ему глаза. И не смотреть на Вику. Это самые сложные блядские минуты в моей жизни. Она сидит напротив, делает вид, что все прекрасно и пьет шампанское. А потом начинается самый ад. Миша зовет стрипух.

Меня переклинивает окончательно, потому что вокруг возле Вики возникает какой-то задрот. Она слабо сопротивляется. Не для вида ли? Хочу послать на хрен танцующую передо мной девицу, но… Останавливаюсь. Ладно, Виктория Сергеевна. Я тоже не буду отказываться от подарка. Но и наслаждаться вашим вам не дам. Лезу в карман, достаю побитый телефон, пишу сообщение и…

Когда Вика присылает последнее, я уже весь мокрый от пота. Еще недавно свежая рубашка неприятно липнет к коже. Швы зудят от попавшей в них соли. Мышцы сами по себе сокращаются. То пальцы – от желания сжать Вику, то живот – от возбуждения. У меня снова встает. Так, что становится больно. Если я с этим что-то не сделаю, то на этот раз точно сдохну.

На нас с Викой никто не обращает внимание, но мне и так уже похрен. С трудом набираю:

«Скажи, что тебе нужно отлучиться. И жди меня возле фонтана.»

Она получает сообщение. Закусывает губу, пока читает. Мне срывает последние тормоза. Резко и внезапно. Знаю точно, что сегодня заставлю ее взять мой член в рот. Вика неподвижно сидит, глядя прямо на меня. Не знаю, сколько так продолжается, но достаточно долго, чтобы у меня потемнело перед глазами. Еще немного, и мне пиздец. Не выдерживаю и набираю еще одно:

«У меня член уже рвет брюки. Если не хочешь быть оттраханной прямо здесь, то поторопишься.»

Она не спешит. Медленно берет телефон, медленно открывает сообщение. Облизывает губы и вскидывает на меня взгляд. Вижу, что дышит тяжело, ноздри немного раздуваются. Хочу ее такой и прямо сейчас. Одними губами, молча, произношу: «Быстро». А она как будто ждала этой команды. Срывается с места и что-то говорит Мишиной жене. Та встает, пытается увязаться за Викой, но моя умная училка быстро от нее избавляется. Правильно, девочка. Лучше, если я буду тебя иметь без свидетелей. Вика исчезает и я торопливо считаю до пяти. Едва не бросаюсь следом, пока она не сбежала и пока к ней не подкатил еще какой-нибудь мудозвон. Миша хочет встать, но качаю головой. Выдаю первое, что приходит на ум:

– Я все-таки воспользуюсь спальней, если ты не против. Швы болят.

Миша кивает, что-то еще говорит. По взгляду вижу, что он все понял, но мне уже плевать. Извиняюсь и выхожу наружу. Почти не удивляюсь, когда вижу вокруг Вики пару молодых мажорчиков. Хочется в кровь разбить их физиономии, но ограничиваюсь тем, что отталкиваю обоих и тащу Вику за собой. Ее ладонь теплая и нежная в моей руке. От прикосновения к гладкой коже все до единого нервы пронзает новый разряд. Высоченные каблуки Вики гулко стучат. Звук из пыточной камеры. Она пытается выдернуть руку:

– Хватит меня тащить!

Не оборачиваясь, бросаю ей:

– Закрой рот и больше ни слова.

– Знаешь что, Туманский…

Дергаю ее вперед, прижимаю к стене. Даже на каблуках она намного ниже меня. Смотрит испуганно снизу вверх. Но в глазах не только страх. Еще и предвкушение. Хитрая стерва. Не такой ангелок, каким хочет казаться. Наверное, думает, что я ее не трону. Или что сможет сбежать без последствий. Нет, Виктория Сергеевна. Даже не надейтесь. К мужу вы больше не вернетесь. Только ко мне. Со мной. До конца.

Нависаю над ней:

– Так что я должен знать, Виктория Сергеевна?

– Что тебе нужно?

– По-моему я уже написал.

– Найди себе шлюху. Ты как раз в подходящем месте.

Вижу, что она злится. Нет, в ярости. Да какого черта?! Это не я шляюсь ночами, хрен знает где. Цежу сквозь зубы:

– Ты тоже здесь. Значит я могу воспользоваться тобой?

Зря я это сказал. Вика замахнулась, чтобы дать мне пощечину, но я успел перехватить ее руку. Прижал к стене над ее головой. Блядь! От этого ее грудь поднялась, четко обозначившись даже в полумраке. Еще один шаг в мое сумасшествие. Вика дернулась в моих руках, нечаянно прижавшись бедрами. Вспыхнул как спичка. Моментально. Навалился на нее, пристраивая бедра у ее живота, вдавился стояком. Вика начала извиваться, пытаясь вырваться. От каждого движения она терлась о меня. Почти что ласка. Еще чуть-чуть, и я точно кончу в штаны. Уже знакомое адское давление хлынуло в живот. Кожу хотелось содрать с себя. Лихорадка сжигала изнутри. Мне нужна Вика. Ее кожа. Ее стоны. Ее крики и движения.

– Если продолжишь так извиваться, то отымею тебя прямо у стены.

Нагнулся к Вике, прижался к ее губам. Она вдруг укусила меня. От сладкой боли едва ли не подбросило. Член жадно дернулся. Зря думала, что меня это остановит. Нет, меня накрыло еще больше. Губе стало горячо и влажно. Я слизнул соленую каплю. Вика мстительно улыбнулась. Узнаю нашу Злобную Стерву. Вика махнула головой, откидывая назад круглые кольца локонов. Даже дышать становилось трудно от ее красоты. Она опять ухмыльнулась:

– Твоя мать будет против. Ей не нужны шлюхи, да еще и старые, возле ее сына.

Глаза на лоб полезли от такого заявления. Значит, все дело в моей матери? В ее словах и длинном языке?

Не смог сдержать улыбку. Прижался лбом к Викиному лбу.

– Ты из-за этого сбежала? Глупая Виктория Сергеевна… А ведь такая умная…

Вика смотрела на меня в упор. Глаза за стеклами очков затягивал самый настоящий туман. Мне реально казалось, что я тону в серо-черных клубах. Каждый шаг к Вике – шаг в неизвестность. Понял, что теряюсь в ней. За ее глазами целый мир. И я хочу заблудиться в нем. В ее желаниях. В ее мечтах и фантазиях. В том, что ей нравится. Хочу впитать в себя каждую молекулу. Дышать черным воздухом. Потому что именно так сегодня окрашены ее глаза. Искрящейся чернотой вокруг серо-голубых радужек. Она тихонько хныкает:

– Это закрытая вечеринка. Как ты сюда прошел?

– Я, черт возьми, строил этот клуб.

– Ах, да… – Вика кривит пухлые губы в усмешке. – Молодой талантливый архитектор…

Не могу понять, что звучит в ее голосе. Боль? Горечь? Обида? Тяну Вику к себе, зарываюсь носом в изгиб плеча. Она пахнет цветочной сладостью духов и женщиной. Доводящий до безумия аромат. Увлекаю ее в темный коридор.

– Да. Но ты должна лично оценить мои таланты…

Вика не сопротивляется. Она вдруг прижимается ко мне всем телом. Тонкие руки обвивают талию, кулаки сжимают рубашку на спине. Теряю контроль над реальностью. Она податливая и мягкая. Теплая. А я хочу, чтобы была горячей и влажной. Из-за меня. Потому что я довел ее до такого состояния. В меня как будто врезается сразу сотня тонких лезвий. Острая, но потрясающая боль. Быть нужным ей – удовольствие, которое сложно даже осознать. А я ей нужен. Чувствую это по тому, как доверчиво она прижимается ко мне и часто дышит в грудь.

– Сначала я думала, что ты ушел… Навсегда… А когда узнала, что с тобой… испугалась… Ты даже не представляешь, что я испытывала… А потом ты опять про меня забыл.

В голове вспыхивают салютами вопросы: как она узнала? Откуда? Но это все потом. Сейчас другое. Спрятать ее ото всех, пока не набросился прямо в коридоре. И выбить из головы идиотские мысли:

– Я тебя десять лет не мог забыть. Думаешь, забыл бы за день?

Открываю одну из дверей и вталкиваю Вику в темную комнату. При нашем появлении зажигается мягкий золотистый свет. Вика кажется облитой золотом. Меня выкручивает узлом. Ломает так, что мозг сходит с ума от боли. Возбуждение пополам с агонией. Вика смотрит на меня обиженно:

– Ты не звонил… Ни слова мне не написал за эти дни… Я понимаю, что ты ранен и… И… Все понимаю! Но ничего не могу с собой поделать. Радуйся, ты своего добился!

Ее слова – лучшее, что я слышал за всю свою жизнь. Меня уже начинает трясти от возбуждения. По спине стекает пот. Не могу терпеть больше. Хочу Вику.

– Я не мог позвонить. Но приехал… Это ведь лучше?

Вика смотрит на меня таким взглядом… будто кожу сдирает. Свет блестит на линзах ее очков. Такое впечатление, что вокруг ее глаз клубится золотая пыль. Как все это время я жил без нее? Как справлялся? Да никак. Просто медленно сходил с ума. Еще немного, и, так или иначе, все это кончилось бы. Вика кивнула и закусила губу.

– Лучше. Намного… Но ты мне должен…

Вика сделала шаг навстречу. Мне нужно ее трахнуть. Немедленно. Прямо сейчас.

– Я столько дней промучилась. С ума сходила. И все из-за тебя. Ты это понимаешь?

Я понимал лишь то, что она переживала из-за меня. Волновалась. И я, кажется, был ей не безразличен.