Вспоминая ночь, Меланье становилось жарко. И страшно. Костя казался древним языческим божеством. Он, как и она, оделся во все черное. Темно-рыжие волосы и ядовито-зеленые глаза казались ослепительно яркими на фоне одежды. Улучив момент, она подкараулила Костю в одном из коридоров и оттянула вниз лиф платья, демонстрируя его подарок.

– Как ты и хотел. Твой подарок на мне.

Костя ничего не ответил. На виске дернулась венка, а ноздри раздулись. Он оставил на ее губах жесткий поцелуй-укус и тихо прошептал:

– Будь готова. Уже скоро.

Меланья кивнула и отправилась развлекать гостей. Она с ненавистью смотрела на Александру, которая ослепляла всех блеском аляповатых драгоценностей. Все дамы восторженно ахали, разглядывая ее расшитое жемчугом платье и поражались ширине кринолина. Мерзкая девица. Меланья поискала глазами Костю. Черной тенью он скользил среди гостей, нигде подолгу не останавливаясь и даже не пытаясь приблизиться к молодой графине.

Меланья отвернулась, чтобы не выдать своих переживаний. Она как раз проверяла стол с закусками, когда почувствовала рядом аромат свежести и лимонов. Запах Кости. Свет скрыла его массивная черная фигура. Тихий голос окутал теплом:

– Сейчас.

Меланья, не оборачиваясь, кивнула. И в ту же секунду Костя исчез. А когда она обернулась, он уже стоял у другого конца стола. Их взгляды встретились, и Костя едва заметно кивнул. Стараясь ничем не выдать своего волнения, Меланья медленно, контролируя каждый шаг, отправилась наружу. Она забрала спрятанный заранее плащ, драгоценности и подаренную Костей книгу, и, постоянно оборачиваясь, выскользнула из дома.

Холодный воздух охладил пылающие щеки, наполнил еще большим волнением.

Меланья уже подбегала к оседланному коню, как услыхала позади тихий хруст. Она обернулась. Жутким призраком за спиной стояла Евдокия Романовна. Морщины на ее лице казались уродливыми шрамами. Покрытая белилами кожа – маской привидения. Сурово глядя на Меланью, она проскрежетала:

– Я не позволю.

– Евдокия Романовна? – Меланья старалась сохранить самообладание. – Вам лучше вернуться в дом. Здесь довольно прохладно.

Старуха снова повторила:

– Я не позволю.

Меланья поражалась собственной выдержке:

– Чего?

– Навлечь позор на весь наш род.

Меланья сжала уздечку:

– Я всего лишь хочу прогуляться. Слишком много людей. И душно. А мне в моем положении нельзя терпеть подобное.

– Хватит! Развратная блудница. Думаешь, я не видела? Совратила глупого мальчишку. Затащила в свою кровать. В доме мужа. Дрянь! Я не позволю!

Меланья сжала руки в кулаки и приблизилась к Евдокии Романовне:

– О, нет. Вы позволите. Только посмейте помешать мне, и вы об этом глубоко пожалеете.

– Еще и вздумала угрожать мне?! Потаскуха! Немедленно возвращайся в дом. Иначе князь узнает обо всем. Уж я-то слышала, как ты стонала, развратная греховодница.

– Скажете ему хоть слово, и…

Евдокия Романовна вдруг замахнулась. Меланья едва успела перехватить занесенную для удара руку. Она оттолкнула старуху, и та, вскрикнув, упала. Лунный свет высветил землю, усыпанную кривыми ветками. В диком порыве злости, Меланья наклонилась и схватила одну из них. Она не позволит мерзкой ведьме отобрать у нее счастье. Меланья упала на колени рядом и ударила старуху по голове. Та закряхтела и обмякла. По лбу потекла кровь. Боже… А если она ее убила? Но тетка ее мужа тяжело и шумно дышала, поражая своей живучестью.

Меланья поднялась на ноги. Что же она наделала? Она посмотрела на дом и снова на коня. Обратной дороги нет. Либо в ад, либо к Косте. И Меланья знала, чего она хочет. Быстро она забралась в седло и направила скакуна к церкви. Ветер хлестал по щекам, трепал волосы, но Меланья погоняла. До церкви было не так уж и далеко. Она пешком ходила. Но сейчас каждая секунда казалась ей вечностью.

Наконец! Знакомые очертания среди деревьев. Колокольня устремлялась в воздух. Меланья спрыгнула вниз и побежала в церковь. Дверь была открыта. Внутри царили тишина и золотистый свет. Запах воска и краски. Меланья поспешила вперед, минуя фреску, у которой впервые увидела Костю. Георгий Победоносец пронизывал копьем жуткого дракона. И святой, и чудовищная тварь, кажется, смотрели прямо на Меланью. Святой – с осуждением и сурово. Чудовище – с хитростью, словно бы спрашивая, осмелится ли она.

И Меланья осмелилась. Она прошла мимо и нашла углубление в стене. Убрала зажженную свечку и отсчитала нужный кирпич. Надавила. Камень легко поддался, скользнув в глубь. Дрожащими от напряжения пальцами, Меланья вытащила остальные кирпичи. Внутри, как и обещал Костя, лежал мешок с мужским платьем. Выпрашивая прощения у Господа за очередные грехи, Меланья собиралась переодеться прямо тут, но вдруг услышала, как скрипнула дверь церкви.

Сердце застучало в горле, мешая дышать. Меланья быстро вернула мешок в тайник, туда же положила Костину книгу, подаренные им драгоценности и вставила кирпичи обратно. Прижавшись к стене, Меланья ждала.

Стук сердца оглушал. Он эхом разносился по церкви. Или ей так чудилось?

Внезапно из тьмы вынырнула тень:

– Куда это ты собралась, потаскуха?

Меланья тяжело сглотнула. Князь… Как он ее нашел? Евдокия Романовна… Схватив ее за волосы, он потащил Меланью к выходу.

– Вот значит как? В моем собственном доме… И с моим сыном…

Меланья начала осознавать, что происходит. Где Костя? Знает ли он о том, что случилось? Меланья попыталась вырваться. Она принялась извиваться, но получила несколько грубых тяжелых пощечин. Боль пронзила лицо. Из глаз выступили слезы. Во рту явственно ощущался привкус крови.

Перед глазами потемнело. Она продолжала слабо трепыхаться, не желая сдаваться. Но муж вдруг сжал руку вокруг ее шеи. Меланья задохнулась. Попыталась схватить ртом воздух, но хватка лишь усилилась. Боль. Боль. Боль. Неожиданно ей удалось вдохнуть. Горло обожгло. Она закашлялась. Перед глазами заколыхалась алая пелена.

– Ничего… Я тебя быстро отучу. И его заодно…

Меланья различала лишь какое-то бормотание. Она предприняла очередную попытку вырваться. Но новый град пощечин и рывок за волосы лишили ее способности соображать. Вокруг мерцала алая дымка из боли и страха. Страха за Костю. Меланья почувствовала, как ее швырнули на что-то твердое. А потом мир вокруг начал двигаться.

Меланья застонала от очередного витка боли. Нужно подняться. Встать. Что-то сделать. Предупредить Костю. Ей удалось собрать силы. Зрение никак не желало проясняться. От многочисленных ударов перед взором стояла мутная пелена. Слезы жгли глаза, причиняя еще больше боли. Меланья приподнялась и огляделась. Муж бросил ее в какую-то скрипучую телегу, а сам погонял лошадь.

Он все узнал. Все узнал! Но как? От отчаяния хотелось по-звериному взвыть, но Меланья сдержалась. Она не сдастся, не отступит. Ни тогда, когда до счастья остался один шаг. Она вырвет их с Костей жизнь у самого дьявола. Щурясь, Меланья смотрела в спину мужа. Будь он проклят! Если она попадет в ад, то утащит и его за собой.

Превозмогая боль во всем теле, Меланья поползла к краю телеги. Она старалась не шуметь, задерживала дыхание, чтобы не выдать себя даже этим. Когда показались очертания поместья, Меланья решилась. Она спрыгнула с повозки и упала на твердую холодную землю. Боль прострелила колени и ладони, но Меланья снова не издала ни звука. Не оборачиваясь, побежала. Она слышала, как телега катит за спиной, как затихают звуки, удаляясь. Меланья бежала, сбросив тяжелый плащ. До леса совсем немного. Там она сможет спрятаться. Лишь бы успеть.

Лошадь громко заржала. Телега остановилась. Заглушенные свистом ветра в ушах до Меланьи донеслись ругательства князя. Но она бежала. Бежала. Бежала… Звук выстрела оказался таким громким, что Меланья вздрогнула именно от него, а не от боли, ужалившей спину. Где-то между лопаток вдруг стало нестерпимо горячо. И почему-то липко. Кто-то невидимый толкнул ее в спину, и Меланья, не удержавшись на ногах, снова полетела на землю. Внутри расцветал цветок боли. Его лепестки тянулись от спины к плечам, бокам и пояснице.

Нет… она не остановится. Меланья обернулась. Зрение все еще расплывалось. Как будто она смотрела сквозь покрытое дождевой влагой стекло. Мутный силуэт мужа. Он сжимал в руках пистолет. Нестерпимая боль прострелила позвоночник. Почти как прикосновение Кости.

Нет, мужу ее не получить. Ни ее, ни ребенка. Меланья прижала руку к животу, отвернулась и поковыляла в сторону леса. Деревья приняли ее в свой кров. Над головой сплелись ветви. Меланья с трудом перебирала ногами, чувствуя, что дышать становится все труднее.

– Где ты, тварь?.. Все равно найду…

Меланья останавливалась, чтобы отдышаться, держась за широкие шершавые стволы. Муж шел по пятам, но она не желала оборачиваться. Даже если ей суждено умереть, его лицо не будет последним, что она увидит в жизни. Неожиданно Меланья поскользнулась и полетела в овраг. Помимо воли из горла вырвался тихий вскрик. Острые ветки цеплялись за платье и волосы, ранили кожу. В рот забивалась грязь. Уже едва соображая, Меланья поползла в сторону. Нужно держаться. Ради Кости. И их малыша. Шаги стихли. Слышались лишь жуткие шорохи, шелест листьев и перекличка ночных птиц. Меланья все ползла и ползла. Иногда она пыталась встать, но пройдя несколько шагов тут же падала. У корней одного из деревьев, она заметила темнеющий провал. Яма или логово, вырытое животным – все равно. Впиваясь пальцами во влажную землю, она доползла до ямы и спряталась в ней. Жгучая боль в спине то затапливала тело, то уступала место леденящему холоду. По земле поплыл туман. Откуда-то Меланья знала, что это конец. В спину как будто врезались звериные когти. Нестерпимая боль пронзила низ живота, опалила нутро лавой. Меланья сжала бедра, понимая, что это значит.

Она все-таки заплакала. Беззвучно, не позволяя ни одному рыданию сорваться с губ. Пусть будет проклят князь. Пусть горит в аду. Пусть каждый день терпит муки, нескончаемые, постоянные.