– Ты очень плохо написал диктант, Туманский. – Вика помахала листочком, словно он был тетрадью. – Ни одно задание не выполнено. Ты совершенно не слушал то, что я говорила. Написал неправильно такие простые слова: на колени, опуститься, лизать, язык, старательно. Нужно исправиться. И выполнить работу над ошибками. Чем ты вообще занимался на уроках, а, Туманский?

Павел дышал так тяжело, что его грудь при вдохе соприкасалась с ее. Вика видела, что рубашка прилипла к повлажневшей от пота коже. Он точно был возбужден. Зрачки расширились до такой степени, что почти скрыли радужку. Остался мерцать лишь тонкий зеленый ободок. Как солнечное затмение. Он – ее затмение. Полное отключение разума. Вика уже сама не различала, где явь, а где фантазии.

– Очень плохо, Туманский. Я думала, ты более старательный и ответственный ученик. А у тебя на уме одни девчонки и развлечения. Я права?

Ноздри Павла раздувались, на виске билась жилка. Лоб взмок, и капельки пота блестели в золотисто-сиреневом свечении.

– Нет.

– Что «нет»? Хочешь сказать, что не развлекаешься с девчонками вместо того, чтобы делать уроки и готовиться к диктанту?

Павел нахмурил брови, будто ему было очень больно.

– Я ни с кем не развлекаюсь.

– Имеешь ввиду, что у тебя никого не было и ты примерный мальчик? А, Туманский? Ну, меня можешь не стесняться… – Вика медленно расстегнула несколько пуговичек, выставляя напоказ свою грудь. – Я же всего лишь твоя учительница. Передо мной можно ничего не стесняться.

Взгляд Павла переместился с ее лица на грудь. Ладони легли на ее бедра и дернули на себя. Животом Вика ощутила его возбужденный член, горячий, твердый, вжимающийся в ее нежную кожу.

– Я ни с кем никогда не развлекался.

– Не знаю вериться ли тебе… А почему на каждом моем уроке ты сидишь с… огромным бугром в брюках? – Вика опустила руку и обвела пальцем выпирающий член. – О чем ты думаешь, пока я объясняю важные темы?

Паша тяжело сглотнул. Вика проследила за движением его кадыка, за тем, как скатывается капелька испарины по покрытой щетиной коже.

Вика уже сама готова была набросить на него. Он ей необходим. Нужен. Как воздух. Как сама жизнь. Гулко и слишком быстро билось сердце. Внизу живота стало болезненно тяжело. Влажно. Тяжелый пристальный взгляд Павла вызывал дрожь и какую-то ненормальную одержимость. Жажду. Он ей необходим. Немедленно. Павел вдруг толкнул ее назад. В поясницу впилась столешница. Павел дернул в разные стороны полы ее рубашки. Пуговицы с гулким стуком поскакали по полу.

– Так что, Туманский? О чем ты думаешь, когда я рассказываю, как делать разбор предложения, как правильно лизать и…

– О тебе! – Павел тяжело дышал, как будто пробежал на предельной скорости несколько километров. – Я думаю о тебе. Как нагибаю над столом и трахаю.

Вика задохнулась. Перед глазами замелькали черные и фиолетовые точки. Соски отвердели, а грудь налилась. Ей хотелось ощутить на ней руки Павла, его умелый рот.

Вика встала на цыпочки, схватившись за плечо Павла. Она не доставала ему даже до подбородка. Но он наклонился, и она шепнула ему:

– Хочешь наказать учительницу, которая так ужасно с тобой обходится?.. Она ведь специально занижает тебе оценки и все время придирается. Наверное, ей очень хочется, чтобы ты ее проучил… Доказал, что умеешь хорошо… лизать…

Паша вздрогнул. Она вдруг поняла, что его сотрясает мелкая дрожь. Ей было сложно заставить себя произносить все эти грязные слова. Но ради Павла она готова была на что угодно. Он столько времени ее ждал. Она докажет ему, что не зря. Его состояние передалось и ей. От необходимости произносить вслух то, что когда-то говорил он, ее накрывало стыдом и… возбуждением. Сумасшедшим. Она чувствовала себя дико порочной и развратной. И все из-за Паши. Из-за идеального совершенного Паши. Из-за ЕЕ Паши.

– Тебе же хочется ее наказать?

Паша обжег ее взглядом. Кожу опалило зеленым огнем.

– Да. – Дыхание Павла прошлось по коже горячим дуновением.

– Она заслужила, чтобы ты ее… нагнул над партой и проучил… Чтобы после тебя она пришла на урок, и ты знал, что смотря на тебя она течет. А когда подойдет близко к тебе, то ты почувствуешь ее аромат. Так ты хочешь?

Хриплое, почти звериное «Да» в ответ. Вика не могла отвести взгляд от Павла. Он был таким красивым. Сильным. Мужчиной из выдумки. И до боли настоящим.

– И ты будешь знать, что твой огромный член растянул ее настолько сильно, что теперь у нее все болит. Но ведь она это заслужила…

– Да. Заслужила…

– Ее нужно наказать?

– Да.

– Как? Как ты хочешь ее наказать?

Паша вдруг схватил ее за талию, усадил на стол и вклинился между ее ног. Шумно сглотнул. Заходили желваки на щеках. Викины мышцы жадно сократились.

– Оттрахать все ее отверстия, чтобы орала мое имя и просила еще.

Вика закрыла глаза, с трудом глотая воздух. Она кончит только от его слов и взгляда.

– Она уже просит…

– Чего?..

– Чтобы ты…

– Ну же! Скажи это! Давай!

Вика облизнула губы и тихо шепнула:

– Трахни меня.

Паша по-звериному зарычал и сорвал с нее рубашку. Его пальцы оставляли на теле синяки и болезненные прикосновения.

Вика вдруг поняла, что хочет сделать кое-что другое. Ее уже давно сводило с ума это желание. Она попыталась оттолкнуть Павла, но он держал ее так крепко, словно руки приклеились к ее коже. Вика уперлась ногой в его бедро.

– Отойди, Туманский, и вернись на свое место.

Он опалил ее бешеным взглядом:

– Что?

Вика кивнула на фиолетовый диван с широким сидением. На нем Павел будет смотреться идеально. Отдыхающий на своем ложе бог. Не терпящим возвращений голосом, она приказала:

– Сядь!

Павел тяжело дышал и внимательно следил за ней, будто ожидал подвоха. Вика сползла со стола и, упершись Павлу в плечо, подтолкнула его к дивану.

– Сейчас мы выполним работу над ошибками. Но чтобы она лучше усвоилась… – Вика выдержала короткую паузу. – Ее лучше делать полностью обнаженным. Раздевайся.

Паша начал стаскивать с себя рубашку. Пуговицы поскакали по полу, вбивая в виски стальные иглы. Он был идеальным. Смуглая кожа покрыта капельками пота и блестит, словно осыпанная золотом. Даже татуировки, как будто написаны гладкой черной тушью. Ее никогда не привлекали татуировки. Но с Пашей все было впервые. И грудь, покрытая жесткими волосками вызывала сильнейшее возбуждение. А сужающаяся полоска, убегающая с живота к паху, заставляла закусывать губу и едва ли не стонать.

Павел избавился от одежды. Черно-белой горкой она осталась лежать на полу, и Вика переступила через нее.

– Садись, Туманский. – Вика подошла ближе, надвигаясь на него. – А вот и твои шпаргалки. Готовился?..

Павел сел на диван, гипнотизируя Вику тяжелым горячим взглядом.

– Зачем же ты их сделал?

От его хриплого голоса, Вику затрясло в лихорадке:

– Чтобы ты всегда была со мной.

– Мы уже на «ты»? Я – твоя учительница, Павел. Ко мне нужно обращаться: «Виктория Сергеевна».

Вика сняла с себя Пашину рубашку и бросила в гору его одежды. За ней последовал бюстгальтер. Павел следил за каждым ее движением. Вика почувствовала себя одной из стриптизерш в клубе Лениного мужа. Но в отличие от них, она была безумно желанна своим мужчиной более, чем на раз. Своим мужчиной… Вика улыбнулась. Своим. Ей нужно все сделать правильно. Чтобы навсегда стереть из его памяти ужасный поступок отца и собственную холодность.

– Ну же, Туманский, повтори: «Виктория Сергеевна».

Паша тяжело выдохнул:

– Виктория… Сергеевна…

– Молодец…

Вика полностью разделась и поправила волосы. От ее движений грудь приподнялась, приковав к себе Пашин взгляд. Соски тут же набухли, выдавая ее состояние. Грудь налилась тяжестью. Внизу стало слишком влажно, чтобы это долго выдерживать. Но она попробует. Павлу явно было тяжелее, чем ей. Он с трудом дышал, шумно втягивая в себя воздух. Мышцы живота постоянно сокращались, а член подрагивал. Вика сглотнула слюну. Ей ужасно хотелось проделать с ним все порочные вещи, на которые только будет способно ее воображение.

Наверное, Павел реагировал даже на ее взгляд. Обвитый жгутами вен, член казался огромным. Потемнел, налившись кровью. Из щели на набухшей темно-вишневой головке, выступили блестящие капли. Они задержались на несколько секунд, а затем покатились вниз. Вика облизнулась.

– Вижу, ты готов к нашему уроку…

Ладони Павла сжались в кулаки. Вика опустилась на колени и подползла к Павлу. Упираясь ладонями в его колени, заставила развести ноги шире и устроилась между ними.

Ее пальцы гладили его бедра, покрытые колючими волосками, очерчивали татуировку с изображением дракона, пронзенного копьем.

– Если бы ты не шатался с девчонками, а учил уроки, проблем бы не было…

Паша зарылся пальцами в ее волосы, намотал на кулак и потянул на себя.

– Я. Ни с кем. Не шатаюсь.

– Неужели? – Вика не удержалась, когда Павел ее притянул, и упала на него грудью, тихо застонав. – Такой популярный парень… Наверняка мысли совсем не об учебе. Признайся…

Вика очертила пальцем круг возле Пашиного паха. Он приподнял бедра, сквозь зубы втянув в себя воздух.

– Нет, не об учебе… О тебе…

Вика поцеловала Павла в живот, под впадинкой пупка. Его хриплый стон стал для нее лучшей наградой.

– Ты опять забыл, Туманский. «О вас»… Повтори! – Она сжала ладонью основание члена, и Павел едва ли не зарычал. – Ну же! – Ее голос звучал строго и требовательно.

– О вас! Я думал о вас, Виктория Сергеевна! – Вика подняла глаза на Павла. В его взгляде смешались боль, ярость и возбуждение.

– Молодец… Видишь? Ты можешь усваивать материал, когда захочешь. Нужно всего лишь немного постараться.

Вика убрала руку, наклонилась и лизнула горячий ствол. Его кожа была бархатистой и нежной, чуточку солоноватой и одновременно сладкой. И невероятно, обжигающе горячей. Потрясающе…