Он сжимал и гладил прямо через ткань, и казалось, что это огонь. Горячо, влажно. Вика заставила себя оттолкнуть Павла.

– Стой-стой-стой… Не сейчас…

Он, не хотя, отодвинулся, сверкнув глазами. На лице застыло недовольное выражение.

– Не могу терпеть… – Павел откинул голову на спинку сидения.

Вика пристально следила за тем, как его кадык ходит вверх-вниз, когда он тяжело сглатывает. Она не удержалась и коснулась пальцем шеи. Он не побрился с утра, и теперь колючие волоски кололи Вике пальцы.

Быстро убрав руку, Вика снова завела мотор.

– Поехали. Тут осталось недолго.

Павел покачал головой и закрыл глаза. Вика посмотрела вниз. На джинсах заметно выделялся бугор. Павел был возбужден. Очень сильно. И Вика возбуждалась сильнее от одной только мысли, что это она на него так действует. Молодой красивый мужчина хочет ее настолько сильно, что мгновенно возбуждается и с трудом сдерживается. Но еще сильнее на нее действовало осознание того, что это именно Павел. Он был настоящим мужчиной. Идеалом. Сильным, способным защитить и готовым это сделать. Умный. Талантливый. Все в нем притягивало Вику. Все казалось ей совершенной чертой. Даже его жестокость. И то, что он ей рассказал об убийствах… напугало. Но не отвернуло ее.

Вика вырулила на пустую трассу.

– Потерпи до возвращения домой. – Только после того, как сказала, Вика поняла с какой легкостью произносит слово «дом».

Паша криво ухмыльнулся:

– Как только вернемся, не выпущу тебя из кровати.

Вика хитро улыбнулась:

– А если я захочу стоя?

– Блядь, Вика!

Впереди показался поворот к поселку. Вика притормозила у высокой сосны.

– Выходим. Как раз охладишься.

– У меня огромное желание отучить тебя так шутить.

Павел выбрался из машины и открыл Вике дверь. Она поняла, что такое обращение ей очень нравится. Рома никогда не пропускал ее вперед. Еще одно доказательство того, какой дурой она была.

Вика быстро вышла на мороз. Павел, нахмурившись, оглядывался по сторонам:

– Ну и где эта церковь?

– Не все так быстро. Какой ты нетерпеливый. – Вика поставила машину на сигнализацию и взяла Павла за руку. – Пошли.

Раньше здесь была узкая тропинка, которая и вела прямиком к церкви. Но время и снег сделали свое дело. Вика пыталась вспомнить хоть какие-то ориентиры. Вроде бы вон у того дерева она останавливалась передохнуть. А вон под тем сидела и читала свои любимые истории. А может, и нет… Время растянулось, и казалось, что они бредут уже целую вечность. Вика поняла, что замерзает.

– Мы уже давно должны были прийти!

Она остановилась, раздраженно оглядываясь вокруг. Павел, наоборот, выглядел странно довольным. Он не нервничал и не переживал. Дергал тяжелую еловую лапу, сбивая с нее снег.

– Просто признайся, что ты мечтала о сексе на природе. Заманила меня сюда и собираешься совратить.

– Не смешно совершенно. – Вика бросила на него хмурый взгляд.

Павел, кажется, наслаждался ситуацией. Он терпеливо ждал, пока Вика решит, куда идти. Даже не замерз. Куртка нараспашку. Тонкий свитер облепливает грудь под порывами ветра.

– Ты хоть бы застегнулся.

– По твоей милости мне нужно окунуться в снег.

Вика собиралась еще поспорить, как заметила знакомые очертания. Вдали виднелось старое, покореженное молнией дерево.

– Нам туда! – Она указала пальцем в чащу и потянула Павла за собой. – Почти пришли.

Они углублялись в лес, пробираясь через белоснежные сугробы. Чем дальше шли, тем сильнее Вику охватывало волнение. Совершенно неожиданно лес отступил, и они вышли прямо к церкви. Сердце забилось как сумасшедшее. Вика сжала ладонь Павла.

– Ну? – Она подняла голову вверх, чтобы рассмотреть выражение его лица.

Павел снова как будто надел непроницаемую маску. Никаких эмоций. Вика терпеливо ждала, глядя на него, а не на церковь. Павел шагнул вперед:

– Идем смотреть?

– И ты ничего не скажешь?

Павел ухмыльнулся:

– Ты была права?

– Я не про это! Это же она. Церковь, которую ты нарисовал.

Павел пожал плечами:

– Может я увидел ее в каком-нибудь… учебнике, каталоге. Да где угодно.

– Паш, этого поселка даже нет на картах. И в интернете, кстати тоже. Я не думаю, что тут какая-то выдающаяся архитектура, которую изучают по учебникам.

В глазах Павла мелькнула знакомая ядовитая зелень.

– Просто идем и посмотрим.

Утопая в снегу, они дошли до церкви. Вблизи она казалась совсем уж заброшенной и покинутой. Кирпич крошился и осыпался. На купол и невысокую колоколенку ветер забросил семена трав и какого-то кустарника. Теперь сквозь снежный настил пробивались острые стебли и пучки пожухлой травы.

С замиранием сердца, Вика входила в пустой проем. Пальцы Павла крепче сжались вокруг ее ладони. Они переступили порог и… как будто перенеслись в другой мир. Ни стекла, ни двери не выдержали бой со временем. Но внутри не было и намека на снег. Даже воздух тут был теплый. Чуточку пыльный. С запахом пыльной крошки и почему-то воска.

В детстве она часто бывала здесь. Но заходила внутрь редко. Сидела снаружи и читала. Она не помнила нежной росписи на стенах и куполе, спокойных ликов святых и скрипящих досок пол ногами. Сейчас Вика как будто вернулась в место, которое когда-то было очень ей дорого. С ним было связано нечто важное, нечто, изменившее ее жизнь. Но что?

Павел вдруг двинулся вперед, потащив Вику за собой. Он просто, молча, шел вперед, как лунатик. Ни слова. Ни одного лишнего движения. Вперед. Вика пыталась понять, что его так привлекло, пока не заметила, куда именно он смотрит. Массивное перекрытие, поддерживающее свод, скрывало дальнюю стену. Но Павел каким-то образом умудрился ее разглядеть с того места, где они стояли. Вика же увидела только сейчас…

Невозможно яркую спустя столько времени фреску. Она ее не помнила. Была ли она здесь раньше? Конечно, была. Что за глупости? Но почему она не вспомнила о ней? Ведь и святого, восседающего верхом на могучем коне, и его смертоносное копье, и огромного дракона, который почему-то был больше самого воина, невозможно было не заметить. Копье вонзается в драконью пасть, из которой торчит алый язык. Зеленая чешуя аж светится, как молодая листва. До последнего штриха – повторение Пашиной татуировки. И словно бы он сам… Стоит, прислонившись спиной к яркой фреске. С усмешкой смотрит на нее. Глаза переливаются зеленью и злобой. И нет никого, кто сможет сравниться с ним. То ли Бог пришел покарать ее, то ли дьявол решил утащить в преисподнюю.

Голос Павла вознесся под невысокий купол пугающим эхом:

– Мы были здесь.

Вика закусила губу, чтобы сдержать почти лихорадочную дрожь.

– Во сне.

Павел покачал головой:

– Давно.

Он коснулся пальцем старой фрески, обрисовал контуры копья, вонзающегося в глотку дракона. Вика вспомнила, как когда-то давно стояла здесь на коленях и молила Господа… Но разве это был не сон? Павел очертил крылья монстра и хвост со стрелкой на конце. Вике захотелось, чтобы он прикоснулся к ней. Не тратил драгоценное время на какое-то чудище, а подарил свою ласку ей.

Павел повернулся к ней и снова повторил:

– Мы были здесь.

На дне его глаз, как в тихой воде, отразилось что-то странное и пугающее. Что-то невозможно древнее. Как будто он знал жуткие тайны прошлого и до недавнего времени их скрывал. А сейчас вдруг решил поделиться ими с ней. По каким-то одному ему ведомым причинам.

– Ты помнишь?

Вика смотрела на Павла и видела в его лице чужие черты. Вроде бы его и не его одновременно. В волосах блестела рыжина. Ноздри раздувались. Болезненно впавшие щеки и по-звериному заострившиеся скулы. Только поразительная зелень глаз сохранилась. Как несколько веков назад… Он все-таки пришел за ней. Вернулся. Не оставил одну. Нашел, как и обещал…

Вика вынырнула из омута странных диких мыслей и помотала головой, отказываясь верить:

– Нет.

Павел подошел ближе, навис над ней и схватил за плечи:

– Ты помнишь! Не ври мне. Ты не могла забыть.

Его тихий голос, больше похожий на рычание, разносился по старой церкви. Испуганные шумом, сорвались с места тощие черные вороны. Хлопая крыльями и возмущенно каркая, они вылетели наружу. На старый пол опустились несколько перьев и пух.

Павел проследил взглядом за птицами, словно дожидаясь, пока они оставят их наедине. Как только все стихло, отпустил Вику и огляделся. Вика начала дрожать. Павел зажмурился. Лицо исказилось, как будто ему было очень больно. Он сжал виски и шумно выдохнул.

– Я что-то тут прятал… Для тебя… Для нас…

Павел в упор взглянул на Вику. Его глаза покраснели, как будто он много дней не спал.

– Я точно помню, что прятал…

Он схватил ее за руку и потащил вглубь церквушки. Они прошли под одним сводом, затем под вторым. Чем дальше, тем ярче становились фрески. Как будто туда время еще не пробралось. Или оно просто остановилось у порога церкви, не желая уничтожать такую красоту. Уставшие ангелы с грустью смотрели сверху. И Вике казалось, что когда-то давно она их уже видела. Словно вернулась к старым знакомым. К тем, с кем делилась самым важным и сокровенным.

Павел внезапно остановился напротив полукруглой ниши, выложенной прямо в стене. Он подтолкнул Вику вперед.

– Здесь. Помнишь?

Он встал позади нее и обнял, обернув руки вокруг ее плеч.

Вика всматривалась в крошащиеся кирпичи. С них почти слезла известка. Белой пылью она лежала в основании ниши. Там же стояла покрытая пылью оплавившаяся свеча, оставленная здесь, наверное, десятки лет назад.

Павел горячо зашептал ей на ухо:

– Вспоминай… Ты же должна помнить…

Вика вытянула руку вперед, отодвигая свечу. Она помнила… Помнила, как пришла сюда, как вдавила один кирпич и вытащила другой. Как ей помешали. Но ведь она не должна этого помнить. Не должна!

– Нет! Я не помню!