Маша Моран - Развратная

– Какая еще подвеска?

– В виде кинжала…

– Откуда ты?..

Павел поднял с пола куртку и улыбнулся:

– Идем?

Она поспешила за Павлом, прижимая к груди мешок с книгой и драгоценностями. Когда они проходили мимо фрески, Павел неожиданно замедлил шаг, и Вика решилась ступить на запретную территорию.

– Как ты… как догадался, где искать… все это?

Павел отвернулся от фрески.

– Не знаю. И знать не хочу.

– И тебе не интересно, что это было?

– Нет.

– Почему?

– Не хочу чокнуться раньше времени.

Вика коснулась его локтя.

– Это не сумасшествие.

– Тогда что?

– Я… я не знаю…

Павел махнул головой куда-то вверх:

– Он похож на тебя. Идем.

Вика проследила за его жестом. На низком своде был изображен ангел с грустным лицом и наполовину осыпавшимся нимбом. У ангела были большие глаза, в которых застыла вековая усталость. Краска вокруг них осыпалась, обнажая старый кирпич, и казалось, что это ободки круглых очков.

Найденные сокровища были осторожно сложены на заднем сидении. Вика уступила водительское место Павлу, а сама ерзала от нетерпения. Ей ужасно хотелось заглянуть в обнаруженную книгу.

Чтобы немного отвлечься, она повернулась к Паше и спросила:

– Так откуда тебе известно про ту подвеску?

– Сначала расскажи, откуда она у тебя? Это мужское украшение.

Вика подняла брови.

– И не подумаю.

Павел ухмыльнулся:

– Ну, как знаешь.

– Слушай, я не поддамся на твой шантаж.

Павел улыбнулся шире:

– Ты никогда мне не поддавалась. Как бы я тебя ни провоцировал.

– Я думала, ты ненавидишь меня. И никак не могла понять, за что. Ты вроде бы никогда не списывал. Домашки всегда были выполнены. Ты даже мой кружок посещал.

– О, да-а-а… – Павел прищурился, глядя на дорогу. – Лучшие моменты жизни. У меня было столько фантазий… Ты бы знала, что творила в моем воображении… К концу урока я почти кончал. С трудом добирался домой и первое, что делал: запирался в комнате, чтобы подрочить, представляя тебя.

Вика с шумом вдохнула. Щеки обожгло кровью, и внизу живота опять стало тяжело. Грудь налилась от жажды Пашиных прикосновений.

– Как только вернемся обратно, хочу чтобы ты описал еще одну фантазию. Каждую подробность. Все, до малейшей детали.

– Я расскажу…

– Конечно, расскажешь. – Вика накрыла его руку на рычаге переключения передач. – Ведь я победила в споре. Церковь оказалась такой, как на твоем рисунке.

Паша покачал головой:

– Некоторые детали.

Вика вытащила из потайного кармана куртки сложенный вчетверо рисунок.

– Абсолютно все детали.

Павел явно разозлился. И вместе с тем на его лице мелькнуло что-то похожее на… восхищение?

– Серьезно? Стащила рисунок, чтобы доказать свою правоту?

Вика ухмыльнулась:

– Что-то мне подсказывает, что ты тоже у меня кое-что стащил.

– Что же?

– Ну, например, подвеску…

Павел рассмеялся.

– Ты действительно размазала меня, как мальчишку.

Вика улыбнулась:

– Кстати, о нашем споре. – Вика осторожно свернула рисунок и спрятала обратно. – Раз уж я выиграла, а я выиграла, то условие такое…

Вика решила не упоминать все странные совпадения, случившиеся в их жизни. И то, что церковь на его наброске – точная копия реально существующей церкви, и то, что его татуировка – часть фрески из этой самой церкви – пусть это будут лишь совпадения. Больше она не станет думать об этом. Не будет гадать, как так получилось, что он нашел тайник. И не будет ломать голову, почему ей казалось, что они уже были там вдвоем. Сейчас только их время.

– А ты мастер играть на слабостях. – Павел кивнул на бардачок. – Там.

Мысли настырно лезли в голову, но Вика постаралась их отбросить. Не сейчас.

– И почему я должна открыть его?

– Потому что ты этого хочешь?

Вика улыбнулась:

– А чего хочешь ты?

– Если скажу сейчас, то до дома мы не доедем.

Вика давно не чувствовала себя такой странно счастливой. Опьяненной счастьем. Этот незамысловатый простой флирт с Пашей, их игра, стирал бездарно прожитые годы и наполнял эйфорией, надеждой.

– Нельзя этого допустить. Мы должны поскорее добраться до дома, потому что там ты выполнишь мое условие.

– Какое? – В голосе Павла слышались нетерпение и возбуждение.

– То, о чем я уже просила. Расскажешь мне во всех подробностях одну из своих фантазий. Каждую деталь. Абсолютно все. Но… тебе нельзя будет прикасаться ни ко мне. Ни к себе.

Павел сглотнул. У Вики все внутри сжалось от этого движения. Волна возбуждения хлынула вниз. Чтобы отвлечься, Вика потянулась к бардачку. Дрожащими пальцами открыла.

Наружу посыпались какие-то фотографии. Вика бросилась их собирать. А Павел застонал.

– Ты решила меня добить?

Вика выпрямилась на сидении.

– Что такое?

– Сначала условие спора. Теперь – эта поза, как будто… Короче, неважно.

Вика довольно улыбнулась, заметив румянец на его щеках:

– Какой ты, оказывается, скромник. О…

Она взглянула на фотографии.

– Ты действительно был у меня дома…

– Да.

Еще одно качество, безумно привлекающее ее в Павле. Он просто признался. Без отговорок. Вика рассматривала старые фотографии, погружаясь в прошлое.

– Я уже и забыла, какими мы были… Кстати, это и есть Кристина. – Вика показала Павлу фотографию.

Он равнодушно мазнул взглядом по снимку и вернулся к дороге.

– Вообще, она была настоящей оторвой. Даже удивительно, что она к нам так относилась. Она с мальчишками дралась. А это – Света. Такая хитруля. – Вика немного грустно улыбнулась. – Перед ее обаянием никто не мог устоять. Ой, а это настоящий компромат.

Павел сразу же повернулся к ней:

– Где?

Вика показала фотографию, где была щедро разукрашена Леной и ее японской косметикой. Павел, нахмурившись, рассматривал фото. Вика видела, что он не узнает ее. Она постучала пальцем по тонкой фигурке в белом. Брови Павла поползли вверх.

– А ты не слабо развлекалась, да?

– О, поверь, я бы тебя удивила.

– Не сомневаюсь. Я бы ходил за тобой, как приклеенный.

Вика покачала головой:

– Ты бы меня ненавидел.

Вика рассматривала саму себя двадцатилетней давности. За слоем косметики ее невозможно было узнать. Абсолютно белое лицо. Обведенные черным глаза. Такого же цвета губы и скулы. Она действительно казалась ожившим трупом. Но удивительным было то, что некоторых ей все же удалось напугать.

– С чего ты взяла?

Вика пожала плечами и взяла другой снимок.

– Самые популярные мальчики меня терпеть не могли. А ты был очень даже популярным.

– Они тебя доставали? – Павел хмуро смотрел на дорогу. – Ты думала, что и я тебя ненавижу. А на деле просто пытался привлечь твое внимание.

Вика перебирала фотографии.

– По сравнению с некоторыми из них ты был милым зайкой.

– Просто назови имена и фамилии.

Вика рассмеялась.

– Я ему отомстила. О, а вот и он. – Вика ткнула пальцем в мальчика на снимке. – Саша. Тот еще козел. В него и была влюблена Кристина.

– Что он делает на фотке вместе с тобой?

– Это наша команда на олимпиаде по литературе. Я, Света, Саша и Коля. Коля был нормальным. Значит, ты стащил фотографии?

Паша лукаво улыбнулся:

– Не только их. – Он потянулся к бардачку и вытащил ее подвеску.

Тонкая цепочка зацепилась за черную бархатную коробочку, и та упала прямо Вике на колени. Она отложила фотографии и взяла коробочку в руки. Павел резко затормозил и съехал на обочину.

Вика покрутила коробочку в пальцах. Павел развернулся к ней. И снова лицо как будто окаменело. Никаких эмоций. Только на лбу вздулась вена. И крошечные капельки пота на висках. Вика бы и не разглядела их, если бы ни фары проезжающей мимо машины.

– Я планировал вчера. То есть… Еще десять лет назад. Но решился вчера. А ты поехала развлекаться.

– Я заслужила маленький отдых.

– Да. Со мной.

– С тобой я не отдыхаю.

– Ты станешь моей женой.

Сердце тяжело бухнуло в груди. Остановилось. Еще раз бухнуло. И снова замерло, пульсируя. Он не спрашивал, не предлагал. Просто утверждал.

– Разве ты не должен спросить?

Павел наклонился к ее уху, обжигая дыханием и касаясь губами мочки, прошептал:

– Вы, Виктория Сергеевна, сами учили нас быть увереннее у доски. И задавать вопросы, когда мы чего-то не понимаем. Сейчас я все понимаю. Я хочу тебя и жизнь с тобой. И я в этом уверен. Открывай.

По коже Вике побежали мурашки. Ее бросило в жар. Внутри все загорелось. Лихорадочная дрожь набросилась на тело.

Павел отстранился, с ожиданием глядя на нее. Под его пристальным взглядом Вику затрясло еще сильнее. Она с трудом открыла тугую крышку. На белом мягком шелке лежало кольцо. Вика закусила губу, чтобы не заплакать. Сглотнула ком в горле и вдохнула аромат цитрусов.

Павел сухо выдал:

– Ты любила розы.

Вика кивнула. Да, они ей всегда нравились. Но одно дело – несколько почти увядших цветочков, на которые с нежеланием раскошеливались родители учеников. И совсем другое – кольцо… Массивный широкий ободок в виде бутонов роз с алыми, почти фиолетовыми, камнями вместо лепестков. Они сверкали так ярко и загадочно, что у Вики перехватило дыхание.

Голос Павла усилил магию, которую, кажется, излучало кольцо:

– Стань моей женой.

Он не просил, не спрашивал, не предлагал. Он требовал. Приказывал. И Вика не могла сопротивляться. Он знал ее любимые стихи. Ждал ее десять лет. Представлял ее вместо других женщин. И смотрел в самую ее суть. Вика протянула Павлу футляр с кольцом. На его лице мелькнули ярость и боль. Но Вика непререкаемым тоном приказала: