жестом он только подтвердит полученные оскорбления. Джей Кей ни на секунду не думал, что Эдвард прав, и отражение в сочувственном взгляде прелестной Лили только усугубило

его страдание. Но, привыкший скрывать чувства и играть эмоции, Джей Кей бросил на

мужчину свой самый презрительный взгляд, прежде чем возразить.

— Кино — это вымысел, мир, который видят. Мы дарим мечты, Эдвард. Те, кто

находится по ту сторону экрана, не задумываются о том, сколько напитков выпил парень, который плачет над могилой любимой женщины, сжимая пучки только что сорванной травы.

Ему понравилось удивлённое выражение лица мужчины, узнавшего цитату из романа.

Думали, что он не только алкоголик, но ещё и неграмотный?

— Хотя выбор за вами; я нахожу бессмысленным и даже раздражающим, продолжать

этот разговор. Только... могу узнать, о ком вы думали на роль Франсуа?

При слове «раздражающий» Джей Кей увидел, как дрогнули ноздри Эдварда. Он

ответил, презрительно скривив рот:

— Молодой и свежий талант, восходящая звезда. Марк Ривз.

Услышав это имя, Даниэль разразился смехом, переполненным сарказмом и

пренебрежением.

— Ты шутишь, правда? — Он повернулся к женщине с ослепительной улыбкой, которая в его замысле должна быть соблазнительной. — Лили, скажи мне, что я неправильно

понял и это не тот Марк Ривз, который играл в том дерьмовом телесериале?

Лили ёрзала в кресле, бегая взглядом между мужчинами.

— Боюсь, что да, Даниэль. Парень достаточно известен, чтобы привлечь внимание, но

не слишком сильно, чтобы быть раздутым.

Даниэль изобразил ухмылку, которую носил, чтобы превратить лицо в маску

Мефистофеля.

— В моём мизинце больше таланта, чем во всём теле этого дешёвого актёра.

Джей Кей терял контроль. Он чувствовал это по сухости на языке, по пульсирующей

боли в животе, по расширяющейся пустоте в голове, но к настоящему времени он выбрал

улицу с односторонним движением, и его тело стало похоже на поезд, запущенный на

полную скорость.

Эдвард, казалось, не заметил надвигающегося кризиса или, может быть, просто

проигнорировал его.

— Видишь ли, Даниэль, то, чего тебе не хватает, — это не талант. Любой, кто видел

записи твоих первых прослушиваний, знает, что ты актёр с редкими способностями, брошенными на ветер, к тому же, в фильмах, где талант не является непременной

прерогативой. Твоя единственная проблема — отсутствие смирения.

— Эдвард... — Лили положила руку на плечо мужа, словно призывая к сдержанности, но ни этот жест, ни мрачный взгляд Даниэля не удержали продюсера от завершения своей

мысли.

— Марк Ривз стремится учиться и совершенствоваться, и я не сомневаюсь, что в этом

фильме он покажет лучшие из своих возможностей. Ты стал капризным и требовательным

актёром, Даниэль. Твои опоздания и претензии — легенды в Голливуде.

— Я звезда, гадкий кусок дерьма. Эксцессы включены в пакет. И так было всегда. — В

глазах Даниэля сверкнули искры, когда он посмотрел на бутылку с ликёром недалеко от него.

— Но можно было бы договориться о съемках сиквела «Рая в городе», там есть деньги

и гарантированный успех. Авторские фильмы больше не в твоей досягаемости.

Даниэль с силой стиснул зубы и втянул щёки.

Он почувствовал непреодолимое желание встать и ударить по витиевато-бледному

лицу этого высокомерного идиота. Откуда Эдвард, чёрт возьми, знал, что находится в

пределах его досягаемости? Если предпочёл ему полуидиота из ситкома, это означало, что он

ничего не понимает в кино. Что касается продолжения «Рая в городе» Джей Кей не мог

сказать правду, а именно: продюсеры уже уволили его за то, что он отказался сокращать ту

самую необузданность, ставшую легендой.

Слова Эдварда горели, как кислота. Он был великим актёром и мог доказать это, жаль, что никто не хотел давать ему такую возможность. Он поочередно смотрел на мужа и жену, на ногу, которая билась о пол, повторяя всё быстрее и быстрее удары его отравленного

сердца.

— Какой выбрать путь для моей карьеры решаю я. И никогда не приму советов от

такого мудака, как ты.

Даниэль поднялся рывком, заставив вздрогнуть своих собеседников. Широкими

шагами подошёл к бутылке, поддавшись её чарам. Схватил за горлышко, закрыв глаза

откупорил, и щедрым глотком пролил себе в горло. Он вытер рот рукой и повернулся, чтобы

посмотреть на них в последний раз, прежде чем попрощаться.

— Поскольку я мужчина щедрый, хочу оказать тебе услугу и дать совет, Эдди.

Пристегни пояс целомудрия к этой шлюхе, своей жене. Она всё время пускала на меня

слюни.

Не дожидаясь ответа, он повернулся, чтобы уйти, преследуемый вереницей яростных

проклятий.

Джей Кей направился к выходу, делая вид, что не замечает, как люди бросали взгляды

на него и на бутылку, которую он быстро опорожнял. Он вышел на улицу, предлагая себя

фотографам; поднял руки в воздух (стекло блестело на солнце), и насмешливо поклонился, думая о заголовках газет, которые будут сопровождать эти фотографии.

Лимузин ждал в нескольких метрах. Водитель держал дверь открытой; он дождался, когда Даниэль сядет, и уехал с громким визгом покрышек, отрываясь от папарацци. Сам

Даниэль уже позабыл о щелчках и вспышках, о призывающих его выкриках, о протянутых в

поисках контакта руках. Развалившись на сиденье, он осознал, что его давняя надежда

исчезла. Нет авторских фильмов, нет возможности работать в качественных постановках. Он

был не у руля, без работы, без перспектив, его банковский счёт тонул, а тело не желало

замедляться.

Его охватила бурлящая ярость, вызвав дрожь, пробежавшую с головы до ног. Одним

глотком он допил содержимое бутылки и бросил на пол, наблюдая, как та откатывается.

Тревога, смятение и обида росли в нём в губительной смеси. Он допил спиртные напитки, которыми снабдили машину, в то время как водитель выполнял приказ бесцельно кружить, пока Джей Кей не решит иначе.

Куда поехать? Не к Лорен, она была последним человеком, которого Даниэль хотел

видеть. От одной мысли о её глубоком взгляде, который, казалось, мог видеть так далеко, куда заглядывать не позволял никому, его тошнило. В этот момент Джей Кей почувствовал, что ненавидит девушку: её доброту и то глупое, абсурдное доверие, которое она испытывала

к нему. Неужели она была слепа (а не только хромала), чтобы не видеть, насколько

развратным и разрушительным он может быть? Почему она не испытывала отвращения

после того, что случилось с Адамом? Он не хотел больше об этом говорить, и только видеть

покрасневшие щёки при упоминании о произошедшем приводило его в бешенство.

До конца недели он отошлёт Лорен, избавится от неё и её излишнего присутствия раз

и навсегда. Но сейчас, ему нужно подумать только о том, как стереть это мучительное

страдание, он должен стереть слова Эдварда и царапины, которые тот оставил, выгравированными на коже.

Оглушить себя, трахнуть и облажаться.

На самом деле он уже продвинулся далеко.

Глава 25

Лорен посмотрела на стол, освещённый расставленными по комнате свечами, и на всё

остальное, приготовленное с такой заботой: уже холодные блюда, алые розы в вазе, на

серебро, сверкающее, как в праздничный день. С мёртвым сердцем она попросила прислугу

убрать.

— Спасибо, миссис Фэй. Уже поздно, полагаю, Даниэль не вернётся. Вы были очень

любезны, помогая мне с... — она обвела взглядом комнату, украшенную до мельчайших

деталей, — со всем этим.

Лорен смущённо опустила глаза, думая, какой жалкой она выглядит в этот момент. Не

дожидаясь ответа, направилась в свою комнату и, закрыв за собой дверь, опустилась на пол, обнимая и крепко прижимая к груди колени. Она обманывала себя, думая, что они смогут

вдвоём отпраздновать возвращение Даниэля в работу. Он не ответил ни на одно из

сообщений, ни на многочисленные звонки. Лорен надеялась, что после этой встречи он снова

станет мужчиной из Санта-Моники: имеющим цель и безмятежным. Однако, она с самого

начала знала, определённые пристрастия не исчезают только из-за желания избавиться от

них.

Её отец был жертвой алкоголизма такой степени, что мог погубить трёх человек. Это

смутное воспоминание преследовало Лорен всю жизнь: крики среди ночи, углы дома, где она

пряталась вместе с Кларком, к сожалению, всегда недостаточно далёкие от рук монстра.

Лорен должна принять решение, и должна сделать это быстро. До выписки Кларка

оставалось семь дней, но из-за ситуации, возникшей с Даниэлем, предвосхищение

расставания стало неотложной необходимостью. На следующее утро, если Даниэль так и не

вернётся домой, она свяжется с ним телефонным звонком, смс, электронной почтой, даже

(если это необходимо), почтовым голубем, но сообщит, что уходит от него.

Лорен от всей души надеялась, что встреча с французскими продюсерами закончилась

хорошо. У неё было ощущение, — это единственное звено, которое удерживает Даниэля

последним клочком здравомыслия; если всё пойдет не так, как задумано, то надежды на

возвращение не будет. Даниэль никогда не упоминал о реабилитации — единственном

средстве, позволяющем избавиться от его демонов. В одиночку у него не было шансов

спастись.

Лорен лежала на кровати, глядя на освещавшую небо луну. Смерть Хейзел Роуз стала