Лорен лениво разделась, пока в душе стекала вода, нагреваясь до нужной температуры. Она

стояла под хлёсткой струёй, и заставила себя выйти, лишь когда начала дрожать.

Завернувшись в полотенце, Лорен перед зеркалом распутала волосы, изучая на лице

признаки усталости, которые усугубляли усилившиеся боли в животе, похожие на

менструальные судороги. Зевнула, а мысль о еде растворилась; теперь сон стал желаннее, чем любая другая потребность.

Лорен надела свою любимую пижаму из мягкого египетского хлопка, затем легла на

диван перед включённым телевизором, в котором гипнотизируя, сменялись изображения.

Незадолго до того, как заснула, разум перемотал ленту воспоминаний, возвращая Лорен

обратно в Мексику. Она сидела на ведущих в бассейн ступенях, и смотрела на Даниэля, погруженного в воду в нескольких метрах. Он кружился вокруг себя, создавая небольшие

волны, доходившие до неё в чувственной ласке. Лорен ощущала, как тело наполняется

оцепенением, скрывающим опасность, хотя и не понимала почему. Ей хотелось двигаться, выбраться из воды и отдалиться от этих волн, которые становились всё выше и выше и

обрушиваясь, с каждым разом били всё сильнее. За мгновение до того, как погрузиться в

беспамятство, она подумала: сон настолько яркий, что казался реальностью (она даже

чувствовала мокрыми ноги).

— Проснись, Лу! Очнись, мать твою! — Голос Кларка доносился откуда-то из тёмного

угла, где она пряталась.

Лорен с трудом открыла глаза, чувствуя сильный холод; затем моргнула, глядя в лицо

брата. Она не понимала, по какой причине он сжимает ей плечи, почему на его лице такое

обеспокоенное выражение.

— Вставай! Давай, давай... — Команду ослабляла истерическая нота, звучавшая в

последнем слове.

Лорен обняла себя. К груди быстро поднимался мороз, обволакивающий её ноги, заставляя дрожать. Тут она проснулась окончательно.

— Что происходит? — пробормотала хриплым невнятным голосом, пытаясь

приподняться на локтях.

Кларк помог ей выпрямить спину и только тогда Лорен оглядела ноги, испытав шок.

— Но что такое...

Дыхание застыло в горле, а первобытный ужас швырнул её в никогда не

испытываемую панику. Пижамные штаны были пропитаны кровью до середины бёдер, кровью был перепачкан и диван.

— Лорен, это не могут быть месячные. — Кларк прыгал взглядом с ног на лицо

Лорен, ища подтверждения или опровержения в её взгляде. — Нам нужно в больницу, ты

истекаешь кровью... Бля, слишком много крови!

От потрясения Лорен не могла не то чтобы ответить, а у неё не получалось даже

связно мыслить. Кларк помог ей опустить ноги на пол, надел шлёпанцы и, наконец, поставил, придерживая за руки.

— Лу, я возьму куртку и отвезу тебя в больницу, хорошо? Как ты себя чувствуешь?

«Плохо, вся эта кровь не может принести ребёнку пользу».

Она ничего не ответила, продолжая с вытаращенными глазами смотреть на

увеличивающееся красное пятно.

Кларк взял куртку, одел на Лорен и на руках отнёс до машины. Интенсивность

движения ночью была небольшой, и поездка в больницу прошла быстро. Они не обменялись

ни словом. Кларк был слишком сосредоточен на вождении, а Лорен куталась в куртку — её

тело сотрясали холодный озноб и всё более сильные судороги, кусавшие низ живота.

Прислонившись лбом к окну, она устремила взгляд на город, который проносился рядом с

ними: лимузин, старый «Понтиак», прохожие на тротуарах, наркодилеры на углах улиц, разбитые уличные фонари, красочные граффити, изображающие мадонн и прославляющие

банды. Лос-Анджелес продолжал жить дальше, безразличный к её драме, как к любой

другой, не обращая внимание на боль, которая распространялась от живота к сердцу, разрывая плоть и заставляя истекать кровью надежду.

Быстрым жестом она вытерла слёзы, последовавшие за осознанием: ребёнка больше

нет. Кларк ничего не замечал или предпочитал делать вид, что не видит. Когда добрались до

больницы, он припарковался перед входом и окликнул охранника, чтобы предупредить о

чрезвычайной ситуации. Кларк побежал открывать дверь и с деликатностью, не

соответствовавшей его размерам, поднял и пересадил Лорен в инвалидную коляску, которую

подкатила медсестра.

— Я не оставлю тебя, Лу, лишь поставлю на парковку машину и приду, — прошептал

он ей в волосы приласкав.

Всё, что произошло после, воспринималось Лорен, как фильм, в котором играл кто-то

другой.

Убедившись, что жизни девушки не угрожает опасность, Лорен госпитализировали в

гинекологическое отделение, где её вымыли и вручили белую ночнушку, с завязками на

спине. Дежурный доктор задала ей ряд вопросов, пристально глядя на неё, когда Лорен

призналась, что не наблюдалась у гинеколога и не сдавала анализ крови.

— Лорен, вы понимаете какому подвергались риску?

Было что-то вроде насмешки от своевременности Кларка, он вошёл в палату как раз в

этот момент.

— Какая опасность? — спросил парень, наморщив лоб.

— Вы отец ребёнка? — Доктор заметила его шок и ей хватило такта отвернуться, как

только поняла свою оплошность.

— Какой ребёнок? — Кларк побледнел, уставившись на Лорен в поисках ответа.

— Кларк...

— Оставлю вас поговорить наедине. Если понадоблюсь, я снаружи.

Доктор удалилась, оставив дверь приоткрытой.

Как только они остались одни, Кларк рухнул на стул, обхватив руками голову.

— Лу, давно ты знала?

Лорен ощущала себя подавленной и смертельно уставшей. От брата, что приходится

терпеть всевозможные страдания и от жизни, что нужно жертвовать собой ради других и

быть судимой на основании предрассудков и мелочности.

— Тебе не всё равно? Ты собирался уйти, помнишь?

— Это ты сказала, что нам лучше разъехаться, — подчеркнул он с видом скорее

скорбным, чем обвиняющим.

— Я должна объяснить тебе причину? Помнишь, как ты обращался со мной после

того, как узнал о нём?

Кларк тяжело вздохнул, несколько раз провёл рукой по голове.

— Знаю. Мне, правда, очень жаль, что так себя вёл...

— Ретроградный кусок дерьма, — заключила она.

— Да, — согласился он, откинувшись на спинку стула и глядя ей прямо в лицо. — Я

тебе не помог, а осудил и не имел на это права. Прости меня, Лу.

Лорен закрыла глаза и смахнула слёзы, давившие с тех пор, как доктор самым

деликатным образом подтвердила потерю ребёнка.

«Вы не должны винить себя, такое иногда случается. Это естественный отбор, очень много беременностей прерываются так, что мы даже не замечаем. И физическая

нагрузка тут ни при чём. Я знаю женщин, которые работали до самых родов. Иногда такое

происходит, и возможно к лучшему, это означает — плод был нездоровым».

Эти слова никоим образом не подбодрили Лорен. Она потеряла своего ребёнка —

существо, которое зачали они с Даниэлем, — последний привязывающий к нему узел, единственную надежду, что она не останется в одиночестве. Она представляла лицо своего

ребёнка в долгие часы работы, пока соскабливала грязь с кастрюль и сковородок, погруженная в тошнотворные запахи кухни. Она планировала их повседневность, адаптировала к новым потребностям, строя её вокруг пульсирующей в ней жизни. Только

сейчас Лорен осознала, насколько идеализировала будущее, избавляя его от всех сомнений и

неуверенности. Этот малыш, которого она никогда не родит, был единственной надеждой в

мрачные дни разлуки с Даниэлем. И теперь, словно он выполнил свою задачу, она снова

оказалась в том первом кругу ада, из которого вышла.

— У меня нет оправданий за моё поведение. — Удручённый голос Кларка потряс её.

— Я был удивлён, что ты, в общем... Ещё я ревновал... и потом с актёром, с тем в частности.

— Он покачал головой, и Лорен заметила, что у брата на лбу выступил пот.

— Кларк, с ним всё кончено. Пока это продолжалось было хорошо, но потом... — Она

пожала плечами, чтобы подчеркнуть незаинтересованность, которую не испытывала. — Ты

знаешь женщину, которая смогла бы устоять? Он красавец, знаменит и хорош в этом.

«Вот и всё, ничего более».

Пиритовый фасад, сверкающий до такой степени, что похож на золото. Хитрый и

соблазнительный дьявол, в которого она до сих пор была влюблена, настолько, что было

невыносимо навсегда потерять его часть.

— Как ты? — спросил брат более мягким тоном, поглаживая её руку с продетой

канюлей.

— Мне дали обезболивающее. Завтра утром сделают выскабливание, а вечером я

смогу вернуться домой.

— Лу, я не уйду. Я не оставлю тебя одну, и никогда бы этого не сделал, ты мне

веришь?

Лорен увидела своё отражение в его глазах, наполненных раскаянием, и медленно

кивнула.

— Ты правда ревновал? Даже если только и повторял, чтобы я нашла себе мужчину?

— Я так думал, ты не интересуешься...

— Думал, мне нравятся женщины?

— Да, несколько раз так и подумал.

Лорен горько улыбнулась, закрывая от усталости глаза.

— Дам тебе отдохнуть, я буду снаружи.

— Кларк, я не хочу говорить тебе, с кем встречаться и как себя вести, но я больше не

хочу видеть Аиду в нашем доме.

— Она трахнула твоего мужчину?

— Он не мой мужчина, и никогда им не был, и да, она трахалась с ним у меня на