Вероника вздрогнула и распахнула глаза. Она лежала и молча смотрела на Всеволода так, словно он только что толкнул её под колёса КАМАЗа. Гордеев поспешно отвернулся, нервно покрутил в руках полотенце и, отбросив его, резко поднялся.

– Вижу, тебе лучше, – сухо сказал он. – Лежи, скоро привезут доктора Жукова.

– Не нужно. – Вероника поднялась и, усевшись, посмотрела на Гордеева исподлобья. – Я немедленно ухожу.

– Нет, – холодно бросил он. – Ты не уйдёшь.

– А то что? – запальчиво выкрикнула Ника. От резкой перемены Гордеев вздрогнул и нахмурился: он терпеть не мог, когда его так подлавливали. А Вероника не отрывала от босса колючего взгляда. – Запрёте в вашей комнате утех? Привяжете к тем уродливым станкам? Будете держать, пока я там не умру от жуткого смрада?

Она резко замолчала и выпрямилась. Лицо её приобрело холодное отстранённое выражение, взгляд стал деловым. Гордеев незаметно улыбнулся: эту Веронику он знал шесть месяцев. Она не будет истерить, не будет обвинять… Улыбка растаяла. На совещаниях именно с таким выражением лица его помощница жёстко, но вежливо ставила на место даже зарвавшихся акционеров.

– Я рада, что вы сразу показали вашу скрытую сторону, Всеволод Платонович, – спокойно призналась Вероника. – Теперь я уверена, что ни я, ни мой ребёнок не будем жить в этом доме, и объясню почему. – Она посмотрела в глаза Гордееву и рассудительно перечислила: – Вы привыкли к холостяцкой жизни и, судя по тому, что поставили меня перед фактом наличия той комнаты, менять ничего не намерены. Более того, явно намекали, что не против и со мной, – она на миг запнулась, но тем же тоном продолжила, – поиграть.

Гордеев в ответ лишь улыбнулся. Вероника передёрнула плечами и, не выдержав его откровенного взгляда, отвернулась.

– «Играть» с тобой, – иронично повторил за ней мужчина, – я не собирался. Лишь показал, к чему стоит быть готовой, если рискнёшь оставить моего ребёнка. Тогда придётся выйти за меня замуж и смириться с той комнатой. Потому как ты верно заметила, менять я ничего не намерен. – Вероника встрепенулась, попыталась что-то сказать, но Всеволод повысил голос. – И не тешь себя надеждой уйти из этого дома. Твоё проживание здесь утверждённый факт! Уйти ты можешь лишь с одним условием. Аборт!

Он хищно скривился, а Вероника решительно поднялась и выдохнула:

– Нет!

Покачнувшись, она испуганно ахнула и уцепилась за Гордеева, а он подхватил Нику за талию. Склонился к её лицу, прошептал с издёвкой:

– Не нужно уловок… дорогая! Если хотела ласки, осталась бы в спальне. Сейчас же я не могу уделить тебе должного внимания. Во всяком случае до того, как ты почистишь зубы.

Вероника оттолкнула его с таким возмущением, словно это Гордеев навалился на неё, а не наоборот. Отвернулась и спокойно ответила:

– Вы слишком высокого мнения о себе, Всеволод Платонович, если думаете, что интересуете меня. Я работаю у вас полгода, так вот. Ни разу за это время, – она развернулась, и голубые глаза её на миг полыхнули яростным пламенем, – ни разу я не посмотрела на вас как на мужчину! Я всегда и телом, и сердцем, и мыслями была верна своему мужу!

– Это тому храбрецу, который замахнулся, чтобы ударить жену? – зло уточнил Всеволод.

Вероника шагнула к боссу и, без страха глядя на него, уверила:

– Миша никогда бы не ударил меня. Он заботливый и нежный. Страстный и романтичный. Да, он вспылил, но лишь замахнулся. И я его не виню. Если бы была на его месте, тоже приревновала бы.

– Да? – мягко шагнул к ней Всеволод и на память процитировал: – «Богатенький и смазливый ублюдок»… Как там ещё? Ах да! «Перед таким каждая ноги раздвинет». – Он склонился к самой щеке Вероники и, ощущая щекотку её волос, прошептал: – И на какое же место ты себя ставила, Ника? На то, с которого видно, какой я сексуальный? А ещё говоришь, что ни разу не посмотрела на меня как на мужчину. Противоречишь сама себе.

– Нет, – сухо ответила Вероника и отступила на шаг, увеличивая между ними расстояние. – Вы ищете скрытый смысл там, где его нет. Я говорила о том, что клиника оказалась подозрительной и после «донорства» исчезла как по волшебству. И только. – Она вскинула подбородок и повторила: – Вы мне не интересны, Всеволод Платонович. Вот нисколько! И Миша на порядок лучше вас. Во всяком случае, он никогда не показывал мне, где спал с другими женщинами. – Она холодно усмехнулась. – Да ещё так горделиво, словно это ваше величайшее достоинство.

– Не величайшее, – начал злиться Гордеев, – но размер внушительный. Желаешь проверить?

Он шагнул к помощнице и угрожающе навис над ней. Схватил её руку и, сжав за запястье, дёрнул на себя, будто и правда хотел познакомить с «достоинством».

– Вы снова всё сводите к сексу, – вырвавшись, обвинила его Вероника и ещё раз отступила на шаг. – Я уже сказала, что не нуждаюсь в вашем внимании. Да и вы в моём тоже, поверьте. Мы же полгода бок о бок проработали! А вы поздравили меня с днём рождения открыткой с изображением бутылки коньяка и автомобиля…

– Уж какая попалась на заправке, – раздражённо передёрнул плечами Гордеев. – Если бы Люба предупредила меня о дне рождения не за пять минут до начала рабочего дня, я бы…

Он замолчал, а Вероника снисходительно улыбнулась.

– Что? – Она приподняла брови. – Неужели купили бы цветы? – И покачала головой. – Признайтесь, Всеволод Платонович, вы осознали, что я женщина, только в момент, когда вам стало известно о моей беременности.

– Не передёргивай, – глухо ответил Всеволод, снова сокращая расстояние между ним и Никой. – Я сразу отметил, что ты привлекательная женщина. И мне нравилось, как ты выглядишь. Ничего не раздражало и не отвлекало.

– Вот именно. – Ника внезапно подалась к нему. – Вам нужна была тень, беззвучная и работящая. И то, что я женщина, вам было известно лишь потому, что слово «тень» женского рода! Вы можете пускать пыль в глаза кому угодно, но не своей тени!

Слова её били не в бровь, а в глаз, и Гордеев всегда знал это и ценил. Вероника всё время говорила то, что думала… Так он считал до того, как она внезапно оказалась беременной от него. И это событие слишком сильно разозлило его. Слишком, потому что можно было всё решить мирно. Не тащить Веденееву к себе, не тыкать её носом в его постыдные тайны, не выворачиваться наизнанку самому. Но дело даже не в наследстве и не в бабушке. Всеволоду нужно было отомстить Нике, потому что внезапно он ощутил себя преданным той, кому доверял больше всех.

Да, чёрт побери! Он доверял этой женщине как себе. Всегда прислушивался к её словам, полагался в любых ситуациях. Она была больше, чем помощницей, Ника исполняла половину обязанностей зама, и никто этому не удивлялся. И вот его тень, его вторая половина, пусть и меньшая, внезапно воткнула нож в спину, а теперь отпирается?

Взбешённый, Гордеев пошёл напролом, а испуганная его напором Вероника только и могла, что пятиться до тех пор, пока отступать стало некуда. С силой вдавив Нику собой в стену, Всеволод прорычал:

– Значит, пришла пора тебе выйти из тени! – Вероника задрожала под ним, и от этого по венам Гордеева заструился огонь. Он рывком прижался к губам женщины, всего на миг, но она заколотилась в его объятиях раненой птицей. Всеволод отстранился и оскалился: – Ты женщина, это точно! А ещё ты беременна от меня и поплатишься за это. Я решил. Завтра станешь моей женой!

Глава 7

Вероника неотрывно смотрела на Всеволода. Его красивое лицо исказилось, тёмные глаза полыхали пламенем ночи, губы подрагивали. Ей казалось, что мужчина зол так сильно, что находится на грани. Но что он ей сделает? Не будет же Гордеев, словно маньяк, душить её? Или будет? В то, что босс смотрит на неё как на женщину, Ника бы никогда не поверила. Кто угодно, но не глыба льда с каменным сердцем. Всё, что он наговорил, было лишь с одной целью – запугать её, заставить отступить.

Гордеев явно добивается, чтобы она захотела сбежать, добровольно сделала аборт, вот только он не понимает одного. Вероника никогда, ни за что и ни при каких обстоятельствах не убьёт своего ребёнка. И раз Гордеев не хочет этого слышать, то придётся бороться. То, что шансов победить почти нет, Ника понимала, но отступить не могла. Не имела права даже думать об этом. Она будет бороться до последней, самой мизерной возможности, использует все средства, приведёт все доводы. Достучится до мужчины рано или поздно. И надеялась лишь, что не будет слишком поздно.

– Нет, – просто ответила она.

– Что «нет»? – нахмурился Гордеев.

– Нет, я не выйду за вас замуж, – ровным голосом ответила Вероника и приподняла брови. – Во-первых, вы забыли, что я замужем.

Уголок рта Всеволода дёрнулся.

– Тебя сделать вдовой? – спросил он.

Спина Ники мгновенно покрылась липким холодным потом. Она не верила, что Гордеев способен на такое, но не могла не понимать, что есть в боссе скрытые стороны. Такие, как та мерзкая комната, а возможно, и ещё хуже. Она постаралась взять себя в руки и придать голосу твёрдость и уверенность.

– Нет.

Гордеев оттолкнулся от стены и, развернувшись, прошёл к окну. Сунув руки в карманы, проинформировал, не глядя на Нику:

– Развод будет оформлен через час.

– Без моего присутствия и согласия? – ледяным тоном спросила Ника.

Она стояла прямо и смотрела на Гордеева твёрдо, хотя внутри всё переворачивалось от ужаса.

– Да, – кивнул Всеволод. – Документы о разводе ты подпишешь завтра на церемонии бракосочетания.

– Нет, – повторно отказалась Ника. В этот раз голос её дрогнул. – Я ничего подобного подписывать не намерена. Повторяю, что не стану вашей женой, Всеволод Платонович. Во-первых, я уже замужем и не собираюсь ничего менять. Во-вторых, я не подхожу под ваши критерии выбора женщины.

– Да? – с интересом скривился Гордеев. – И какие же у меня критерии, позволь узнать?

– Вам нравятся высокие белокурые девушки с широкими плечами и узким тазом, – сухо объяснила Ника. – Не нравится яркий макияж, но алая помада привлекает. Предпочитаете, чтобы у любовницы были длинные распущенные волосы. Грудь вам нравится пышная. Желательно, чтобы женщина молча внимала вам и лишь иногда заливалась звонким смехом. А ещё для вас важен запах, вы всегда принюхиваетесь к женщинам, которые привлекли ваше внимание, и к некоторым после этого больше не подходите никогда.