Гордеев вырвал стакан с водой из рук служанки и посмотрел на Кристину так, что девушка исчезла так быстро и тихо, словно растворилась в воздухе.

Всеволод пытался найти для себя логическое объяснение, оправдать возвращение, и служанка подала ему идею. Он вошёл в комнату Вероники и не обнаружил женщину. Услышав звук льющейся воды, как привязанный направился к ванной, открыл дверь и увидел её.

Вероника, обнажённая и прекрасная, в сияющих искрами каплях воды на белоснежной коже, вышла из душевой кабины и, столкнувшись с Гордеевым взглядом, замерла на месте. Глаза её расширились, пальцы заметно задрожали. Всеволод знал, что женщина не ожидала его увидеть, но губы словно сами произнесли:

– Пытаешься соблазнить меня, чтобы не сорвался с крючка?

Она дёрнулась как от удара. Щёки Вероники побелели, затем покрылись красными пятнами. Казалось, она сейчас снова даст ему пощёчину, но Гордеев ошибся.

– Вы вернулись, чтобы сообщить мне эту потрясающую новость? – Голос помощницы звенел от ярости, но лицо казалось спокойным.

Гордееву снова отчаянно захотелось схватить её, подмять под себя, показать, кто здесь хозяин, но он лишь протянул стакан:

– Я принёс то, что ты просила.

– Хм, – приняла она воду. Посмотрела на Гордеева исподлобья: – Подрабатываете слугой в своём же доме?

Всеволод едва не сорвался, дёрнулся к ней – обнажённой, доступной, соблазнительной – но вовремя сдержался. И тут же расхохотался: вот же язва! Этим Вероника и понравилась ему, ещё до того, как он увидел в ней женщину. Его верная тень могла едким и метким замечанием вывести конкурента из себя, поставить на место зарвавшегося акционера, разрядить обстановку, когда Гордееву хотелось кого-нибудь убить.

Вероника же отвернулась, будто нарочно демонстрируя боссу крепкую попку, и принялась открывать шкафы. Методично, один за другим, она обшаривала их, а Гордеев не мог оторвать взгляда от округлых ягодиц. Надо же, он и подумать не мог, что под одеждой прячется такое сокровище!

Попа выглядела так, будто её обладательница не вылезала из спортзала. Упругая, подтянутая, без малейшего изъяна. Кожа белая, нежная, чуть светящаяся, как жемчуг высшего класса. А эти очаровательные ямочки ближе к пояснице!.. Так и хотелось припасть к ним губами, оставить дорожку влажных поцелуев вдоль выступающих бусин позвоночника, чтобы перевернуть и…

– Что ты делаешь? – не выдержав сладкой пытки, хрипло спросил он у помощницы, которая, казалось, вовсе не стесняясь своей наготы, что-то выискивала… Или же истязала его невероятной непосредственностью. – Что тебе нужно?

– Полотенца! – взмахнула руками Вероника и бросила на Гордеева злой взгляд через плечо. – Где эти чёртовы полотенца?!

Всеволод снова рассмеялся – теперь смех его прозвучал тихо и хрипловато, почти угрожающе. Гордеев привык, что женщины едва из трусов не выпрыгивают, демонстрируя ему тело. А если удаётся выставить прелести напоказ и привлечь внимание, то никогда не отворачиваются, а наслаждаются его взглядом и сами смотрят призывно.

Но не Вероника. Она не изгибалась, пытаясь принять наиболее соблазнительную позу. Когда застал её обнажённой, не закричала, имитируя гнев и стеснительность, не велела выметаться (знала, что бесполезно), не пыталась ударить или прикрыться. Она принялась искать полотенца!

Всеволод понял, что приблизился к Веронике, только когда уже почти уткнулся в её мокрые волосы. Почти подкрался – бесшумно и незаметно настолько, что она вскрикнула от неожиданности и сделала то, чего Гордеев никак не ожидал. Выхватила стакан из его рук и плеснула в лицо водой. Это оказалось, как бы по-идиотски ни звучало, последней каплей… Чего? Всеволод и сам бы не смог сказать.

Он схватил женщину и, вжав в себя, жадно впился в податливые губы… Но они мгновенно перестали быть нежными и сладкими, появился привкус крови – Вероника укусила его! Вырвавшись, она отскочила в сторону и, выставив перед собой длинную, на продолговатой ручке, щётку для тела, проговорила таким ровным тоном, будто не угрожала боссу:

– Если подойдёте снова, я вас ударю.

– Я тебя хочу, – выдохнул Всеволод. – Почему ты сопротивляешься?

Вероника вдруг рассмеялась. Обнажённая и хохочущая, она завела Гордеева ещё сильнее.

– Вы неисправимы, – отсмеявшись, ответила женщина. Лицо её стало серьёзным, глаза зло сверкнули. – Всеволод Платонович, сначала вы обвинили меня в том, что я хочу завладеть вашим телом, а теперь навязываете его?

– И мои миллиарды, – теперь уже улыбался Гордеев. – Я ещё деньги упоминал. Их я тебе тоже навязываю. И законный брак. Я изменил мнение, Вероника, и хочу, чтобы ты взяла всё, что я предлагаю.

– Не предлагаете, – покачала она головой, – а требуете взять и угрожаете расправой. Вы постоянно мне угрожаете и меняете своё мнение. Что ждать от вас в следующую минуту, мне даже представить страшно.

– Ничего страшного, – окинул её Гордеев плотоядным взглядом. – Я обещаю, что тебе понравится.

Вероника посмотрела с таким скепсисом, что Всеволод поджал губы. Захотелось наказать, снова сказать то, что выведет её из себя…

Стоп! Гордеев нахмурился: он ведёт себя так, как клялся – никогда не станет. Посмотрел на себя со стороны и словно увидел отца. А ведь когда-то решил, что не поведёт себя подобным образом. Не будет принуждать женщину остаться. Не будет заставлять бросить возлюбленного…

Возбуждение растаяло словно дым, Гордеев выдохнул и отступил. Судя по выражению лица, Вероника растерялась. Уже что-то, но Всеволоду больше не хотелось выводить женщину из равновесия. Наоборот, хотелось вернуться на сутки назад и поступить иначе, но он уже дал слово. Ничего не исправить.

Гордеев шагнул к зеркальной стене и отодвинул невидимую панель, за которой оказался ещё один шкаф. На полках белели стопки полотенец, лежали аккуратно сложенные халаты. Он взял один и предложил Веронике. Женщина медленно, будто ожидая подвоха, опустила своё щетинистое оружие и осторожно протянула другую руку.

Сунув ей халат, Гордеев резко развернулся и быстро покинул и ванную, и комнату для гостей. На душе было так паршиво, что хотелось что-нибудь уничтожить. Слуги, едва завидев хозяина, разбегались шустро, как тараканы при свете. Стало тихо, очень тихо.

Всеволод поднялся в кабинет и прислонился к прохладному стеклу большого окна. Снаружи плыла мутная темнота, подобная царила и в сердце Гордеева. Вспоминать о родителях было тяжело. Сколько лет прошло, а он всё не может забыть. Да и кто бы дал! Бабушка едва ли пропускала день, чтобы не напомнить о том, какой сукой была его мать.

Гордеев молчал – он давно понял, что с бабушкой спорить бесполезно. Но мама не была такой, какой пыталась представить её Елена Глебовна. Она говорила, что маленький Сева неправильно всё понял, но Всеволод понимал, что происходило на его глазах.

Сейчас он зажмурился и сильнее прижался лбом к окну, а перед внутренним взором мелькали страшные картинки. Они преследовали Гордеева много лет. Возвращались во снах, оседали металлической пылью на сердце, терзали душу.

Всеволод искренне и яростно ненавидел своего отца. И никогда, – никогда! – не хотел быть на него похожим. Но стал. И сейчас яд ненависти проникал в него самого, отравляя само существование, выворачивая наизнанку сердце, наполнял льдом ожесточения.

Гордеев оторвался от окна и резкими шагами направился к бару. Налил полный бокал из первой попавшейся бутылки и… швырнул его в стену. В стороны полетели брызги и осколки, воздух наполнился терпким ароматом нагретых на солнце шпал. Следом за стаканом полетела и бутылка. А за ней и следующая, пока бар не опустел.

Но это не помогло избавиться от яростной, выжигающей сердце боли. Гордеев схватил огромное кресло и, подняв его над головой, обрушил на стеклянный стол.

– Я не такой, как ты! – закричал Всеволод. – Нет!

Но и это не принесло облегчения. Гордеев не мог избавиться от противного чувства – словно он предал сам себя. Набросился на женщину, оторвал её от семьи, заставил выйти за себя, едва не овладел… Гадство! Нет, он не такой! Нет!

Даже если она заодно с бабушкой, всё равно! Гордеев не должен был так поступать. Но сделанного не воротишь. Уже всё готово, документы в администрации, нужные люди уведомлены, завтра останется показаться во время обеденного перерыва, и всё будет сделано. Вероника станет его женой. Его беременной женой в ситуации, так похожей на ту, в какой оказалась мать. Как же он себя сейчас ненавидел!

Всеволод, не в силах терпеть эту боль, позвонил водителю.

– Юра, ты мне нужен. Немедленно!

Да, неправильно вызывать Полякова из дома, где его ждёт жена и двое деток, но он сам согласился на ненормированный рабочий день. Хотя работать Гордеев не собирался, ему требовалась помощь иного рода. Надо хоть попытаться заглушить эту боль, потому что ничего уже не исправить.

Вероника действительно беременна и завтра станет его женой. Катерина знает о её интересном положении и уже в России. Отец тоже в курсе, а значит, игра запущена. Пострадают все. Ну, разве что, кроме бабушки.

Телефон завибрировал, подсказывая, что Поляков уже на парковке и ожидает босса. Гордеев не стал надевать пиджак. Эту ночь он проведёт в тепле.

Глава 10

Вероника судорожно прижимала к груди мягкий халат и растерянно смотрела на захлопнувшуюся за боссом дверь. Что это было? Адреналин, затопивший её тело, потихоньку отступал, и женщина начала дрожать. Быстро закутавшись в махровую ткань, она замотала мокрые волосы полотенцем. Ещё не хватало простудиться!

Провела ладонью по животу и улыбнулась: всё хорошо, малыш. Мама просто чуточку понервничала… А кто бы остался спокойным? Гордеев, словно дикий зверь, в клетке с которым неожиданно очутилась испуганная лань, ходил вокруг и облизывался.

Но самое ужасное, что наряду с диким страхом, сковавшим сердце Вероники, у неё стало тепло и влажно между ног. Нельзя отрицать, что босс очень красив и сексуален. Вероника научилась не замечать этого почти сразу, как пришла работать помощницей. Секрет в том, что она ни разу не посмотрела на мужчину – глядела перед собой, слегка расфокусировав взгляд.