Мечтаю провалиться сквозь землю, стою как истукан, растерянно таращась на женщину, бледное лицо которой начинает покрываться красными пятнами. Антонина Григорьевна поджимает губы и, видимо, готовится словесно меня растерзать. Почему-то я уверена, будь сейчас у нее в руках нож, она бы его в меня без промедления вонзила. Взгляд такой, словно она видит перед собой врага народа, охотницу за богатым мужем и инсайдера, пробравшегося в фирму чтобы разорить ее, в одном лице. Моем лице.

Что она решит про меня? Наверняка что намеренно поймала на крючок ее сына-святошу. Конечно же, именно так и думают все мамы богачей. Ужасно стыдно, противно. Я отчаянно желала скрыть беременность, но новость распространяется со скоростью вируса. Герман ни в коем случае не должен знать о ребенке, не хочу, чтобы кто-то посторонний ему сообщил такую важную новость. Я сама должна. Я, конечно, не хочу, но когда-то придется… В голове крутятся мысли, набегают одна на другую, Вера тащит меня куда-то в сторону, прочь от злобной фурии, пока та не обрела дар речи.

Резко вырываю руку, потому что чувствую, что не могу так больше. Мне необходимо уехать отсюда немедленно, я хочу оказаться как можно дальше от всего этого! Просто больше не могу! Иначе у меня будет нервный срыв… Слезы так и рвутся из меня, грудь сдавливает тисками, и я понимаю, что могу разрыдаться в любую секунду.

— Вера, прости! — вскрикиваю и бегу куда-то, не разбирая дороги. Коридоры, гости, кто-то меня окликает… Плевать. Не хочу здесь находиться, просто задыхаюсь. Мне нужен хотя бы глоток свежего воздуха, иначе меня стошнит прямо сейчас.

— Эй, красавица, куда несешься на всех парах? — радостно улыбается Игорь, на которого неожиданно налетаю. Только его здесь не хватало. Не могу найти в себе сил даже на то, чтобы ответить на простой вопрос. Ловлю ртом воздух и озираясь в страхе, что мать Германа меня нагонит. Оставила разбираться с ней несчастную Веру, убежала, бросив в беде. Наверное, уже начали гормоны действовать, поступок опрометчивее некуда.

— Что случилось, Настя? — взволнованно спрашивает Игорь и пытается всучить мне бокал с каким-то спиртным, на что я бешено вращаю головой.

— Не хочу, — срывается с губ, а внутри холод и жуткая печаль разрастаются и пускают корни, потому что вдалеке вижу Германа и Лику. Девушка продолжает висеть на нем, что-то шепчет на ухо. Определенно, мой дорогой босс позабыл о моем существовании!!! Сладкая парочка так увлечена друг другом, не замечают больше ничего вокруг. Вот и пусть остаются! Надо вычеркнуть Германа Самойлова раз и всегда из своей головы, немедленно!

- А, ты из-за Германа и Лики психуешь… — понимающе протягивает Игорь, заметив направление моего взгляда, и деловито подхватывает меня под локоть, уверенно выводя из дома известными только ему переходами. Безропотно иду следом, потому что не вижу смысла сопротивляться. Кажется, пошла бы сейчас с кем угодно, лишь бы прочь отсюда.

— Мне надо домой… Ты можешь подвести меня до города? — спрашиваю с отчаянной надеждой.

— Конечно красавица. Довезу куда скажешь, — кивает Игорь. — Пошли.

Игорь подводит меня, по-прежнему держа под руку, к спортивному кроссоверу агрессивной оранжевой расцветки, помогает усесться на переднее сиденье. Спустя несколько секунд машина резко срывается с места, из-за чего мне приходится вжаться в спинку.

— Слушай, а ты случайно не из сумасшедших гонщиков, а? Я ненавижу тех, кто носится по дорогам, подвергая и свою и чужую жизнь опасности. Если так, то лучше высади меня на первой остановке.

— Это гоночная машина, Насть. Сколько мне ехать? Шестьдесят км в час? — кривится Игорь.

— Тогда я выйду, как и сказа, — заявляю твердо.

— Оки. Шестьдесят, — Игорь поднимает руки вверх над рулем в шутливом жесте.

— Опусти руки на руль! Я не шучу, если тебе весело — то мне нет!

— Ладно, прости. Я буду паинькой. Слушай, я между прочим тоже рискую жизнью, увозя невесту с праздника, — кривится Игорь.

Я не оглядываюсь назад, не смотрю, видел ли кто-то наш совместный отъезд, лишь вздыхаю с облегчением, что мы покинули злосчастный праздник.

— Мне кажется жениху наплевать, — говорю, как можно равнодушнее.

— Это вряд ли. Просто Лика — она как репей. Если прилипла, ты пропал.

— Ну что же, удачи им, что тут скажешь, — пожимаю плечами.

— То есть… Хочешь сказать — свадьбы не будет? Ты его бросаешь?

У меня вдруг мелькает мысль, что брат недалеко ушел от сестры. Оба навроде репейника…

Какое-то время едем молча, я не хочу снова поднимать тему Самойлова. Но понимаю, что удержаться мне не под силу. Как бы так спросить, чтобы не выдать себя? Но хочу ли я знать правду? Она причинит страдания, знаю, но все равно раскурочиваю живую рану и говорю:

— Ты рассказывал, что твоя сестра и Герман встречались, и она ему сердце разбила. Что произошло между ними?

— Слушай, я, наверное, зря все это сказал. Язык мой враг, — Игорь, театрально прикладывая руку к груди, и его глупые шутки сейчас настолько неуместны, что хочется стукнуть, но я лишь упрямо сжимаю губы, взглядом подталкивая Игоря к продолжению рассказа.

— Да уж, роман у них был страстный, пух и перья летели, когда они ругались. Правда эмоционировала больше Лика. Герман — как ледяная глыба, от него проявления чувств не дождешься. Думаю, это и бесило мою сестру больше всего, — рассказывает Игорь с усмешкой, в его голосе явственно ощущается пренебрежение, и даже больше — похожее на неприязнь.

— Лика хотела крутить им, как пожелает. Как делала всегда и со всеми. У ее ног всегда лежали штабеля мужиков, да она с детства ни в чем отказа не знала, сестренке всегда лучшее доставалось и все с рук сходило. Сейчас увидела вас вместе, и в ней взыграло чувство собственницы. «Мое! Не отдам!»… Ну, я лишь высказал свое мнение. Могу ошибаться. Копаться в мозгах сестры я перестал давно, мне не интересно. У каждого из нас своя жизнь, свои интересы. Возможно, даже скорее всего, что Герман ей не нужен. Так, поиграться, потешить самолюбие, — разглагольствует Игорь, пока машина мчится по ночной трассе в сторону города. Но мне же в город не надо, мне домой надо, как раз сейчас будет нужный поворот.

Игорь, словно прочитав мои мысли, спрашивает:

— Назовешь адрес? Или поедем ко мне и выпьем кофе?

— Ты прямолинеен, — морщусь. — Часто такие предложения чужим невестам делаешь?

— Нет. Но ты правда очень симпатичная. Жаль, Герман опередил. Но он поступил сегодня отвратительно. Бросил тебя на празднике, позволил Лике висеть на себе. Она же нарочно, он не мог не понимать этого.

Сглотнув горечь от услышанных слов, произношу тихо:

— Извини, никакого кофе. Может мой жених и козел… Но я сама разберусь с этим.

— Я ничего другого и не жду, Настя, — вздыхает Игорь. — Но имей в виду, я настойчивый.

— Мы можем о чем-то другом поговорить? Ты вроде к нам на работу устраиваешься? Кем? — интересуюсь вяло, лишь бы только тему перевести, и Игорь до конца пути что-то рассказывает, не замечая, что я едва слушаю, слепо глядя перед собой. Мое сердце совершенно разбито, на тысячу мельчайших осколков.

— Поверни, пожалуйста, в этот поворот, немного проехать — и будет моя деревня, — произношу название места, где живу. Ожидаю высокомерного взгляда со стороны Игоря, но он и бровью не ведет.

— Мой рассказ тебя расстроил? — спрашивает Игорь, останавливая машину возле моего дома. В окне горит свет, видимо мама еще не спит. Меньше всего мне хочется продолжать разговор, уж тем более не собираюсь Игорю душу открывать и уже жалею, что побудила завести разговор о сестре и Германе. Мотаю головой, вцепляясь побелевшими пальцами в сумку. — Зачем такой милашке как ты такой бабник? Никогда не пойму, — словно сам с собой продолжает рассуждать Игорь.

— Мне кажется это тебя не касается, — отвечаю слишком резко, чем, очевидно, пробуждаю любопытство Игоря.

— Эх, ясно, что бы я ни сказал…

— Спасибо что подвез. Я очень благодарна, правда. Увидимся на работе. Прости что не предлагаю зайти и выпить кофе. Мама была бы рада гостям, но слишком поздно, мне вставать рано.

— Увидимся, — посылает мне широкую улыбку Игорь.

Разворачиваюсь и иду к дому.

Мое сердце ноет, не могу выкинуть из головы картину увиденного, как Герман целует бывшую. Мне отчаянно больно думать об этом! Но я понимаю, что не имею никаких прав на претензию или обиду. Герман мне ничего не обещал. Возможно, он до сих пор любит эту Лику. Да, он подставил меня — на это я имею право злиться. Фактически силой заставил играть роль своей невесты, а потом бросил и на глазах у всех начал флиртовать с бывшей. Все видели это и надо мной смеялись, наверняка. Так стоит ли такому мужчине говорить о ребенке? Кто знает какие проблемы это мне принесет? От Самойлова можно ожидать чего угодно! Даже того, например, что захочет отобрать малыша…

От этой мысли по спине пробегает холодок. Теперь от меня не зависит узнает босс о ребенке или нет. Все слышала его фурия мамаша! Мне конец! Кажется, моя душа сейчас скончается в муках от боли, а дома еще и мама, будет расспрашивать, допытываться. Нигде мне покоя нет, а хочется всего лишь спрятаться в укромный уголок и вдоволь нареветься.

Глава 20

По дороге на работу моя старенькая труженица-машинка снова подводит: грохочет и пыхтит, выбрасывая из-под капота столбы черного дыма, и я сомневаюсь, что довезет меня до офиса. А как буду добираться до дома после рабочего дня, вообще не представляю. Как сложно в жизни без надежного мужского плеча, без человека, на которого можно во всем положиться. Ну хотя бы машину попросить осмотреть, ведь я сама в этом совершенно не смыслю. Заезд в автомастерскую мне сейчас абсолютно не по карману. Нужно копить деньги на малыша, матери-одиночке непросто поднять ребенка.

С этими горькими мыслями кое-как оказываюсь на парковке, оставляя машину в неприметном уголке, чтобы не позориться. Бегу в офис, мне нужно оказаться там до девяти утра, опоздания неприемлемы. Настроение никакого, не выспалась, вся на нервах, к тому же, тошнит. А тесное платье распирает набухшая грудь, и мне кажется, что это всем заметно.