Мама крепко обнимает меня, потом мы еще долго болтаем, строим планы, мечтаем. Мне становится так легко на душе, я почти не боюсь грезить о том, что раньше прятала в самые дальние уголки своей души…

— Вер, ну хватит о Германе, правда, — прошу подругу, с которой выбралась в кафе после посещения женской консультации. — Как у тебя дела, расскажи это лучше. А то обо мне да обо мне.

— Насть, да ладно, разве обо мне интересно? Ничего у меня интересного не происходит, а вот твои приключения очень волнительны.

— Приключения? Ты это так называешь?

— Даже не знаю, как еще можно назвать то, что вы вытворяете. Но знаешь, это круто! Ты такая неприступная, а он такой настойчивый. Разве часто сейчас встретишь подобное? Нет ведь! Вот моя дочь, замуж собирается. Парень из соседнего подъезда, работы нет, целыми днями сидит за компьютером, в «Танки» играет. Ни цветочка не подарил! За что его любить? Никуда не водит ее, так, посидят, пиво с друзьями попьют… Ужас. Я за голову хватаюсь, пытаюсь вразумить Лику. И ничего не получается. Не слушает меня. Разве говорит у меня выбор есть? Никто не бегает, это единственный вариант. Вот где безнадега, Насть. А тебе Герман скоро серенады будет петь под окнами. Романтик…

— Чего ты так взволнованно по сторонам смотришь, Вер? Кого ты там выглядываешь? — спрашиваю после длинной паузы.

— Ничего… Показалось мне. Что свекровь твою будущую увидела, — удивленно говорит Вера. — Кстати, слышала последние новости про нее?

— Про Антонину Григорьевну? Нет… А что случилось?

— Оказывается любовник у нее был. Моложе ее на десять лет. Задурил ей мозги, альфонс проклятый. Да еще фотографий наделал компрометирующих.

— Какой ужас!

— И не говори… Как подумаю про Александра Петровича… Не заслужил он такого… А знаешь, кто этот любовник? Двоюродный брат Фроловой!

— Боже, откуда все эти подробности, Вер? Хотя, чему я удивляюсь, ты же вернулась на работу… А Герман? Он знает?

— Сегодня узнал. Ему непросто, бедняге. Отца утешал. Сегодня такая драма на работе разыгралась… Ужас просто. Александр Петрович крикнул что разводится. Сын его… в общем, увез с фирмы. И меня отпустил, сказал, чтобы заперла все… Что Игорь за главного. Вот как… Что теперь будет, ума не приложу.

У Веры так блестят глаза, что мне не по себе становится. Я-то знаю, что она давно по Александру Петровичу сохнет. Неужели рискнет занять место неверной супруги? Ну а что, может и получится у них. Мне все равно жаль очень Антонину, все же в таком возрасте так опозориться — ужасно. Значит Фролова, скорее всего, имела поэтому власть над мамой Германа. Возможно поэтому Антонина так жаждала свести ее с сыном.

Поэтому я ей не нравилась? Хм, сомневаюсь. Думаю, я не ее поля ягода в любом случае. И все равно сочувствую…

— Все, Вер, прости, но я пойду, душно тут, прогуляюсь немного, — говорю подруге.

Встаю с места, прощаемся, обнимаемся и я устремляюсь на выход. Хочется прогуляться, побыть одной, отвлечься от клубка проблем, от мыслей о людях, которые совершают столь неправильные поступки. Ну а еще мне просто очень хочется пройтись по детским магазинам, хотя работу я так и не нашла, но решила потратить немного выплаты от Германа. Тем более он на этом настаивает…

Возможно, это означает что я потихоньку начинаю доверять ему. Пока брожу по магазинам, понимаю, что переживаю за босса. Неприятно, когда у родителей такое. Даже если ты уже взрослый. Родители это — всегда тыл и поддержка. И когда все рушится, все равно что земля уходит из-под ног. А значит, у моего ребенка должна быть крепкая семья. Дружная, нерушимая…

— Настена, привет, какая встреча! — раздается за спиной знакомый голос.

Радостно оборачиваюсь — ко мне бежит Кира и моя крестница, трехлетняя Настенька, ловко перебирает ножками, обгоняя мать.

— Моя золотая! — открываю объятия малышке. — Как я соскучилась, солнце мое!

— И мы по тебе. Ты опять пропала, не дозвониться до тебя, на смс не отвечаешь. Все хорошо?

— Да… нормально. Пошли, мороженого поедим, посидим в кафе.

— Не представляешь, я только час назад сидела в кафе с Верой, — улыбаюсь.

— Ну ничего, час прошел, уверена, ты аппетит нагуляла уже. Покупки покажешь. Это маленькому, да? Уже знаешь кто будет? Мальчик или девочка?

— Пока не знаю. Да и неважно мне…

— Ты права, ну пошли же!

Спускаю вниз крестницу, которая все это время сидела у меня на руках, и мы отправляемся в ближайшее кафе.

— Вещи прелесть, такие милые. Желтенькие.

— Ага. Универсальные.

— Мне кажется у тебя парень будет.

— Мне это неважно, правда.

— Мужчины любят, чтобы сначала мальчик. Кстати, как у вас с папаней? Наладилось?

— Ну, мы в процессе. Но пока конечно еще ничего не ясно.

— А с ними никогда не ясно, — смеется Кира. — Вот я, замужем уже пять лет, и веришь, иногда думаю — ну как я с ним живу?

— Ты про Дениса? Отца твоих детей?

— Ну а про кого еще? Конечно, иногда думаю, что люблю просто до смерти. А иногда — убила бы!

— Как все противоречиво…

Задумываюсь, что мои эмоции схожи с тем, о чем рассказывает Кира. Вот за что люблю ее, так за откровенность. Есть женщины, обожающие поучать и выставлять себя эталоном, попутно осуждая всех других. Вот честно, таких терпеть не могу, никогда бы не смогла подружиться с такой. Это типаж Антонины Григорьевны. Увы. На поверку именно такие безгрешные дамочки оказываются… ну как это сказать повежливее… в том самом… по самые уши.

Мы провели в кафе почти три часа, веселились, смеялись, играли — заведение было как раз с детским уклоном, для семей, тут присутствовали такие забавы как лазилки, пластиковая горка и еще много интересных вещей как раз для таких активных деток как Настюшка. Под конец Кира ее просто вытащила из всего этого, оказалось, что малышка насквозь мокрая.

— Вот ведь егоза! — вздыхает Кира. — Позвоню Денису, пусть за нами приезжает. На улицу с таким ребенком не выйду, простудится в два счета. И тебя докинет потом до дома. Как твоя машинка?

— Плохо, — пожимаю плечами. — Пока езжу на автобусе…

— Ужас! Надо что-то думать! Поговорю с Денисом…

— Ты что, нет! Ни в коем случае…

Глава 24

— Спасибо что подвезли, Денис Константинович, — говорю, вылезая из джипа. По привычке бывшего босса по имени отчеству зову, хоть он мне давно не начальник, а муж моей лучшей подруги.

— Не за что, Настен. Покупки свои не забудь, — низким голосом произносит Денис, с легкой насмешкой.

Забираю сумку, набитую витаминами для беременных и сладостями, пакет с желтенькими распашонками, и отправляюсь домой. Продолжаю размышлять о непростой ситуации, в которой существую.

С тех пор как Герман поселился по соседству, о покое пришлось позабыть. Только улетев на Марс, я бы, наверное, избавилась от его присутствия в моей жизни. Он был поистине вездесущ. Мало того, что никогда не покидал моих мыслей, так еще и каждый день напоминал о себе. То в дверь постучится по какому-то поводу. То ему кастрюля нужна, то тарелка, то катушка ниток с иголкой…

Вот знаете, довольно глупые причины, чтобы к соседям прийти, такому человеку, как Герман, не пристало подобной ерундой заниматься. У меня не вязался образ делового мужчины, босса, любимца женщин с тем добрым соседом, которого видела через забор или у себя дома. Казалось все это притворством, что ли, будто он в спектакле играет и задался целью что-то себе доказать.

Я не знаю, но каждое его появление в нашем доме сопровождалось оживлением мамы и очередным приглашением приходить снова. Она относилась к нему как к родному, что меня крайне удивляло, поскольку мама не очень хорошо раньше сходилась с незнакомыми людьми, тем более мужчинами.

Поначалу я ужасно смущалась своего быта, пока не запретила себе это. Бедность — не порок. Мы ничего не украли, законов не нарушили. А что скромно живем, так уж как можем. В общем, Герман переменился, и я не могла найти этому причин и не понимала, как реагировать.


После насыщенного дня я надеялась окопаться дома в одиночестве, мама уехала в гости к подруге, у которой родился внук. Сказала, что ей нужно вспомнить, как с малышами управляться, приготовиться к рождению моего ребенка. Мне правда нужно было уединение, чтобы собраться с мыслями и подумать, как быть дальше. Вынести соседство с Германом невыносимо сложно, у меня не получится долго держать оборону. Цветы, подарки — для меня, для ребенка, для мамы, приятные слова — боюсь, что не устою.

Иду себе тихонечко по разбитой колее. Грузовики со строительными материалами для дома Германа изрядно постарались. Теперь, как говорится, ни пройти, ни проехать.

Вдруг путь мне перегораживают две старые школьные подруги, сестры Лена и Наташа. Мы как-то незаметно отдалились, особенно когда я в городе на работу устроилась, а они так и остались висеть у мамы на шее. Даже не знаю, чем занимаются.

— Привет, Синичка, — обращаются по-старому, не вызывая никакой ностальгии. Школа мне запомнилась насмешками над пышной грудью и дурацкими сплетнями.

— Привет, — отвечаю вяло, не представляя, что расфуфыренным девушкам от меня надо. Стараюсь не пялиться, но это сложно. Невообразимые начесы, дикий макияж, наряды в стиле «я надену все лучшее сразу», какие-то дурацкие цветные серьги. — Вы в клуб на дискотеку?

— Какую еще дискотеку? Ты ослепла, что ли? У тебя под боком такой мужик поселился, закачаешься, — с горящими глазами говорит Лена, и хочется ей по накрашенным дешевой помадой губам врезать. Внутри кричит: «Не получишь ты его, глупая курица. Он мой!» Не должна ревновать, но ревную, до жгучей боли в груди.

— Да, поселился. Но у него невеста есть, кажется, — отвечаю невзначай, будто мне особо и дела нет.

— Невеста — не стенка! Подвинется!