— Я хочу тебя, — шепчет Ян на ушко, кусает.

— Ян, — не могу сдержаться, вновь издаю стон, от которого мужчина ещё крепче вжимает меня в своё тело.

Чувствую, как его тело реагирует на меня. Чувствую его возбуждение.

Я так соскучилась по нему, словно мы не были вместе очень долго время. Собственно, так оно и есть. Я слишком долго не чувствовала его так близко. Но тело и моё сердце всё помнят и окликаются на каждое его касание, поцелуй. Чувствую его сердце своей грудью, что прижимается плотно к его груди, не оставляя ни шанса оттолкнуть, сделать хоть что-то, чтобы отдалиться.

Да и я не хочу.

Разве можно от него уйти, когда он так целует, сжимает меня? Когда я чувствую, что всегда принадлежала ему одному и никому больше. Точно так же, как и он мне. Этот мужчина всегда был моим, кто бы что ни говорил. И я готова бороться хоть со всем миром, чтобы только он был рядом.

— Моя маленькая девочка, — шепчет, обдавая меня своим жаром, своей мощью, от которой по телу расползаются мурашки. Не владею собой, когда слышу его хриплый голос на ушко, чувствую поцелуй в шею.

Прямо как сейчас, когда его губы впиваются в шею со страстно-голодным желанием, словно он хочет меня съесть. Не хочет меня никому отдавать. Чтобы все видели, что я принадлежу только этому мужчине и никому больше. Чтобы никто не смел ко мне подходить и на метр. Потому что я его. Всегда. Была, есть… И буду. И это никогда не изменить, кто бы что ни говорил.

— Ян, я так долго тебя ждала, — признаюсь и вскрикиваю, когда он целует меня — клеймит, чтобы все видели, какому мужчине я принадлежу.

Но и я не отстаю — наклоняюсь к его шее, целую самое вкусное место на свете, втягиваю кожу в себя. Слышу рык рядом с собой, и руки мужчины впиваются жёстко в мои бёдра — будут синяки. Но я позволяю ему всё, что бы ему ни захотелось со мной сделать, потому что я его — от макушки до пяток. Отпускаю и провожу по месту укуса кончиком языка, слизываю вкус. Знаю, что совсем скоро это небольшое пятнышко побагровеет, и на его месте появится засос, подтверждающий, что этот мужчина принадлежит только мне.

— Собственница, — слышу в голосе довольную улыбку.

Мне всё равно, что, когда он приедет в Россию, его жена увидит это пятно и многие другие, которые я оставлю на его теле. Потому что этот мужчина принадлежит мне и только мне.

— Я хочу, чтобы она знала, что ты принадлежишь не ей, а мне, — в голосе волнение — не потому, что я боюсь её гнева, и что Тата может что-то сделать мне, а потому, что боюсь услышать ответ Яна. Не тот, что подсказывает мне моё сердце, а совсем другой.

Сжимаю его ещё крепче.

— Я принадлежу только тебе, моя малышка. Разве ты не знала? — его ладонь с талии движется к моей шее, обхватывает, немного оттягивает от себя так, что мы сталкиваемся взглядами друг с другом.

Даже в темноте я вижу его расширенные зрачки, вижу голод в его глазах, смешанный с поглощающей его любовью ко мне. Но самое главное — я вижу своё отражение, и теперь нет сомнений, что мы принадлежим друг другу. Что он мой, а я его навеки. И чтобы нас ни ждало в будущем, мы крепко будем держать друг друга за руки, сплетая их воедино. И никогда не отпустим их. Никогда.

— Я люблю тебя, — мои пальчики зарываются в его отросшие пряди.

Ян улыбается, а в глазах желание. Соприкасается своим лбом с моим и в губы выпаливает:

— Я тебя люблю, моя Ласточка, — улыбка расцветает на моих губах, и я понимаю, что я счастлива. Счастлива вместе с этим человеком, который смотрит так, что сердце на миг замирает, а потом ускоряет свой ритм, выбивая дробь о грудную клетку. Вырываясь. Стремясь к тому единственному, что много лет назад завладел им и теперь не отдаёт.

Резко, так, что я ничего не могу сообразить, Ян подхватывает меня на руки, разворачивается и несёт. В его глазах искры и смешинки, а мне так нравится видеть Яна таким, каким долго не видела. Меня опускают на диван, что располагается в гостиной, и накрывают своим телом, не давая сдвинуться с места, но я не хочу.

Обхватываю Яна за талию ногами, притягивая ближе к себе, руками обвиваю шею.

— Сделай вновь меня своей, — шепчу, не отрывая от него своего взгляда.

— Ты и так всегда была моей, — вторит он мне.

Пальцы рук Бергера находят верхнюю пуговицу на моей ночной рубашке. Они настолько маленькие, что большим рукам Яна не справиться. Мужчина рычит, а я смеюсь в ладошку от того, как в этот момент смешно выглядит большой мой мишка, который не может справиться с маленькими пуговицами.

— Ничего смешного нет, — фыркает.

— Есть. Ты сейчас выглядишь, как маленький ребёнок, которому не дают сладкое, что так хочется.

— Да, не дают, — подтверждает мои слова. — Я хочу тебя и не могу уже терпеть, — наклоняется к ушку, обводит языком всё ухо, прикусывает за мочку. Вцепляюсь ногтями в его плечи, издавая стон.

— Ты меня сводишь с ума, — голос слегка хрипит.

— Я давно сошёл с ума, — и одним резким движением разрывает полы рубашки. Только и успеваю, что ахнуть, оставаясь перед ним наполовину обнажённой.

— Ты порвал мою рубашку.

— Я куплю тебе новую.

Стесняюсь, пытаясь прикрыться руками, но он мне не позволяет. Обхватывает руками запястья и отводит их в сторону. Кровь приливает к моим щекам. Ничего не могу с собой поделать.

— Ты красавица, — и в его глазах я вижу, что это действительно так. Я для Яна красивая, и для меня это самое важное, потому что именно для него я хочу быть красивой.

Дальше пошли в ход мои штаны, но мне это совершенно не нравится. Одна я обнажённая перед ним, когда он сам всё ещё полностью одет. Мои пальчики тянутся к его футболке, в которую он успел уже переодеться. К моим вещам летят и его.

Какой же он красивый. И даже шрамы никогда не испортят его красивого тела. Он всегда будет красивым, привлекательным, похожим на Бога. На его груди всё ещё видны багровые следы. И видя их, хмурюсь, потому что мне больно понимать, что он жертвует собой, своим здоровьем. Что, судя по его разговору, ему скоро придётся уехать, и неизвестно чем закончится его последний бой.

О плохом даже не хочу думать, но ужасные мысли всё равно прорываются, лезут в мою голову, и Ян это замечает. Его взгляд быстро меняется, становится хмурым, я понимаю, что он недоволен тем, что именно в такой момент я забиваю голову не нужными на данный момент мыслями. Но я не могу ничего с собой поделать, потому как мне больно видеть его в таком состоянии. Сердце разрывается от всего этого.

Я могу ему запретить, сказать, что он никуда не поедет, я не отпущу. Но разве он поступит так, как я скажу? Нет. Он просто возьмёт и уедет — и ничего мне не скажет. А я тут буду переживать, накручивать себя, не зная, что с ним, как он.

Ян наклоняется, обхватывает моё лицо своими руками, смотря прямо в мои глаза.

— Малышка, — в тишине слышу его мягкий, ласковый голос, так несовпадающий сейчас с выражением его лица. — Не думай обо всём этом. Я тебе всё расскажу, но не сейчас. Сейчас, в данный промежуток времени, ты должна думать только обо мне. О том, как я тебя люблю. А обо всём остальном мы поговорим чуть позже. Хорошо? — спрашивает, и я киваю, соглашаясь с ним во всём.

Мои руки проходятся по его напряжённым мышцам рук, спускаются к груди. Аккуратно, ласково, вкладывая в каждое движение свою любовь, обвожу его каждое багровое пятно, что вижу. Спускаюсь вниз. Мой взгляд проходится вместе с руками.

Его же ладони не отпускают моё лицо.

— Посмотри на меня, — приказывает мягко, и я подчиняюсь.

Поднимаю взгляд на него. Смотрю глаза в глаза, не отводя взгляд, и в этот момент в меня врезаются ярко, мощно, так, что из глаз искры летят, до чёрных точек. А с губ срывается стон. Ян не приникает к ним, а продолжает смотреть на меня, слегка отодвигается и вновь врезается так, что сложно вздохнуть, а глаза закрываются.

— Не закрывай глаза. Смотри на меня, — приказывает, а мне так сложно выполнить его приказ, так как всё моё тело пронзает мощная молния.

Выгибаю спину от сладкой неги, а Ян не останавливается, проникая в меня резко, мощно, но я бы не сказала, что это голодное слияние, нет, это именно то, о чём говорил мужчина — он дарит мне свою любовь. Ту, что мы держали взаперти столь долгое время, и теперь этот мощный поток вырвался, требуя дать ему то, что он так хочет, то есть меня. Я нужна Яну, поэтому сейчас всё это так остро, резко, но то, как мы смотрим друг на друга в глаза, то, как его ладони лежат на моих щеках, говорит о том, что мы любим друг друга.

Бергер берёт меня яростно, но в этих движения нет ни капли жестокости, дикого голода. В них любовь, нежность, нужда во мне одной. И я отдам ему всю себя, даже больше.

— Я люблю тебя, — из моих глаз потекли слёзы. Смотрю в глаза Яна, чтобы он понял, что я вижу только его. Точно так же, как и он — только меня.

— Люблю, — шепчет, приникает к моим губам в страстном поцелуе, делая последние толчки, заполняя всю меня до краёв ощущением счастья и покоя. Моё тело откликается, в каждой клеточке разливается тепло и умиротворение.

Глава 27

Тея

На небе вовсю светит яркое солнце, освещая мою комнату приветливыми лучами, прыгая солнечными зайчиками по лицу, зазывая проснуться, открыть свои глаза. Встретить этот новый день улыбкой, а не мучительной болью, слезами, как это было в последнее время. И сейчас мне действительно этого хочется.

Впервые за последние дни на моих губах расцветает довольная, мягкая улыбка. В каждой клеточке тела я ощущаю живительное тепло. Оно окутывает приятной негой, что хочется укутаться в пушистое облако одеяла до подбородка, прикрыть глаза и вновь забыться безмятежным сном.

Но неожиданно приходит понимание, что те руки, которые должны меня крепко обнимать, прижимая к крепкой мужской груди — отсутствуют. Резко сажусь на кровати, отчего тонкое одеяло-простынь спадает с моего тела, открывая обзору белоснежную кожу.