Полина Грекова - Референт

— Анна Николаевна, зайдите пожалуйста, — донеслось из динамика.

Она встала. Опустилась обратно, выключила компьютер. Снова встала, задвинула стул. Поправила стопку листов, вложенных в принтер.

«Надо идти. Повернуться и войти в кабинет. Все равно ведь придется идти. Главное не сорваться. Наташка моя… Главное — вести себя так, как решила. Так надо!» Анна еще раз поправила компьютерный стул, повернулась и подошла к двери.

Вошла в кабинет. Остановилась на пороге. Павел улыбнулся, встал из-за стола. Подошел к ней, попытался заглянуть в глаза. Однако Анна отвела взгляд.

— Что случилось?

— Ничего, — ответила она подчеркнуто сухо.

— Ты можешь объяснить, почему ты так себя ведешь? Странно все это как-то. Я думал, просто при людях не хочешь показывать.

— Что показывать? — фальшиво удивилась она.

Павел обнял ее за плечи. Анна не вырвалась, не отстранилась, но и не прильнула к нему. Просто осталась стоять, как стояла.

— Перестань, — улыбнулся Павел. — Не надо вот этого: «Вы начальник, я подчиненная». Все, что было, ошибка, мимолетный порыв. Не надо, ладно?

— Ладно.

— В театр пойдем сегодня?

— К сожалению, я сегодня занята.

Павел отошел на пару шагов. Остановился. Скрестив руки на груди, с ироничной усмешкой взглянул на Анну. Та упорно не желала смотреть ему в глаза.

— Павел Андреевич, мне работать нужно.

— Да-да, конечно. Идите работайте.

Выйдя из кабинета, Анна в изнеможении опустилась на стул. Выдержала. Кажется, выдержала.

Накануне она весь вечер размышляла над разговором с Осокиным. Олег Викторович, конечно, молодец. Он нашел единственно возможный выход из ситуации. Но Анна не могла, просто физически не могла поступать так, как они задумали. Если она добьется того, что Павел ее узнает, тот автоматически попадет в зависимость от мафии. Этого она не могла допустить. Наоборот, он ни в коем случае не должен догадаться, что Анна — та самая женщина, с которой он провел давнюю сумасшедшую ночь. А как же Наташка?

Пока дочери ничего не грозило — Анна ведь приняла все их условия. И пока никаких конкретных приказов не поступало. Потом, когда потребуют, когда сообщат название фирмы, которой нужно передать подряды, она и будет думать. Она придумает что-нибудь. Спасет Наташку. Но не ценой предательства.

… В приемной беззвучно работал кондиционер, но дышать отчего-то становилось все труднее. Руки дрожали. Анна поднялась со стула, предупредив секретаршу, вышла в коридор. Дошла до кабинета, в котором сидела Лариска. Вчера вечером Анна позвонила ей и сказала, что они зря волновались: Наташка, оказывается, попросила воспитателя отвезти ее домой — хотела побыстрее увидеть маму. Сейчас она дома и передает тете Ларисе привет. А в профилактории просто что-то напутали. Опасно, если Лариска будет все знать. Обязательно кому-нибудь разболтает.

Анна заглянула внутрь. Лариска, увидев подругу, быстро отложила бумаги в сторону и выскочила в коридор:

— Привет! Что-то ты бледная какая-то. Как спирохета! Что, заработалась?

— Ларис, дай сигаретку.

— О! С чего это ты курить начала? С тяжелой жизни? Если уж у тебя жизнь тяжелая — я не знаю тогда, у кого легкая. Подожди, сейчас сигареты возьму, пойдем вместе покурим.

В холле, опустившись в глубокое кожаное кресло, Лариска загадочно улыбнулась:

— Ну давай рассказывай!

— О чем?

— Да ладно тебе! Уже все знают. Я как услышала, обалдела. Чуть в обморок не рухнула. Надо же, думаю, Анька моя — с самим Нестеровым. Хотела в обед к тебе забежать поболтать. Но раз уж все равно сидим…

Анна раздавила в пепельнице едва прикуренную сигарету. Ответила резко, так что стало неприятно самой:

— Вранье это! Обычный бабский треп. Ничего между нами не было и быть не может! И я очень тебя прошу — об этом больше ни слова.

Лариска молчала секунд пять, не меньше. Наконец произнесла:

— Это что за монолог был? Из какой пьесы? Ты что, в драмкружок записалась?

— Пойми, Лариса, мне неприятны все эти разговоры обо мне и Нестерове. Тем более что они ни на чем не основаны. Подумаешь, погуляли вечером по городу. Ну и что? Я просто показала Павлу Андреевичу Лондон. — Анна старалась говорить спокойно и немного устало. Но голос ее все равно подрагивал.

— А то же самое, но без театрального надрыва ты не могла сказать?

— Это не надрыв. Просто мне очень неприятно. Все эти сплетни за моей спиной.

— Да иди ты знаешь куда! — Лариска презрительно хмыкнула. — Расфуфырилась — смотреть тошно.

Она поднялась с кресла и направилась к лестнице. Анна поняла, что та серьезно обиделась. Имеет право. Что ж, так, наверное, даже лучше. Пока все это не закончится, с Лариской надо общаться как можно меньше. Нельзя еще и ее втягивать в эту историю.

Вечером заехал Осокин. Рассказал, что проверяет профилактории для болезненных детей, куда могли отвезти девочку. Осторожно, чтоб не вызывать подозрений. И пока безрезультатно. И бандитов, которые похитили ее, тоже пока вычислить не удалось.

— А у вас как дела? Вы поговорили с Нестеровым?

— Нет…

Анна вдруг с удивлением почувствовала, что ей неудобно перед Осокиным. Вчера все решили, а она вроде как испугалась, пошла на попятный, придумывает всяческие оправдания своему бездействию.

— Он весь в делах. Я пыталась намекнуть, но все как-то не было повода.

— Так вы что, так ничего и не сделали, чтобы он вас узнал? — удивился Осокин. — А как же дочка? Или вы забыли, что ваша дочь в руках этих бандитов?

— Но не могу же я ни с того ни с сего, посреди рабочего дня подойти к нему, сказать, кто я. Или даже просто начать намекать, — почему-то стала оправдываться Анна, — Нужен хоть какой-нибудь повод для этого.

— Повод? — Осокин подошел к окну.

Некоторое время молча смотрел на медленно плывущие, едва различимые облака, уже почти растворившиеся в темнеющем небе.

— Ладно, будет вам повод.

Нестеров не любил ограничивать круг своих задач подписанием общих договоров и соглашений. Конкретные, детальные переговоры о строительстве мотеля в каждом городе он тоже вел сам. Ездил, встречался с людьми, вникал в детали. И не потому, что не доверял подчиненным. Просто ему это нравилось, было гораздо интересней, чем вести кабинетные переговоры или копаться в бумагах.

На следующий день намечена поездка в Ярославль, где планировалось строительство одного из мотелей. В таких поездках Нестерова обычно сопровождали референт, Володя Чикин и кто-нибудь из отдела маркетинга. На этот раз взяли Лариску.

Накануне вечером Анна все же не выдержала, позвонила ей и скомканно извинилась. Та звонку подруги явно обрадовалась. Подулась, поворчала для виду, но простила. С утра вела себя так, будто ничего не произошло. Лариска не была злопамятной. А Анна корила себя за слабость. Не надо было звонить. Сейчас безопаснее было держаться от подруги подальше. В первую очередь для самой Лариски.

Вскоре после того, как пересекли Кольцевую, Анна увидела за окном стоянку дальнобойщиков. На ней несколько рефрижераторов.

«Та же дорога! — поняла она. — Та же, которой я в Москву добиралась. А на стоянке, возможно, Володька сейчас с Сергеем Ивановичем.» В хитром переплетении московских и подмосковных дорог Анна не разбиралась, поэтому ничто не показалось ей странным.

Удивился Чикин:

— Павел Андреевич, а мы куда едем?

— В Ярославле проблемы возникли. Осокин говорит, у них там какие-то бумаги не готовы. А раз уж поездку наметили, решили, что сегодня заглянем в Шацк. Там тоже интересный проект намечается. Да и времени поездка займет примерно столько же.

— Ого! — изумилась Лариска. — Слышь, Ань? Вот это сюрприз, да?

Нестеров, сидящий на переднем сиденье, обернулся:

— А в чем сюрприз?

Анна не дала Лариске ответить. Опередила:

— У Ларисы Сергеевны тетя в Шацке живет.

— А-а-а, — протянул Нестеров. Задумчиво добавил после паузы:

— Я тоже в этом городке однажды бывал.

Лариска в упор смотрела на Анну. Та умоляла взглядом не выдавать ее.

Смутные, обрывочные мысли будоражили, не давали сосредоточиться: «Вот он, повод, о котором говорил Осокин. Лучше не придумаешь. Он вспомнит, поймет. Не может не вспомнить. Зачем же я соврала насчет Ларискиной тети? Сразу, лихорадочно, глупо. Испугалась? Чего испугалась? Того, что Павел узнает меня? Так ведь именно для этого Осокин и устроил эту поездку. Именно об этом мы с ним и договаривались. Мне нужен был повод? Пожалуйста… Нет! Нет, нет и нет! Он ни в коем случае не должен меня узнать. Если то, что говорил Осокин, правда, если для Павла та давняя ночь значит так же много, как для меня, он вынужден будет потом выполнять все условия бандитов. Из-за меня! Нет, только не это! А Наташку я спасу, обязательно спасу! Сама. Не принося никого в жертву.»

За всю дорогу до своего городка Анна не произнесла больше ни слова. Павел тоже молчал.

Они бродили по пустырю, расположенному на окраине города, рядом с трассой. Павел обсуждал что-то с суетливым худым мужчиной лет пятидесяти. Тот спорил. Оживленно размахивая руками, доказывал свою правоту. Короткие, емкие вопросы Павла то и дело заставляли его на несколько секунд замолкать. После чего тот с удвоенной энергией выплескивал на собеседника потоки своего красноречия.

Время от времени Нестеров обращался к Анне. Вопросы были дежурными, не обязательными. Павел спрашивал скорее из вежливости. Чтобы Анна не чувствовала себя здесь совсем уж лишней.

«Зачем он взял меня с собой? — размышляла она. — Я ведь здесь совершенно не нужна. Чикин с Лариской остались в офисе этой партнерской фирмы. Для меня тоже была там работа. Так нет же, сказал, что поедем сюда. Зачем?»