На палубе царил хаос. Непонятным было лишь стремление Берга. У него словно не было инстинкта самосохранения. Плотников кричал, махал руками и посылал всех подальше, но Аарон упрямо направлялся в его сторону.

— Подожди. Постой. Мне кажется, здесь сейчас не до нас, — чувствуя, что вокруг начинает закручиваться смерч из ярости и страха, Марина попыталась остановить Берга.

— У него форс-мажор, конечно ему не до нас, — Аарон прижал Марину к себе покрепче и продолжил изображать буксир.

— Какой форс-мажор? — откуда такая осведомленность, Рогозина даже интересоваться не стала — Берг вечно знал все обо всем.

— У него проблемы с рулевым.

— Что?! — Марина все же заставила Аарона притормозить.

Берг быстро глянул на часы, на яхту, потом, нехотя, едва слышно произнес:

— Среди гостей сегодняшнего пафосного шоу всего два человека достаточно трезвы и способны управлять этой посудиной.

— Его рулевой… — от внезапной догадки у Марины пропал дар речи.

— Увезла скорая, — кивнул Аарон. — Стало плохо. Внезапно.

— Ты… — Рогозина попятилась. — Ты…

— С ним все хорошо, — далеко уйти Аарон не дал. — И с нами тоже все будет в порядке. Доверься мне.

Неизвестно, на какой ответ рассчитывал Берг. Его безумный мозг работал по какому-то непонятному для Марины алгоритму. Но что-либо сказать она так и не успела.

— Аарон? Берг! — с палубы послышался голос Плотникова. — Марина Львовна? Я, конечно, рад видеть таких гостей, но сейчас немного не до вас, — как неразумным малым детям бросил он посетителям.

— Я слышал про рулевого, — перекрикивая шум, сообщил Берг.

— Да этот сукин сын со своим поно… Пардон. Испоганил мне всю презентацию. — Плотникова передернуло от злости.

— Так может, нужна помощь? — Берг пер, как последний троянец на армию персов.

Полностью потеряв нить беседы, Марина зачарованно махала ресницами и уже не надеялась раскусить задумку своего спутника.

— Вы?! — Афанасий округлил глаза. Казалось, он вот-вот рассмеется и попросит команду скинуть двух клоунов прямо в воду, чтобы охладили мозг. — Как?

— Со мной один из лучших рулевых Рогозина, — Аарон гордо выставил Марину перед собой, — и она с удовольствием променяла бы вечеринку на место у штурвала.

Если бы Марина была изнеженной барышней девятнадцатого века, после этих слов она как подкошенная свалилась бы в обморок. Прямо посреди узкого деревянного настила! Бах, и нет одного из лучших рулевых Рогозина. Если бы была избалованной папиной дочкой — развернулась бы и залепила Аарону пощечину. Но Марина не была ни нежной, ни избалованной. Изнанка твердого характера. Не зная, как реагировать, она растерялась и незаметно выпала из этой шумной реальности.

Когда Аарон помогал ей взобраться на борт, Рогозина находилась в полном сознании. Она не издала ни единого звука против, когда Афанасий подхватил ее под руку и препроводил на корму. Команда рукоплескала новому рулевому, вспышки фотокамер сверкали то тут, то там, но Марина не замечала.

Болтовня о детях Елизаветы, навязчивое внимание Романовского, штурвал яхты Плотникова… Это был сон. Странный, безумный и совершенно фантастический. Чтобы проснуться, требовалось как можно скорее ущипнуть себя или плеснуть в лицо холодной водой. А еще можно было не будить… Ветер в лицо, шум волн, ударяющихся о бока яхты, белые паруса так и манили: «Закрой глаза, почувствуй полет, позволь досмотреть чудесный сон до конца».

— Милая, ты ведь нас не утопишь, — даже во сне голос Берга звучал звонко и отчетливо.

— Лев не переживет, когда увидит фотографии, — хохот Плотникова звучал не менее реалистично.

Только когда пальцы обожгла холодная сталь штурвала, шок понемногу стал отпускать. Это был не сон, не фантазия, не помешательство. Позади с берега звучал туш, а под ногами покачивалась яхта. Мечта стала реальностью. Берг действительно нашел способ встретиться с Плотниковым. Самый безумный способ из всех возможных! Но сейчас Марине вдруг стало так хорошо, что никакие шесть процентов больше не имели значения.

* * *

На палубе царила идиллия. Шум и суета остались позади. Больше не нужно было спешить и волноваться. Проблемы растворились, как горизонт в туманной дымке. Яхта плавно скользила по залитой солнцем глади, и слышен был лишь шум волн да редкие крики горластых чаек.

Убаюканные качкой, с открытыми глазами на носу дремали матросы, а владелец судна с единственным пассажиром, как зачарованные, любовались необычным рулевым. Марина казалась неземной. Босая, с распущенными волосами и в открытом платье, она больше напоминала Афродиту, вышедшую из пенных волн, чем неприступную бизнес-леди.

Преображение было настолько впечатляющим, что Аарон не мог отвести глаз.

— Она как создана для яхт! — поцокал языком Плотников.

— Штучный экземпляр, — поддержал его собеседник.

— Идеальный хват, абсолютное чувства ветра. Такому не научишься — родиться нужно, — владелец яхты даже не скрывал зависти.

— А какой пиар! Газетчики душу продадут за ее фото у штурвала.

— Аарон, — Плотников хмыкнул, — ты ведь понимаешь, что никакой пиар не стоит шести процентов акций «Альфы».

Наивных не было.

— Конечно, — говорить о делах не хотелось. Только не тогда, когда одна из красивейших женщин на земле легкими касаниями пальцев закладывает виражи на многотонной посудине. — Через пару дней буду в офисе и посмотрю твои документы. Думаю, найдется способ получить налоговые льготы.

— Надеюсь на тебя.

— Я всегда исполняю обещания.

— Отлично.

Большего заверения Плотникову не понадобилось. Начавшийся неудачно, его день заканчивался так, как можно было лишь мечтать — сказочная презентация, почти решенные дела… Оба собеседника были очень довольны друг другом.

— Аарон, передай нашей чудесной нимфе, что если компания будет в ее чутких руках, я спокоен, — Плотников был сама любезность.

— С удовольствием, — лениво произнес Берг. — Слово в слово.

Расчет сработал. Это было даже проще, чем он думал. По крайней мере, из-за пакета акций Афанасия можно было не волноваться. Леонову не светило ни процента. Если бы и в другом все сложилось так легко…

Взгляд Берга вновь вернулся к точеной фигуре его сегодняшней спутницы. Маленький пальчики на ногах с бунтарским красным лаком, тонкая талия, идеальная молочная кожа — только лишь смотреть было мало. Хотелось трогать. Сжимать, целовать… Его влекло как муху на мед, притягивало гораздо сильнее, чем обычно, и сколько угодно можно было спорить с Анной, но она была права. Он влип.

У судьбы оказалось отличное чувство юмора. Дочь Рогозина… Во всем мире было не сыскать запретнее плода. Табу. А он нашел. Никто не подсказывал и за руку не приводил. Сам нашел, клюнул на дерзкий вызов вначале на презентации, потом в коридоре гостиницы. И вот теперь предстояло доигрывать партию с новыми картами.

Если бы еще кто-нибудь подсказал, где раздобыть терпение… Большую дозу, в рост женщины у штурвала, и лучше поскорее.

* * *

Уже стемнело, когда яхта вернулась к своему причалу. Несколько часов под парусами пролетели как миг. Марине даже жалко стало, что все закончилось. Если бы можно было перевести стрелки часов назад… Ни акций, ни Леонова, ни волнений из-за разгромленной квартиры. Совершенно иной мир. Только залив и белые паруса.

На душе после рейса было так хорошо, что хотелось врасти в штурвал и остаться навсегда на этой палубе. Даже когда матросы и Плотников сошли на берег, она по-прежнему оставалась на яхте. «Ну еще минуточку, ну еще…» — уговаривала сама себя.

— Ты замечательно справилась, — послышался мужской голос.

Оглядываться было без надобности, и так знала, кто позади.

— В курсе, что ты сумасшедший? — Марина повернулась спиной к штурвалу и взглянула на Аарона в упор.

Тот стоял, широко расставив ноги, без галстука, с горящими глазами, с улыбкой мальчишки-сорванца — словно какой-то другой, незнакомый Берг.

— Мы похожи, — вместо оправдания выдал он.

— В безумии? — Марина усмехнулась.

— Не только.

— Я такая же невыносимая, как и ты? — На сердце было так легко, что не хотелось ничего анализировать и обдумывать.

— Еще какая! Невыносимая, вредная, мстительная, упрямая… Потрясающая.

Только Берг мог испохабить едкую обличительную речь комплиментом. И пусть бы играл или шутил, но нет — даже улыбка с губ пропала.

— Меня после качки ноги не держат, — Марина попыталась избежать неотвратимого.

— Я удержу. — Твердая мужская ладонь коснулась платья и, оставив за собой теплый след, скользнула за спину. Кожа к коже. Проклятый вырез.

— Может, нам не нужно… — не договорила. Ком в горле.

Аарон поднял свободную руку и медленно, словно изучая, прочертил кончиками пальцев линию от ключицы до губ.

— Может.

Там, где только что выписывали фигуры пальцы, оказались губы. Горячим мазком прошлись над ключицей, дорожкой поцелуев по шее, интимным касанием возле мочки и наконец — на губах. У Марины была целая вечность, чтобы сказать «нет». Она могла отпихнуть или отвернуться. Королевам можно! Но пропала. Разомлела после плавания. Потерялась в фиолетово-синих сумерках.

В отличие от прошлого раза в Израиле, сейчас Аарон не спешил. Его губы медленно скользили по ее губам, будто исследовали. Вдох — выдох. Глаза в глаза. Приучая и балуя. Обхватив верхнюю губу, Берг стал ее посасывать. Ласкал так нежно и в то же время настойчиво, что Марина сама не заметила, как втянулась в игру. Сердце пропустило один удар, и ладони легли на затылок Аарона.

Сомнения полетели прочь. Прикусив его за нижнюю губу, Марина прильнула ближе. Твердая горячая грудь, напряженная шея под пальцами, бархатная кожа и терпкий мужской аромат… Голова пошла кругом, как от крепкого алкоголя. Невинного поцелуя мгновенно стало мало.