Я пролистала свой отчёт. Он весь был исправлен красными чернилами, словно учитель проверил работу школьницы. Я поняла, что вся субботняя работа пошла насмарку, и расстроилась…

— Не понимаю… Что не так?

— Вы использовали в отчёте данные не этого года. Переделать!

Орешкин переключил внимание на свой ноутбук. Мне следовало бы взять отчёт и уйти, но что-то во мне вдруг восстало.

— Пусть Алла Владимировна и исправляет!

— Вы за меня будете решать, кому что делать?

Ледяной тон президента ударил, будто пощёчина. Но эффект получился явно не тот, что ожидал Орешкин. Я выпрямилась и спокойно ответила:

— Не буду! У меня своей работы хватает!

На долю секунду на красивом лице молодого мужчины отразилось изумление, но его глаза быстро потемнели от ярости. Желваки на скулах заходили ходуном, губы сжались в тонкую линию и побелели, а брови сошлись на переносице. Благоразумная сотрудница, заметив такую реакцию, попробовала бы всё исправить, но во мне и самой сейчас всё внутри клокотало от злости на секретаршу, что подсунула не те данные, и на себя, что даже не обратила на это внимание.

— Мне подсунули не те данные! Я брала их с приготовленного для меня листка… Да вот он! — я вытащила из кармана смятый лист с колонками цифр, разнесёнными по периодам, и швырнула его Орешкину. Я прихватила его совершенно случайно, торопясь накануне уйти домой. — Вот и разбирайтесь со своей секретаршей, зачем она это сделала! — я вскочила и стукнулась коленкой о стол.

На глаза тотчас навернулись слёзы и от боли, и от обиды, и от того, что я даже не могу просто встать с кресла без происшествий. Не желая показывать перед президентом свою слабость, я выскочила из кабинета, не закрыв за собой дверь.

Я потеряла счёт времени, скрываясь от всего внешнего мира. В голове одна мысль сменялась другой. Первым желанием было снова написать заявление на увольнение и больше никогда не появляться в этом рекламном агентстве.

Возвращаться к работе не было никакого желания, но сидеть весь день в туалете тоже не вариант. Я умылась холодной водой, глубоко подышала, успокаивая сильно бьющееся сердце и вернулась в отдел, громко стуча каблуками в тишине коридора.

— Как прошла встреча с президентом? — ехидно поинтересовалась Лера.

— Сходи и узнай! — коллега меня ужасно бесила, но я впервые ответила резко, пресекая её желание поиздеваться надо мной.

— Лера! — повысила голос Раиса Васильевна.

Я благодарно на неё посмотрела и уставилась в экран компьютера. Однако зазвонивший телефон заставил меня встрепенуться и вернуться к реальности. Глубоко вздохнув, продолжила работать.

Скоро в отдел снова пришла Алла Васильевна. Она молча положила передо мной папки и тут же как-то тихо ушла. Можно было не сомневаться, что босса задело моё поведение, но он ждал выполнения его требований. Да уж, Орешкин — не айсберг, способный таять под тёплыми солнечными лучами, а непробиваемая скала, которую ни шторм, ни бушующие волны, ни другие катаклизмы не способны разрушить или сдвинуть с места. Но даже это только на время…

Я разозлилась, но работа есть работа. В конце концов я сама виновата, надо было требовать предыдущие отчёты и работать с ними, а не полагаться на «добренькую» секретаршу, с чего-то вдруг решившую помочь мне. Пора бы мне уже понять, что я в компании пришлась не ко двору. Я тяжело вздохнула, открыла первую папку и начала переделывать субботнюю работу.

К четырём часам я закончила. Света как раз собралась идти в приёмную Орешкина, и я попросила её прихватить и новый отчёт.

Шурик позвонил в половине пятого:

— Любимая, ты как там?

На заднем фоне слышался какой-то непонятный шум. Он явно был не дома. Я откинулась на спинку кресла, покручивая в руке карандаш.

— Хорошо. Что у тебя нового?

— Слушай, Арина, я не смогу забрать тебя в шесть, — виновато предупредил жених. — Доберёшься до спортзала сама?

— Почему? Не знаю… Я не успею на автобусе ко времени тренировки.

— Меня срочно вызвали на работу.

— Без тебя производство встало?

— Почти. Сломалась термокамера. Уже два часа не могут запустить, — судя по голосу, он говорил правду.

— Саша, ну ты же главный энергетик, а не киповец.

Жених работал на огромном мясокомбинате, на котором то и дело что-то случалось. Надеялась, хоть во время отпуска его не будут беспокоить, но не тут-то было.

— Арина, меня об услуге попросил Егор Алексеевич. Сама понимаешь, не могу ему отказать.

Шурик полгода назад получил повышение благодаря главному инженеру, приметившему молодого и талантливого работника. После этого жених частенько восхвалял Егора Алексеевича, хотя он и до этого всегда преклонялся перед начальством и беспрекословно ему подчинялся. В отличие от меня… Мда… Стоило вспомнить об Орешкине, как настроение снова пропало.

— Понимаю… Постарайся вернуться пораньше.

* * *

Я вышла с работы в тот момент, когда серебристый «Мазератти» выезжал со стоянки. «Хорошо, что босс не заметил меня. Ещё одной встречи с ним мне сегодня не пережить». Я облегчённо вздохнула, но тут же замерла — машина Орешкина резко затормозила и дала задний ход, остановившись возле меня. Босс опустил стекло и с чуть мелькнувшей в уголках губ улыбкой, тоном, берущим за горло, проговорил:

— Садитесь.

Я поджала губы, заколебалась, но всё-таки решилась — от разговора всё равно не уйти, пусть уж лучше сегодня дело о проклятом отчёте останется в прошлом. Я села в автомобиль. Знакомый аромат дорогого парфюма, смешанного с запахом кожаной обивки, приятно будоражил ноздри. Я снова еле отвела взгляд от мужчины. В его глазах веселились серебристые искорки, но голос был ровным, хотя уже смягчился. Я снова почувствовала себя в капкане. Тёплом, уютном, вкусно пахнувшем капкане его аромата. Я помнила его ещё со спасительных объятий. От этих воспоминаний мои щёки зарделись. И это не ускользнуло от внимательного взгляда Орешкина. Он мимолётно беззлобно усмехнулся:

— Вам куда?

Решив воспользоваться моментом и назвала адрес спортзала. Я ждала разговора об отчёте. Но Орешкин виртуозно вёл «Мазератти», лавируя в потоке мешкающих автомобилей. Тишина давила на нервы. Я не выдержала и первой нарушила её:

— Я не могла даже подумать, что мне подсунули не те данные. Я должна была проверить, но у меня не было повода не доверять Алле Васильевне, — мой голос прозвучал не жалобно, хотя и с нотками признания своего упущения и вины.

— Понимаю, — по его тону невозможно было понять — злился ли он ещё на меня? Снова повисло молчание, но спустя некоторое время мужчина добавил: — Я разобрался с этим.

От отвернулся на секунду посмотреть в боковое зеркало на очередном обгоне, и я невольно залюбовалась его сосредоточенным лицом. Всё-таки он красив, как бог… Мужчина повернулся и поймал мой взгляд, чуть улыбнувшись. Хотелось спросить, что он имел в виду, но не решилась. Казалось, острая тема вспышки моего протеста в его кабинете оставлена в прошлом, и мне не хотелось снова поднимать её. Однако злилась на него за то, что заставил переделать работу меня, а не подлую секретаршу. Это было не честно. Внутри всё клокотало от обиды и жажды мщения.

Орешкин включил магнитолу, из динамиков полилась негромкая приятная музыка. Он, как и я, был не настроен на дальнейший разговор.

Остановившись у входа в спортзал, босс посмотрел мне в глаза и после затянувшейся паузы мягко произнёс:

— Хорошего вечера.

Я пожелала боссу того же, отводя взгляд, и вышла из машины, забыв поблагодарить за то, что подвёз. Я продолжала злиться на него за отчёт.

* * *

Через час интенсивной тренировки я очень устала и была похожа на взмыленную лошадь. Занималась с остервенением, будто накачивала мышцы для схватки с противником — своим боссом, что нервировал меня то бархатным голосом и мягким взглядом, то стегал ледяным тоном и пронзительным прищуром красивых глаз.

Хотелось набрать Шурика и попросить его забрать меня, но он еще не звонил, значит, до сих пор был занят. Переборов лень, пошла домой пешком. По дороге на глаза попалась аптека. Я застыла напротив неё, озарённая внезапной мыслью — план мщения показался мне забавным. Коротко хохотнув, толкнула дверь.

— Добрый вечер! — обратилась ко мне темноволосая женщина средних лет, как только я подошла к окошку. — Чем могу помочь? — любезно спросила она.

— Скажите, а у вас есть средство, заставляющее поразмыслить о жизни и своём поведении? — достаточно размыто обрисовала своё желание.

— Слабительное — самое верное и надёжное для вас средство. Заставляет при определённых дозах подумать не только о жизни, но и обо всём, на что до этого не хватало времени.

Я хотела было возразить, что оно не для меня, но не стала этого делать, а произнесла лишь:

— Давайте!

Однако в этот момент мой глаз зацепился за препарат, выпускаемый фармацевтической компанией «Novask International Inc». Мои губы расплылись в широкой улыбке, мысленно я уже потирала ручки. Настроение подскочило вверх почти до предельной отметки. Главное — подобрать удачный момент для осуществления своей задумки. Ничего, когда очень сильно чего-то хочется — непременно получится.

Я попросила женщину заменить мне «Пурген» на более эффективное, на мой взгляд, средство, вызвав тем самым на её лице недоумение. Но фармацевт беспрекословно выполнила мою просьбу, и я, едва ли не вприпрыжку, двинула наконец-то домой.

Когда моя нога переступила порог двухкомнатной квартиры, навстречу вышел Шурик.

— Что-то ты совсем сегодня припозднилась, — недовольно проворчал жених, окидывая меня с головы до ног пристальным взглядом.

— Была на занятии.

— Успела? — казалось, он не удивился моему ответу. Что-то в нём изменилось в последнее время, и это начинало меня волновать с каждым днём всё больше.