Спустя несколько мгновений, пролетевших со скоростью звука, я стояла в холле большого дома. Его хозяин помог мне снять шубу, как и в Нью-Йорке коснувшись, словно невзначай, моей груди, сохраняя при этом невозмутимое выражение лица.

— Кто у тебя здесь все убирает? — полюбопытствовала, когда мы перебрались в кухню.

— Домработница. Приходит три раза в неделю, — отозвался он, поставив пакеты с планируемым ужином на стол, а затем подошёл ко мне. — Арина… спасибо тебе большое, — голос был наполнен нежностью и лаской.

— За что? — недоумённо посмотрела на него.

— За то сообщение.

От пристального изучающего взгляда мне стало не по себе, и я опустила голову. Он аккуратно приподнял пальцами мой подбородок, а затем лицо босса медленно начало склоняться к моему.

— Собираешься поцеловать меня? — ляпнула дурацкий вопрос, когда его кончик носа коснулся моего.

— Ты против? — спросил он.

Пожирающий взгляд был прикован к моим губам, по которым я спешно провела языком, дабы слегка увлажнить.

— Нет, — еле слышно прошептала. Это было своего рода приглашением, хотя оно ему не особо и требовалось.

Тёплые мужские губы накрыли мои и заставили позабыть обо всём на свете. Сильная рука обнимала меня за плечи, притягивая с каждой секундой все ближе к мужскому телу. Я отзывалась на его ласки со всей страстью. В какой-то момент осознала, что мои пальцы расстегнули пиджак, и ладони легли на мускулистую грудь. Мне с трудом хватало сил, чтобы не сорвать с Орешкина рубашку прямо сейчас. Внезапно босс отстранился и, показалось, что меня самым наглым образом вырвали из волшебного сна. Я еле сдержала огорчённый вздох.

— Прости, с каждым разом мне всё тяжелее сдерживаться, — произнёс он, судорожно вздохнув.

— Может, я больше и не хочу, чтобы ты сдерживался, — хрипло выговорила я.

Эти слова сами слетели с губ. Краска стыда мгновенно опалила щёки. Он замер, пристально всматриваясь в мои глаза, словно не поверил в услышанное.

— Предлагаешь отложить ужин? — я молча кивнула. — Уверена в этом?

— Как никогда, — заверила его и лукаво улыбнулась.

Мои губы мгновенно опалил страстный поцелуй, унёсший куда-то прочь оставшиеся сомнения. Самым сильным желанием было — подчиниться этому властному и, в то же время, нежному, заботливому мужчине. Потемневшие от страсти тёмно-синие глаза пробуждали во мне чувственное желание. Оно сжигало изнутри, обещая превратить меня в горстку пепла. Я не могла припомнить, чтобы когда-либо настолько сильно хотела мужчину.

Мы торопливо поднялись по лестнице и оказались в какой-то тёмной комнате, основную часть которой занимала огромная кровать, застеленную чёрными шёлковыми простынями. На мгновение разум попытался взять верх, но Орешкин, заметив моё волнение, с новой силой принялся целовать меня.

Костя спешно снял с меня блузку, юбку, стянул нижнее бельё и бросил куда-то в сторону. Он был нетерпеливым. Его руки очерчивали каждый изгиб моего тела. Под будоражащими ласками я раскрывалась, как цветок. Мне нестерпимо хотелось почувствовать его внутри себя, снять появившееся внизу живота напряжение. В перерывах между страстными поцелуями я лишила его одежды.

Он подталкивал меня к краю кровати, пока не упала на неё, успев потянуть его за собой. Мы мягко приземлились на постель, слегка подпрыгнув на матрасе. Костя неустанно ласкал моё тело, шептал приятные слова, заставляя меня сходить с ума.

Услышав жалобные мольбы, он навис надо мной и заполнил собой до отказа одним движением. Захватив в плен запястья, поднял их над головой, полностью взяв меня под свой контроль. Он нарочито двигался медленно, продлевая удовольствие, подводя меня к грани безумия. Я плавилась в его горячих объятиях, меня стремительно затягивало в водоворот чувств. Этому мужчине неведомым образом удалось проникнуть в моё сознание, узнать запретные мечты и фантазии, которые он осуществлял одну за другой, незаметно прокрался в сердце и обосновался там, вытеснив в нём всех, кто был до него.

Доведя меня до пика блаженства, его движения стали более резкими и грубыми, словно он всё-таки потерял над собой контроль. Глухие стоны, ласкавшие мой слух, вылетали из напряжённого мужского горла. В какой-то момент Костя сжал моё тело до боли, и удовольствие накрыло его с головой.

На секс случившееся мало походило, скорее, на занятие любовью. Он отдавал больше, чем брал. И этим сильно отличался от Шурика, ставившего своё наслаждение превыше моего. Костя единственный, кто позволил ощутить мне всю гамму эмоций, получаемых от близости с мужчиной. Ни разу в жизни я не испытывала ничего подобного. Благодаря ему, смогла побывать, наверное, в раю…

Босс не торопился вставать и уходить. Мы молча лежали в обнимку, восстанавливали дыхание, и каждый из нас думал о чём-то своём. Моя голова покоилась на мужском плече, а Костя вырисовывал пальцами затейливые круги на моей покрытой испариной груди. Я боролась с желанием укрыться шёлковой простынёй, чтобы спрятать долой от его глаз свою наготу.

— Знаешь, не припомню, чтобы мне было так хорошо, — отдышавшись, признался он. — Как ты?

— Замечательно, — без утайки ответила ему.

Больше никто из нас не произнёс ни слова. Мы ещё немного повалялись, а затем я приняла душ, отбиваясь от настойчивых попыток босса помыть мне спинку. Надела комплект нижнего белья из последней коллекции — тот самый, в котором летела обратно из Нью-Йорка и нечаянно продемонстрировала Косте в самолёте, платье спортивного стиля, и робко спустилась в кухню, откуда уже доносились сводящие с ума ароматы.

Смущение и дискомфорт прошли буквально через мгновение, как только увидела обворожительную Костину улыбку. Он успел принять душ и одеться. Вместе с костюмом исчезала и его надменность, холодность, присущая ему на работе.

— Чем займёмся? — спросил он, как только поужинали и навели порядок в помещении.

— На твой выбор, — отозвалась я, не решаясь назвать ни одну из идей, вертевшихся в голове.

— Вот зря ты это сказала, — шутливо проговорил Орешкин, тем временем как тёмно-синие глаза потемнели от нарастающего желания. Моё тело отозвалось мгновенно. Заметив реакцию, он не стал медлить, а подхватил на руки и понёс вверх по лестнице. Они не подрагивали от напряжения. Костя нёс меня, словно пушинку, будто и вовсе не ощущал мой вес. Я отбивалась, но только для вида. На самом деле хотела вновь оказаться в его объятиях. Он поставил меня на ноги только в своей спальне.

— И стоило одеваться? — с показной обидой вымолвила я, когда он снял платье.

— Ты не представляешь, как возбуждает процесс раздевания, — прошептал на ухо Костя, расстегнув застёжку бюстгальтера. — Я теряю с тобой голову.

В подтверждение своих слов он завладел моими губами и страстно поцеловал, прижимаясь своей грудью к моей. Он старался сдерживаться, быть нежным, но у него это не всегда получалось. Мне нравилось то, как Костя терял над собой контроль рядом со мной, становился страстным и порой несдержанным. Мысль о том, что я и есть причина его столь разительных изменений, заставляла парить от счастья. Впервые в жизни чувствовала себя настолько красивой и особенной.

На этот раз мы двигались шумно и безумно, успев за непродолжительное время истосковаться друг по другу. Испытав одновременно наслаждение, обессиленно упали на кровать, изредка подрагивая от пережитого. Засыпая, я глупо и счастливо улыбалась, отчаянно прогоняя тревожные мысли, стараясь не думать о завтрашнем дне и о том, что будет дальше. Ведь меня с детства приучали к тому, что волшебство не может длиться вечно. На грани сна и яви чувствовала, как он обнимал меня и прижимал к себе. Ещё ни с одним мужчиной ранее я не ощущала такой духовной близости. И это до ужаса пугало.

* * *

Я открыла глаза, когда тусклый свет проникал сквозь плотные шторы. На обнажённом бедре по-хозяйски покоилась мужская рука. Аккуратно приподняв её, выскользнула из постели и немного шаткой походкой направилась в ванную, собирая по пути разбросанную по полу одежду. Тело казалось измотанным, практически каждое движение сопровождалось болью, напоминая о бурно проведённой ночи. Тем не менее на губах сияла широкая улыбка. Казалось, я сорвала джек-пот в лотерею. Так ли это, время непременно покажет. Однако Лёля была права: Костя — великолепный любовник. Стоило подумать о лучшей подруге, как настроение заметно поубавилось. Несмотря на предательство, безумно скучала по ней. Теперь даже поделиться своим счастьем не с кем.

Контрастный душ хорошенько взбодрил меня, привёл мысли в порядок. Я надела тоненький шёлковый халатик, заботливо положенный Лёлей в чемодан, и проследовала в кухню с твёрдым намерением приготовить нам что-нибудь на завтрак. Тихонько напевая себе под нос весёлую песню, сделала несколько бутербродов и заварила кофе. Внезапно появилось ощущение, что за мной кто-то следил. Я повернула голову и увидела Костю, стоявшего, опираясь плечом о дверной косяк, и наблюдавшего за мной. Его чёрные волосы были слегка взъерошены, уголки губ приподняты вверх, а голодный взгляд, скользивший по мне, заставил смутиться.

— Доброе утро, — вымолвил он, когда оторвался от своей опоры, подошёл ко мне и оставил на губах лёгкий поцелуй, сомкнув при этом за моей спиной руки. — Не делай так больше, прошу.

— Как? — растерянно посмотрела на него.

— Не сбегай от меня, едва проснёшься. В следующий раз давай пожелаем друг другу доброе утро ещё в постели? — вкрадчиво произнёс Костя, продолжая обнимать.

— Хорошо, — ответила на его просьбу, пытаясь поверить своему везенью. Неужели так бывает? Неужели и сказка иногда становится явью?

— Сегодня в полдень приедет наш айтишник Павел, заберёт на несколько часов твой телефон, — деловито сказал Костя, когда мы заканчивали завтракать.

— Зачем? — моя рука с бутербродом застыла в воздухе.